Готфрид представил, как вокруг стоят судьи и солдаты, как он тихо говорит «прощай» и их с Эрикой разводят по разным камерам.
— Готфрид, — викарий вырвал его из забытья, — как ты знаешь, у Доротеи есть муж — канцлер Георг Генрих Флок. В том, что он колдун, нет никаких сомнений — первую его жену казнили за колдовство, а теперь подобное же подозрение пало и на вторую. Он пытался выгородить её, вытащить из Труденхауса с помощью своих связей, грозил императорским судом и пытался подкупить инквизиторов. Однако, буквально на днях несколько арестованных сознались в том, что книга с именами находится у него, и что он присутствовал на шабаше в ночь на первое мая. Как сообщают доверенные лица, он бежал в Эрланген в среду, вечером. Флок весьма осторожен, потому что знает о наших подозрениях. Лично я почти убеждён в его принадлежности к верхушке ковена.
Готфрид не понимал, к чему всё это, но Фёрнер продолжал:
— Посадить тебя в тюрьму было бы легче, чем достать потом оттуда. Судьи в гневе из-за убийства Фегер, но с божьей помощью мне удалось убедить их, что больше людей нет. Я сделал всё, что в моих силах, чтобы отложить суд. Тебе следует скрыться на продолжительный период, чтобы они успокоились, а у меня было время подумать. Поэтому ты отправишься вслед за Флоком.
Я постараюсь получить у епископа официальное разрешение на его поиски и поимку в других областях, но это может затянуться. А у нас, как ты сам понимаешь, дело идёт о жизнях невинных людей, так что сейчас не до бюрократии, — Фёрнер посмотрел в глаза ему, желая удостовериться, понял ли тот.
Готфрид коротко кивнул, пытаясь осознать, и викарий продолжил:
— Поедешь вместе с одной способной колдуньей.
— Колдуньей? — удивился Готфрид.
— Да, Готфрид. Помнишь это: «Те же, которые защищают труд людей от уничтожения бурей и градом, заслуживают не наказания, а вознаграждения»? Даже и с помощью колдовства. Я, конечно, не люблю магию и всячески её порицаю, однако в нашем деле дьявольские силы могут помочь сделать всё быстро. Пусть будет малое зло вместо большего, — Фёрнер виновато улыбнулся. — Ты, наверное, её видел на дознаниях и в Труденхаусе. Она светлая колдунья, поклялась служить церкви своим дьявольским ремеслом.
Завтра поутру за тобой заедет карета и вы направитесь прямо в Эрланген. Даю тебе вечер на сборы. Больше людей с собой дать не могу, так как дело тайное. Понимаешь?
Готфрид снова кивнул.
— Ну вот и отлично. Объект твоих поисков — плотный усатый мужчина. При нём, возможно, будет его фамильный перстень с шестью рубинами. По нему сможешь…
— С пятью рубинами, — машинально поправил Готфрид.
— Что?
— С пятью рубинами, — повторил он. — Одного рубина не было. Он приходил в Труденхаус, вымаливал прощение для жены, предлагал мне этот перстень как оплату…
— Оплату за что?
— За письмо, которое нужно было передать жене.
— И ты не взял его? — Фёрнер прищурился.
— Нет, — виновато ответил Готфрид. Он уже понял, какую ошибку допустил.
— Плохо, — сказал Фёрнер. — Плохо, что тогда мы ещё ни о чём не догадывались. Значит ты видел его. Это облегчит вам задачу. Итак, шесть рубинов в форме шестиугольника. Вероятно, у него был там какой-то иудейский знак, а может быть это символизирует число Зверя. Я не знаю. По этому перстню ты сможешь опознать его.
Будь осторожен и молись, чтобы Бог охранил тебя от чар. Вот и всё. Пусть Господь прибудет с тобой и поможет в твоём священном поиске.
Готфрид кивнул.
— Хорошо, — сказал викарий и подозвал Мюллера.
Эрику со всей вежливостью пригласили внутрь, а солдат встал на запятки.
Всю дорогу Фёрнер развлекал Эрику крамольными байками:
— Идёт суд. Судья выносит вердикт: «Сжечь ведьму!». Ему возражают: «Но она же такая красивая». «Хорошо, — смягчается судья, — но потом сжечь!»
Эрика покраснела и отвернулась, а Готфрид вежливо улыбнулся. Тревога его никуда не ушла, а только усилилась. Он думал о том, как оставит Эрику одну. Что с ней может стать, пока он ездит? А отказаться нельзя.
Карета подкатила к дому Айзанханга. Готфрид с Эрикой вышли и распрощались с викарием.
— Я не думала, что наш викарий такой добрый и интересный человек, — сказала она.
— Об этом мало кто знает, — пожал плечами Готфрид. — Все судят по количеству казней, но те, кто знает его лично… В общем, он очень хороший человек.
— Ты такой бледный… О чём вы с ним говорили?
И он рассказал ей о суде, которому не суждено состояться. Рассказал о том, что должен уехать. И что неизвестно, когда он вернётся. И что не знает, как оставить её одну.
Эрика заметно погрустнела. А потом пошла на кухню, чтобы приготовить обед.
— Ты не бойся, мы что-нибудь придумаем. Ведь главное, что суда не будет, а из Эрлангена я вернусь, — сказал он ей, чтобы успокоить, но она не ответила.
Целый день они провели вместе. О чём-то разговаривали, но все эти темы были какие-то надуманные, деревянные. Они боялись затронуть главное.
Готфрид собирал дорожную сумку: тёплый плащ, вторую рубаху, немного еды, молитвенник, точильный камень для шпаги и огниво. Всё, что необходимо ему для нормальной жизни.
Куда спрятать Эрику на время отъезда?
А на ужин было тушёное мясо и пирог из сушёных фруктов, и запах этого ужина так манил спокойствием домашнего очага, что Готфрид едва не забыл о завтрашней поездке.
Потом Эрика подала на стол и Готфрид набросился на мясо, как голодный пёс. Она же сидела напротив, сложив руки на коленях, и глядела на одну из самых привлекательных ипостасей мужчины: мужчину насыщающегося.
Послышался стук в дверь. Когда-то Готфрид не закрывал её на ключ изнутри, и потому Дитрих вечно врывался неожиданно и без стука. Но времена изменились.
Он подошёл к окну, отодвинул занавеску и выглянул наружу. У двери никого не было, только редкие прохожие плелись по улице и горели окна домов напротив. И тут, прямо перед глазами мелькнуло мертвецки бледное лицо, скрюченные пальцы, грязные, спутанные волосы…
Готфрид отскочил, выхватил шпагу… и с досады выругался, глядя как за окном загибается от смеха дурачок Дитрих. Очень смешно! Просто ужасно смешно! Пытаясь унять сердцебиение, Готфрид отворил дверь и впустил гогочущего друга внутрь.
Дитрих прошёл внутрь, повесил камзол и шляпу на крючок.
— Ох, ну и лицо у тебя было, Гога! — сказал он улыбаясь. — Будто призрака увидел.
— Его и увидел, — не остался в долгу тот. — Рожа бледная, глаза как талеры… тьфу!
Готфрид вернулся к еде. Дитрих снова рассмеялся, тоже взял крепкий деревянный стул и подсел к столу.
— Слышали историю о наказанной ведьме? — он посмотрел на Готфрида, а затем перевёл взгляд на Эрику. — А я сегодня услышал. Знаете, недалеко от церкви святого Стефана находится пошивочная мастерская, где часто шьют церковные одежды? Говорят, раньше, когда у неё был другой хозяин, в этой мастерской трудился один молодой парень. Хорошо трудился, всё успевал в срок, работал безукоризненно, ну и всё такое. При этом был очень вежлив и набожен, как и подобает доброму христианину. Хороший, в общем, парень.
