Анна Фогельбаум молчала и податливостью своей напоминала куклу. Вот Готфрид отошёл от девушки, заскрипел вал, наматывающий верёвку, и ведьма тихо замычала от боли, когда её начало поднимать к потолку, неестественно выворачивая руки. Верёвка тянет её всё выше, и подозреваемая захлёбывается криком.
— Отпускай! — скомандовал Фёрнер, и верёвка тут же ослабла.
Девушка, рухнула на пару футов вниз, но тут верёвка снова натянулась и суставы несчастной хрустнули, сухожилия растянулись. Она закричала от жуткой боли, засучила ногами, а затем срывающимся голосом призналась:
— Я — ведьма!
— Извольте опустить.
Палачи опустили Анну на пол, она встала на ноги, подняла блестящие от слёз глаза на судей.
— Я невиновна, моей вины перед Богом нет!
— Поднять, — скомандовал Фёрнер.
Девушку вновь вздёрнули, кости её опять захрустели, крик снова ударился о гулкие стены камеры. При этом на лице Дитриха играло выражение бесшабашного веселья, он еле сдерживал улыбку: поднять, так поднять.
— Дьявол не даёт мне сознаться! — закричала она срывающимся голосом.
Её вновь опустили.
— И так, в чём вы хотите сознаться? — спросил Фёрнер.
— Я была на шабаше, занималась колдовством! — ответила Анна в отчаянии. — Пожалуйста, не надо больше!..
Судьи переглянулись. Доктор Фазольт с пренебрежением покачал головой.
— Этого мало. Что-то ещё?
Девушка молчала.
— Айзанханг, полста розог ей.
Похоже, что новый гость герра Фёрнера, был важной персоной, поэтому викарий и распинался перед ним, стараясь показать все прелести бамбергских инквизиционных процессов.
Готфрид взял из бочки с солёной водой ивовую розгу и приказал Дитриху поднять девушку на страппадо, а затем начал спокойно и размеренно пороть её по белому заду, по спине.
Едва девушку опустили, как она рухнула на холодный пол и тихо заплакала.
— Ишь, стонет, ведьма! — брезгливо бросил доктор Фазольт.
— А теперь, — сказал викарий и глянул на бородатого, следя за его реакцией, — давайте попробуем верёвку.
— Верёвку? — с усмешкой переспросил Дитрих. — Есть!
— Нет! — завыла побледневшая Анна, из её глаз покатились крупные слёзы.
— То есть вы готовы признаться? — поинтересовался Фёрнер.
— Да, я признаю, что я была на шабаше.
— И плясала богохульные пляски!
— Да, плясала.
— Как часто?
— Шабаши были каждую субботу, но я была впервые…
— Ранее вы сказали, что занимались колдовством, а теперь говорите, что были там впервые. Как это изволите понимать? — поинтересовался викарий.
— Меня там заставили колдовать.
— И как же вы колдовали?
— Мне дали глиняный горшок, и сказали набрать в него… м-м… дохлых лягушек. Это для того, чтобы вызвать дождь, — принялась объяснять ведьма.
— И она его вызвала! Посмотрите на улицу, герры! — ехидно вставил Фазольт. На улице, за решётчатыми окнами, действительно шёл дождь. — Герр секретарь, прошу отметить этот факт — вредоносное колдовство.
— Хорошо, и кто же вас привёл на шабаш? — спросил Фёрнер, когда писари перестали скрипеть перьями.
Ведьма опустила глаза и обречённо ответила «Рудольф Путцер».
— Где вы с ним познакомились?
Подсудимая, то и дело всхлипывая и забито озираясь, начала рассказывать, как недавно она рассталась с женихом. И вот, когда она сидела и плакала над своей судьбой, к ней подошёл незнакомец и предложил ей помочь вернуть потерю. Конечно, она согласилась. У неё не было выбора. Тогда дьявол, а это был именно он, потребовал её подписать контракт. Конечно же, кровью. И, едва она его подписала, незнакомец указал ей на идущего мимо Путцера и сказал ей идти вместе с ним на шабаш в следующую ночь. Так она и очутилась здесь.
— Во сколько начинался шабаш? — уточнил Фёрнер.
— В полночь. А закончиться должен был под утро, когда все расходились.
— Был ли там дьявол?
Анна всхлипнула и закашлялась.
— Да, был. Всё время сидел на своём троне. У него такой трон… из костей… Все ели, пили и все хвалились своими злодействами.
— И чем же угощал вас дьявол? — ехидно спросил Фазольт. — Вкусно было?
— Еда там была вся безвкусная и… по ней ползали черви. Всё было плохо приготовлено. Пироги с крысами. Ещё собаки варёные. Ни хлеба, ни соли там не было.
Фазольт хмыкнул, а Фёрнер одобрительно кивнул, а бородатый с книжечкой всё усердно царапал что-то на страницах.
— А что было потом?
— Потом мы все должны были раздеться и совокупиться друг с другом… — колдунья всхлипнула.
— Оргия, — подсказал доктор Фазольт.
— Вы вступали в интимную связь с дьяволом?
Анна опустила голову и завыла в голос, пытаясь произнести «нет».
— Байер, извольте поднять её ещё разок.
Дитрих молодецки выдохнул, крутанул своё колесо, потом резко крутанул обратно и застопорил. Ведьма завизжала от боли, начала извиваться как змея.
— Вы вступали в интимную связь с дьяволом?
— Да! — кричала Анна Фогельбаум. — Отпустите!
Дитрих посмотрел на Фёрнера, и тот кивнул. Ведьму опустили, но она не устояла на ногах и шлёпнулась на холодный камень, продолжая плакать и стонать.
— Расскажите, вы подписали с ним контракт? — от холодного голоса Фёрнера даже палачей пробирала дрожь.
Однако ответом ему были только всхлипывания. Готфрид с Дитрихом подняли несчастную на ноги и посадили на стоявший тут же трёхногий табурет. Какое-то время она плакала, и герры судьи начали о чём-то тихо переговариваться между собой, и до Готфрида стали долетать редкие фразы: «…молода…», «…быстро созналась…», «… нужно узнать о дьяволе…». Фёрнер вполголоса расспрашивал бородатого о том, как ему нравится дознание. Бородатый одобрительно кивал и приговаривал: «Да, да… очень даже… в том смысле, что просто превосходно…»
Наконец Фогельбаум успокоилась и теперь уже она ожидала, пока судьи прекратят свои разговоры.
— Ну так что? — Фёрнер обернулся к ней последним. — Вы подписали с ним контракт?
— Он… он чуть не задушил меня. Уселся на меня сверху и начал душить, заставляя подписывать какую-то бумагу…
— Вы хотите сказать, что это произошло не по вашей воле?
— Конечно нет! Я всегда была верна только церкви, но тогда просто испугалась. И подписала бумагу. Я тогда ещё не знала, что это было.
На подсудимую было жалко смотреть: она вся скрючилась, побледнела, её горячие слёзы капали на тёмный каменный пол. Только что она подписала себе смертный приговор. Призналась, что она ведьма. Теперь её заставят выдать своих товарищей и товарок…
