— Совершенно верно, — кивнул тот. — Позвольте представиться — Вольфганг Эбенхольц.
— Хэлена, — коротко представилась она, благоразумно предпочтя не называть своей фамилии.
Вольфганг повторно поцеловал ей руку.
— Тоже пришли на воскресную службу? — осведомился он.
— Да. Вы часто сюда ходите?
— Я в этом городе проездом. Дело в том, что я гощу у одного своего друга, поэтому ранее мне доводилось посещать местные церкви всего несколько раз. Но, каждый раз я поражаюсь их великолепию и красоте.
— Я согласна с вами, — ответила Хэлена. — Я тоже не перестаю удивляться и восхищаться.
— А почему вы не знакомите меня со своей очаровательной спутницей? — спросил Эбенхольц, глядя на Ину. Та смерила его подозрительным взглядом.
— Ах да, — спохватилась Хэлена. — Это Беттина.
Девочка сделала реверанс и Вольфганг также поцеловал ей руку.
Разговаривая о разных мелочах, они, вслед за стадом прихожан, вышли на широкую паперть, где два монаха торговали индульгенциями.
— Скажите, Вольфганг, а чем вы занимаетесь? — спросила Хэлена.
— О, — улыбнулся он. — Я — демонолог. Слышали когда-нибудь о таких?
— Слышала. Вы изучаете демонов?
— Не совсем так, — Вольфганг покачал головой. — Видите ли, в мире есть добро и есть зло. Любой человек знает элементарные различия между двумя этими силами, но в более высоких сферах их отношений путается даже духовенство. Наша задача — простым языком рассказать о различиях добра и зла священникам и магистратам низших уровней. В том смысле, что современная церковь, как ни прискорбно это признавать, увязла в разногласиях. Если на высших уровнях священнослужители имеют единое представление о Боге и Библии, добре и зле, то низшие саны до сих пор трактуют эти понятия каждый со своей точки зрения. Да что говорить, многие из приходских священников даже не обучены грамоте и никогда не читали Библии! Отсюда и ересь. Вот в чём состоит наша забота — сделать церковь единой в понимании Бога.
— Это как теолог?
— Нет, теологи познают истину, а мы всего лишь переводим её на нормальный язык, — Эбенхольц улыбнулся. — Можно сказать, что мы объясняем людям иерархию зла.
Хэлена ответила ему своей улыбкой. Этот демонолог был весьма мил и невероятно интересен в общении.
— Как вам наш город? — спросила она.
— Весьма и весьма, — демонолог улыбнулся. — Но я здесь, знаете ли, не просто красотами любуюсь. Я ведь пишу книгу.
— Очень интересно. И о чём же она?
— Об инквизиции и колдовстве. Эта книга, я думаю, покажет инквизицию, охоту на ведьм и вообще самих ведьм немного в ином свете.
— Вы же не собираетесь оправдывать ведьм? — спросила Хэлена с видимым недовольством, но в душе её затаилась надежда.
— Боже упаси. Просто хочу немного углубиться в этот вопрос. В том смысле, что, они не всегда столь опасны, как считает простой люд. Я хочу рассказать о ведьмах, чтобы люди понимали, кто это и какие мотивы ими движут. С другой стороны, я хочу подчеркнуть некоторые детали, которые присутствуют в борьбе инквизиции с ведьмами. Вы знали, например, что частные лица чаще выдвигают обвинения в наведении порчи, в то время как власть и священники стараются привлечь к суду знахарей и предсказателей?
— Правда? — удивилась Хэлена. — Это очень интересно. А почему ведьм и колдунов называют еретиками? Ведь колдовство и ересь — это разные вещи.
— Не скажите, — покачал головой Эбенхольц. — Ересь — это вероучение, не соответствующее господствующим религиозным догматам. Любое колдовство — это сделка с дьяволом. То есть, вера в то, что дьявол может помочь человеку в чём-либо. Вы понимаете? В том смысле, что это вероучение, не соответствующее господствующим религиозным догматам.
Хэлена задумалась, поражённая простотой такого объяснения.
— Ересь вообще распространена, — продолжал тем временем демонолог. — Очень легко впасть в ересь, когда объясняешь Священное Писание дураку, простолюдину или иноверцу. Вообразите, что он задаёт вам вопросы, на которые вы отвечаете… отвечаете, как вам кажется, совершенно логично и правдиво… и вдруг приходите к выводу, что отошли от Писания. В том смысле, что именно логика вас оттуда увела. А в следующий момент вы понимаете, что Писание нельзя трактовать однобоко, ведь каждая фраза имеет несколько смыслов. Надеюсь, вы не обвините меня в ереси? — шутливо, но в то же время немного смущённо спросил он.
— Ну что вы, кончено же нет. У вас очень интересный взгляд… Давайте прогуляемся. По-моему день очень располагает, — предложила Хэлена, уже уставшая ждать, когда демонолог сам поймёт это.
— Не могу с вами не согласиться, любезнейшая, — с готовностью ответил он, кивнув, — однако я пришёл не один — у меня тут ещё друзья… Ах вот, кстати, и они.
Он указал рукой за спину Хэлена, она обернулась… и обомлела от ужаса. Прямо к ним шёл тот самый Готфрид Айзанханг.
— Ина, беги к Матери, — быстро сказала Хэлена.
Девочка, ничего не понимая, огляделась вокруг.
— Хэлена! — удивлённо крикнул Готфрид и начал протискиваться сквозь толпу. — Именем Святой инквизиции… Чёрт, Эбенхольц, хватайте её!
Однако герр Эбенхольц растерялся, и это дало Хэлене шанс броситься в сторону. Оставив Готфрида в стороне, она пробежала несколько шагов, вынырнула из толпы. Беттина была неподалёку…
И тут на плечах Хэлены словно сомкнулись кандалы, хотя Готфрид был ещё далеко.
— Попалась, птичка, — злорадно произнёс знакомый голос.
Хэлена подняла глаза…
— Дитрих?
— Он самый. Соскучилась?
Её мгновенно прошиб холодный пот. Она дёрнулась, как угодившая в капкан лань, но бесполезно — Дитрих держал её крепче любого капкана, хотя держал как-то странно — одной рукой. Другая болталась без дела.
Через мгновение подошли Готфрид с Вольфгангом.
— Фройляйн Каленберг, вы арестованы.
— Но, позвольте, за что? — удивился Эбенхольц.
— За колдовство, ересь и блуд, — процедил Дитрих, ухмыляясь.
Хэлена заметила, что под рубашкой у него были бинты. Он изредка морщился от боли, когда из-за своего темперамента забывался и дёргал левой рукой.
Вокруг них начали собираться зеваки. Готфрид отогнал их, но ненадолго.
— Давайте отойдём в сторону, — предложил он, глядя как новые и новые прихожане останавливаются и глазеют.
Они отошли от входа.
— Я за стражниками, — сказал Готфрид, оправил волосы и пошёл к выходу с площади.
— Ну что, как ты теперь себя чувствуешь? — злорадствовал Дитрих.
— Дитрих, отпусти меня, пожалуйста, — взмолилась она.
— С чего бы это?
