Нападавшие успели убить одного коня и позорно бежали, оставив на поле боя двоих своих товарищей.
Кратц ругался во всё горло и отдавал приказы. Готфрид склонился над Дитрихом, уже предчувствуя дурное. Тот лежал на земле с закрытыми глазами, грудь его была вся в крови. А за обычной бледностью было не ясно, жив он ещё или нет.
Внезапно Байер открыл глаза.
— А-а, чёрт! — заорал он вдруг. — Проклятье, дерьмо… Г-господи!
Пуля задела его за грудную клетку, сорвав кусок плоти и обнажив ребро. Немного левее, и Дитрих вряд ли издавал бы сейчас какие-либо звуки.
— Скорее, скорее! — командовал лейтенант. — На подводу раненного!
Ландскнехты быстро взяли кричащего от боли Дитриха за руки и ноги. Готфрид подложил свою куртку и выходной камзол прямо на щебень в телеге, раненного устроили на нём.
— Проклятье! — подвывал он, держась за обнажённое ребро.
Стражники, во главе с лейтенантом, подвели первую телегу немного назад, срезали ремни упряжи с мёртвой лошади, и этими ремнями привязали вторую, осиротевшую подводу к первой. Также сделали с другой подводой.
— Давайте, давайте, скорее! — командовал Кратц. — Мёртвых на телеги! Быстро, быстро!
Готфрид, оставшиеся в живых ландскнехты и молодой Вальтер принялись грузить на телеги тела своих боевых товарищей. Первым подняли молодого Себастьяна — его убили, насадив на рогатину, а потом сбросили. А потом ещё несколько пар ног пробежалось по телу, изломав и изуродовав его.
Потом начали поднимать тела стражников, которые в полном доспехе весили лишь немногим меньше идолов.
Когда они закончили работу, уставшие и измазанные в крови, лейтенант тронул коня, и тот, медленно и через силу, потащил две подводы, доверху нагруженные осколками священных когда-то камней. Другой конь, которому досталась эта ноша, не смог даже сдвинуть её с места, поэтому решено было оставить подводу на дороге и вернуться за ней потом.
Но едва кони тронулись, как справа, с северной стороны, послышался шорох и треск веток. Солдаты взялись за оружие и с тревогой начали вглядываться в зелёный сумрак леса.
— Герр Кратц! Герр Кратц! — донёсся до процессии слабый прерывающийся голос. — Подождите, пожалуйста, меня!
Это был отец Тадеуш. Он продирался через лес, спотыкаясь через каждые пару шагов. Ряса его была порвана, а голова измазана в крови.
— Поскорее, святой отец! — с неудовольствием проворчал лейтенант, даже не подумав приостановить коня. Он и без того слишком медленно плёлся.
Священник взобрался на подводу к Дитриху, и солдаты продолжили путь. Напряжённые, хмурые лица. Руки лежат на оружии, а глаза выискивают проклятых язычников среди деревьев. Разговоры, оборванные атакой, так и не продолжились, сменились гробовым молчанием.
Молодой Вальтер растерянно сжимал поднятую с земли алебарду, и изредка косился на тело Себастьяна ничего не видящим взглядом. Он был ещё молод, ещё не привык к тому, что близкие и хорошо знакомые люди вдруг исчезают, отправляются на суд божий, не успевая даже попрощаться. Да и разве можно к этому привыкнуть? Вот вы стоите на каменном мосту или на песчаном берегу Регница, а в следующее мгновение друг прыгает в тёмную воду и исчезает навсегда. И тебе остаётся только посмотреть на круги на зеркальной глади и возвращаться домой. И священник заметил это, спрыгнул с телеги Дитриха и взобрался к Вальтеру. Тихо, вполголоса он принялся что-то говорить ему, утешать и подбадривать юношу, добродушно кивая, когда тот изредка отвечал.
Через час доехали до места. Дорога привела их на крутой берег Регница, к северу от города. Выше по течению находился город, а ниже — только широко раскинувшиеся поля земледельцев и ароматная тень соснового леса.
Кратц остановил свою телегу над обрывом и приказал остановиться другим.
— Герр викарий приказал утопить эти камни здесь, — сказал лейтенант, — так что за работу.
Он окинул своих людей холодным взглядом и принялся бросать крупные камни из своей телеги в воду. С громким плеском они падали в медленное течение Регница, оставляя за собой расходящиеся круги. Солдаты помогали ему, сноровисто топя обломки идолов. Тут же суетился и отец Тадеуш, не брезговавший работой. А может быть просто торопившийся обратно в город, потому что на подводах лежали изуродованные трупы. Они требовали погребения, да и рядом с ними было мерзко и неприятно находиться.
Когда опустошили головную подводу, на её дно перетащили покойников со следующей, аккуратно уложив каждого, и принялись за вторую. Вскоре дело дошло и до трёх уцелевших идолов. Они лежали на своих местах, глядя выщербленными глазами в начинающее темнеть небо, и со смиренностью праведников ждали своей участи. Однако…
— Может быть, затопить их вместе с подводами? — негромко предложил кто-то. Люди боялись прикасаться к древним изваяниям, но только у одного из них достало храбрости высказаться вслух. И то, тихо и незаметно.
— Кто это сказал? — мигом обернулся лейтенант. — Шаг вперёд!
Сначала все недоумённо переглядывались, но затем из группы солдат вышел самый молодой — Вальтер.
— Ага, — Кратц осклабился в зловещей ухмылке. — Значит, не хочешь камень трогать? Тогда распрягай этого коня!
Вальтер повиновался, принявшись освобождать от упряжи лошадь, в телеге позади которой покоилось древнее изваяние.
— Давай быстрее, пока темнота не наступила, — подгонял его лейтенант. — Вы двое, распрягайте остальные две!
И двое стражников тоже взялись за работу.
Тем временем Вальтер распряг лошадь и отвёл её чуть подальше, ожидая приказа лейтенанта.
— Отлично, — сказал тот ядовито. — Теперь бери телегу за оглобли и тащи в воду!
Юноша беспомощно поглядел на лейтенанта, но гордо взял оглобли в руки и начал медленно, рывками поворачивать подводу в сторону пологого спуска в воду. А до него было не меньше двух десятков шагов.
— Смирно! — прикрикнул Кратц на стражников, которые хотели двинуться на помощь юнцу.
Итак, все наблюдали, как он в одиночку ворочал телегу, которая была чуть ли не в тридцать раз тяжелее его самого. Сначала он рывками и нечеловеческими потугами развернул её. Видно было, как он измотался: лицо покраснело, ко лбу прилипли мокрые светлые волосы, дышал он часто и глубоко. Немного передохнув, лишь бы лейтенант снова не прикрикнул на него, он продолжил свой путь. Теперь ему предстояло скатить телегу с возвышенности к пологому берегу реки. Что он и попытался сделать. Однако она оказалась слишком тяжёлой, и едва он потянул вперёд, как тяжёлые колёса весело завертелись и подвода, набирая скорость, помчалась вниз по склону. Вальтер не мог её остановить, а потому, схватив оглобли под мышки, смешно бежал впереди, подпрыгивая и размахивая в воздухе тощими ногами.
Солдаты наблюдали за всем этим, посмеиваясь. Телега на большой скорости докатилась до воды, залетела в неё, подняв тучу брызг. Но тут Вальтер споткнулся, оглобли упали на воду, а телега ударила его по голове.
