Контрреволюция Наполеона оставила Гражданский кодекс. Без восстановления механизмов воспроизводства в принципе нельзя установить появление чего-либо исторически (а не ситуационно) нового, того, что «выживет», «останется» и будет усвоено и освоено, то есть установить шаг развития.
А консерватизм – как раз и есть идеологический инструментарий такого отбора.
За последние сто лет мы находимся в ситуации контрреволюции уже второй раз – начиная с октября 1917-го, и это делает нас лидерами этого процесса. Социализм как контрреволюция был уже однажды пройден нами в его максимально радикальном варианте. Мы не должны ностальгировать, хвалить или ругать этот наш опыт, пытаться полностью вернуться к нему или полностью избежать его. Первое при всех вариантах бессмысленно, второе при всех вариантах невозможно. Прежде всего мы должны этот опыт понять и освоить как ресурс собственного развития, а значит, и развития мирового.
Воспроизводство – это создание заново и с новыми элементами того, что уже было.
Воспроизводство Российской империи (а значит, и СССР – в том или ином смысле) представляется единственно осмысленной и самой прагматичной установкой нашей политики. Тем более мы должны в рефлексии нашего социалистического опыта отделить черты, привнесенные особенностями века (мировую войну) и нации (восприятие русской культурой западноевропейского кризисного религиозного мышления «без Бога» и его концентрированной истории), от универсальной исторической инновации, принадлежащей будущему.
Мы эксплуатировали социалистический строй в рамках военного режима, ведущего оборону в мировой войне на уничтожение в рамках светской религии коммунизма. Оставим в стороне вопрос об исторической неизбежности этих условий нашего выживания. Без этих ужасов и зла (так говорит об этих условиях буржуазная мораль) мы бы просто не существовали сегодня ни как нация (народ со своим государством), ни как страна (территория со своим жизнеобеспечением – хозяйством и экономикой). Но не об этом речь. Кроме этих важных, поносимых и восхваляемых (разными сторонами), выносимых на первый план, но преходящих черт первого (то есть русского) социализма, есть и универсальное содержание нашего исторического опыта социализма как общеевропейской, а в этом качестве – и мировой программы цивилизационного развития.
Капитализм есть механизм относительной концентрации ресурсов для целей развития, но этот механизм работает, пока есть более широкое пространство, откуда можно заимствовать ресурсы и куда можно сбрасывать отходы деятельности, в том числе и социальные. При глобализации экономики мы подходим к эре общепланетарного ограничения ресурсов. Экономика планеты в целом развиваться через самовозрастание капитала не может. Так может развиваться только малая часть планетарного целого, выделенная территория. Ограниченность глобального ресурса уже выражается в американском и европейском долге Китаю и даже России. С другой стороны, человечество пока ничего другого просто не придумало.
Основой нашего консерватизма должно стать выделение воспроизводимых универсальных элементов русского (нашего) социализма, не связанных с режимом фактического военного положения СССР и насаждением в нем светской веры в коммунизм, и интеграция их в нашу социальную структуру. Сделать это можно, только выделив суть социалистического проекта как проекта развития европейской цивилизации, как условия самой возможности разрешения ее кризиса. При этом мы должны прагматично, технически отнестись как к элементам демократии, так и монархии в механизмах государственного управления.
Русский консерватизм XXI века в прикладном измерении
Прямо сегодня мы можем и должны противопоставить либерализму (политкорректное наименование идеологии и политической программы нашей контрреволюции) консерватизм восстановления нашего суверенитета и возвращения к развитию всех систем деятельности, культуры, всех социальных сред.
Вот минимальный контур необходимой нам консервативной программы:
– легализация государственной идеологии, заключающейся в безусловном для любой государственно-политической практики принципе сохранения страны в ее культурной, территориальной и народной идентичности как государства континентального масштаба. (Эта легализация не требует даже изменения конституции, поскольку речь не идет об идеологических нормах поведения для граждан, сопровождающихся санкциями, а об ограничении на деятельность политических организаций и политическую деятельность как таковую, кем бы она ни осуществлялась. Но лучше для ясности внести коррективы в статьи конституции о государственной идеологии.);
– признание культурно-исторического единства современной России, СССР, Российской республики (период Временного правительства) и Российской империи;
– фактическая «монархия» открытого типа по способу воспроизводства власти: если президент хорош, нечего его менять в угоду надуманным процедурам. Лидер обязан назвать преемника, а также его дублера – и разумеется, преемник должен быть способен победить на выборах. Такое разнородное социальное целое, как Россия, связанное не законом или вневременной «системой», а историей, невозможно собрать с помощью тотальной демократии: это приведет к сепаратизму и распаду страны;
– признание такого основополагающего основания власти и государства, как личность, публичность социального знания, отказ от утопии сервисного государства-механизма, скрывающего за собой реальные отношения власти и управления;
– курс на создание открытого политического сословия (не партии или партий), принадлежность к которому будет давать право занятия любых руководящих должностей в политике, государственном управлении и стратегических сферах экономики: в эту сторону могло бы быть направлено развитие Общероссийского народного фронта. Развитие неимущественных прав и привилегий как основы воспроизводства политического сословия. Конфискационные имущественные репрессии против любого обогащения за счет любых ресурсов государства (как натуральных, так и управленческих). Невозможность обогащения как мотива для государственной службы. Жесткий профессиональный ценз для политиков и госслужащих. Специальная реформа систем обучения, образования и подготовки для этих целей. Резкое сокращение аппарата и упрощение процедур за счет развития институтов ответственности;
– охранительная позиция государства по отношению к общинам традиционных религий единобожия: христианства, иудаизма, ислама. Приоритетная охранительная позиция по отношению к православной религиозной общине. Поощрение развития связей православного мира;
– обеспечение здоровья, образования и старости как государственных инвестиций. Невозможность извлекать из этих сфер как частные, так и государственные сверхприбыли, в том числе за счет страхования и профессионального корпоративизма. Размещение пенсионных средств в доходных инфраструктурных проектах заведомо длительного цикла жизни. Восстановление педагогики знаний. Восстановление практики массового здравообеспечения как баланса для медицинской деятельности, включая натуральные продукты питания. Расширение структурных инвестиций в позитивную демографию;
