Его дом. Если они найдут его хижину, значит, она больше не будет мне принадлежать. Они разрушат ее. Даже если и не разрушат, она все равно перестанет быть моим тайным убежищем. Насколько я помню, внутри ничего, кроме одежды, кое-каких инструментов и остатков арсенала, нет.
Ускорив шаг, я пошла по направлению к лесу.
Что мне останется, если я не смогу сбежать весной в хижину?
Уже достаточно рассвело, чтобы я смогла найти мой певучий камень на поляне. Я села. Меня обожгло холодом.
Мне придется до конца дней жить с матерью и Дарреллом и уйти будет некуда. Мы трое будем привязаны друг к другу. И эта связь разрушит наши жизни.
По твоему лицу было видно, что ты обес покоен.
Мне невольно захотелось тебя утешить.
– Не волнуйся, – сказала я, – никаких доказательств его вины они там не найдут.
Теперь я тебе все сказала.
Ты кивнул и сжал губы. Да. Теперь ты знаешь. Но ты и раньше знал.
XLII
Мы сидели рядом на камне и жались друг к другу, пытаясь сохранить немного тепла. Нам обоим было очень холодно.
– Я хотел присоединиться, – сказал ты, – но они мне отказали. Они думают, что буду мешать. Да если бы я знал, где все это время скрывался отец! Я бы…
Пошел к нему? Попробовал убедить его, чтобы он вернулся домой?
Твое лицо так близко, что мне тяжело было сфокусировать на нем взгляд. Я видела только твои губы.
– Я пытался его найти. Бог знает сколько раз.
Для меня это было что-то новенькое. Я представила тебя, тощего подростка, каким ты был тогда, рыщущего по лесам.
– После того как он исчез?
– Нет, после того как исчезла ты.
Это какая-то бессмыслица. Я растерялась, но даже сквозь пронизывающий ветер чувствовала твое теплое дыхание.
– Когда он пропал, я поверил, что он погиб. Но исчезла Лотти, и у меня появились сомнения. Когда пропала ты, я начал искать.
Я вспомнила, как долгими ночами мечтала о том, что ты меня спасешь. Интересно, ты был близко?
У меня застучали зубы. Ты приподнялся, и, прежде чем я поняла, что происходит, обнял меня рукой и прижал к себе. Твой подбородок уперся в мою макушку.
Мне бы следовало вырваться, но ты был таким теплым и мы так давно друг друга знаем.
– Прости меня, Джудит, – я скорее почувствовала, чем услышала твои слова. – Я был таким дураком.
У меня с головы соскользнула шапка. Ты подхватил ее и бросил туда, где положил свою, обхватил мое лицо ладонями и посмотрел прямо в глаза. Я пыталась разглядеть хоть тень сомнения в твоем взгляде. Но его не было. Во мне это тоже не вызывало никакого протеста.
Ты прислонился лбом к моему лбу, а потом поцеловал в макушку и зарылся лицом в волосы.
– Дай мне еще один шанс, – прошептал ты. – Я хочу слышать твой голос, птичка-невеличка. Всегда.
Слезы заполнили мои глаза и закапали на колени. Я снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая копала тебе червяков и подглядывала, как ты рыбачишь. Подростком, мечтающим дотронуться до твоей руки. Девушкой, которую украли и лишили речи. Молодой женщиной, проклятой и отвергнутой, для которой ты недоступен.
И вот, уже распрощавшись с любой надеждой, я сижу на холодном камне и слушаю тебя. Что ты пытаешься мне сказать?
Видя мои слезы, ты обнял меня и крепко прижал к себе. Слова уже были не нужны, мне достаточно было чувствовать на себе тяжесть твоих рук.
Где же ты был все эти годы?
Я должна была это сказать:
– Я слишком долго любила тебя, Лука-ш.
Ты целовал меня в щеку, в висок, в подбородок.
– Слишком долго? – сказал ты. – Это неправильно.
Я отодвинулась и посмотрела на тебя.
– Почему?
– Когда любишь, ничего не слишком, – ответил ты и, глядя мне в глаза, улыбнулся. Я не помню, видела ли я когда-нибудь тебя таким счастливым. Разве что в детстве.
– Для меня это как гром с ясного неба: проснуться и вдруг понять, что я тебя любил долгие годы.
Мне так хотелось сказать, что это невозможно. Я не могу позволить себе поверить. Но поверила. Постепенно во мне появлялась уверенность, что я могу тебе доверять.
Но это не значит, что я буду молчать. Я высвободилась из твоих объятий и наградила тебя суровым взглядом.
– Хорошо же ты это демонстрировал.
Ты рассмеялся и снова прижал меня к себе.
– Знаешь, я часто приходил посмотреть, как ты поешь на этом самом камне? Ты наверняка меня тоже видела.
Я выпрямила спину.
– Никогда!
Ты кивнул в сторону огромного старого вяза на краю поляны.
– Я прятался там и слушал. Много раз.
Я посмотрела на дерево. Как я могла его ни разу не заметить? Я покачала головой.
– Ты такой странный.
Твои брови поползли вверх. Я улыбнулась. Да-да, это именно я назвала тебя странным за то, что ты шпионил за мной.
– Ты можешь полюбить меня еще чуть-чуть, Джудит? – спросил ты. – Хотя бы до тех пор, пока я не поговорю с твоей мамой.
Мысль о матери вернула меня с небес на землю.
– Могу я попросить у нее твоей руки?
Попросить руки? Я ясно представила, как мама сидит за столом и громко хохочет.
Я снова отодвинулась, чтобы взглянуть тебе в лицо. В нем были обещание, любовь, нежность. Неужели так выглядит любовь? Неужели ты хочешь жениться на мне? Это правда, я знаю, но почему тогда плачу?
– Она тебе не поверит.
Ты улыбнулся.
– Оставь это мне.
Теперь ты смеялся и покрывал меня поцелуями, а твои руки все крепче прижимали меня к тебе. Я насквозь промочила слезами твой пиджак. Подхватив меня на руки, ты начал меня кружить, пока я не сказала тебе поставить меня на место.
Солнце уже взошло, ярко освещая осенний лес и не растаявшие островки снега. На твое лицо легли тени от голых веток.
Ты взял мои руки в свои.
– Однажды мой отец украл тебя у меня. Я никогда не позволю ему сделать это еще раз.
Как холодно, даже на солнце. Мой нос совсем онемел. Я привстала на цыпочки, притянула твою голову, поцеловала в губы и услышала, как у тебя перехватило дыхание.
Больше никакого холода я не чувствовала. Я чувствовала только тебя.
Поцелуй закончился, и я уткнулась лицом тебе в шею, а ты обхватил меня руками. Меня больше никто у тебя не украдет.
– Не беспокойся за меня, – прошептала я ему в ухо. – Сомневаюсь, что они найдут его хижину. А если и найдут, то там нет ничего порочащего тебя.
