Я сидела на иве и смотрела, как она перестала дышать. Ива была моим укрытием, пока он не нашел и меня тоже. И его руки сжали мою мягкую шею, оставляя на ней такие же следы, как и грязные ботинки на только что выпавшем снеге.
XXXII
Наутро почти весь снег растаял. Тебе совсем необязательно было отвозить нас в школу на телеге. Но ты приехал. Даррелл сидел сзади на снопе сена, Джип, счастливый, возился у него в ногах. Я хотела сесть рядом с братом, но ты настоял, чтобы я сидела рядом с тобой. Как галантно.
Я уставилась на круп мула и вдыхала смолистый запах дерева, которым пропахло твое коричневое шерстяное пальто.
Ты дернул за вожжи, и мы тронулись в путь.
– Урод, правда?
Я подняла голову. Ты имел в виду мула.
Покачав головой, я ответила:
– Он и не должен быть красивым.
Ты усмехнулся.
– А где ты раздобыла свою рябую кобылу?
Я ждала, что на этот вопрос ответит Даррелл, но он молчал. Я обернулась, он внимательно разглядывал окрестности, но это меня ни на секунду не обмануло. Похоже, придется отвечать самой. Я тщательно подбирала слова.
– Во время боя. Его владельца убило.
– Да?
Фантом вполне могла принадлежать кому-то из Пинкертона, но я знала, что ты знаешь – это не так.
– Я назвала ее Фантом.
Совесть заставила меня тихо добавить:
– Она должна принадлежать тебе.
– Вперед! Но! – закричал ты мулу, нашедшему пучок зеленой травы в проталине, и уселся удобнее.
– Фантом. Как тебе пришло это в голову?
– Потому что она больше призрак, чем животное.
По твоим глазам я поняла, что ты хочешь продолжения разговора.
– Иногда мне кажется, что она читает мои мысли.
Ты засмеялся.
– Мои мысли скучно читать. Но, тварь бессловесная!
И тут начала смеяться я.
– Что тебя развеселило?
– Бессловесная тварь. – Я постучала себя по груди.
Ты покраснел, а я все не могла перестать смеяться.
– Это не про тебя!
Меня удивила страстность, с которой ты это сказал.
– Большинство людей так думает.
– Хм.
Ты снова стал смотреть на дорогу, хотя твой мул мог довезти нас до города и с завязанными глазами. А я снова уставилась на его круп, едва сдерживаясь от хохота.
– Почему ты так долго не говорила?
Снова тот же вопрос, что уже задавал мне Даррелл, и все-таки ответить на него я была не готова. Никому бы не захотелось услышать то, что я должна сказать. Да я бы и не смогла. Мама не разрешала. Я не хотела. Я не знаю. Я ждала, пока Мария скажет мне, что я смогу. Не твое дело.
Я выпрямила спину.
– Лучше поздно, чем никогда.
Ты взглянул на меня и сразу отвернулся, но я все равно успела заметить твою улыбку. Ты приподнял шляпу, как тот из соперников, кто потерпел поражение в шуточной перепалке.
– Пусть будет так, Птичка-невеличка.
Я с удивлением посмотрела на тебя, но твой взгляд уже был прикован к дороге.
XXXIII
Ты заговорил только, когда показались первые дома.
– Значит, твоя лошадь может читать мысли. Интересно, какие?
Я ответила, не задумываясь.
– Правда интересно?
– По-моему, ты лучше, чем кто-либо в этом городе, умеешь думать.
А-а. Мужчины Росвелла, да и не только отсюда, не считают способность мыслить достоинством женщины. Я вдруг подумала о папе. Я точно была уверена, что он гордился тем, что у нашей мамы крепкая воля и быстрые мозги. Возможно, я ошибалась.
– Мама недовольна, что у нас появилась лошадь.
– Да?
– На нее уходит много корма.
– Хм…
Он остановился напротив дверей школы. Я заметила, что в окно за нами подглядывает Руперт Джиллис. Даррелла тут же подхватили приятели и под истошный лай Джипа втащили в школу.
– Ты можешь поставить Фантом у меня.
Мне стало стыдно. Я с самого начала должна была тебе ее отдать.
– Она твоя, – повторила я.
– Нет. Она – твоя. Но я могу поухаживать за ней для тебя. Ты сможешь приходить к ней так часто, как захочешь.
Я кивнула и приняла твое предложение еще до того, как осознала, что ты мне предлагаешь. Если ты возьмешь ее, я ее не потеряю, ведь мне так не хотелось с ней расставаться.
Джип запрыгнул на телегу и лизнул тебя в лицо. Ты потрепал его по шерсти и помог мне сойти.
– Только не расстраивайся, – сказал ты, если я попрошу Фантом рассказать мне о твоих мыслях.
XXXIV
Руперт Джиллис никак не отреагировал на то, что я снова села рядом с девочками из пятого класса. Все утро он вел себя так, как будто все нормально. Он подходил ко мне, исправлял мою работу, задавал мне новые упражнения и слова для переписывания. И ничего больше. Он равнодушно делал какие-то замечания и переходил к другому ученику.
Я уже начала думать, что победила. Может, вчера это был просто всплеск плохого настроения, о котором он уже забыл. Мы вполне можем общаться как ученик с учителем, и я научусь читать. Я начала делать определенные успехи в письме, и букварь я прочла на несколько уроков вперед.
Он отпустил класс на обед, но вызвал меня к своему столу. Я приготовилась ни словом, ни жестом не показывать ему свою реакцию.
– Вчера ко мне приходили, мисс Финч. И что самое интересное, по поводу вас, – он замолчал, как будто ожидая, что я отвечу, и продолжил. – Во-первых, мистер и миссис Робинсон, с дочерьми которых вы сидите за одной партой. Миссис Робинсон возражает против вашего присутствия в школе. Она утверждает, что вы дурно повлияете на ее близняшек. Ее муж разделяет эти опасения.
Робинсон. Младшие сестры Юнис. Я сделала вид, что закашлялась.
– Я поставлен в крайне затруднительное положение. Конечно, я попытался успокоить их. Честно говоря, я не вижу ничего плохого в том, что вы сидите в классе. Но, к моему глубокому сожалению, я вынужден согласиться с их мнением по поводу вашей испорченности.
Ему удалось меня задеть.
Увидев, как изменилось мое лицо, он кивнул.
– Другой посетитель был, похоже, ваш друг и защитник. Он в непотребных выражениях сделал мне выговор за то, что я якобы плохо с вами обращался во время вчерашних занятий.
Внутри у меня все сжалось. Ты это сделал? Ты заступился за меня?
