Сергей Саделенко, инженер группы дистанционного управления № 1, остался в памяти товарищей человеком, который никогда ни на кого не обижался. С его лица не сходила улыбка. В свое время он поразил начальников сверхбыстрой сдачей на допуск к самостоятельному управлению своим заведованием. Вместо положенного полугода управился всего за каких-то два месяца. Даже на боевой службе не ходил смотреть видеофильмы, а конспектировал инструкции и руководящие документы. С боевой службы привез целую кипу тетрадей.
Старший лейтенант Саша Бражкин являлся инженером группы дистанционного управления № 2 и командовал кормовым 9-м отсеком. Как и Денис Пшеничников, он раньше служил на «Воронеже», а перед боевой службой ушел на «Курск». Сослуживцам Денис запомнился своей безотказностью, необидчивостью и потрясающим трудолюбием — он мог ночи напролет сидеть за изучением материальной части.
Что касается командира электротехнического дивизиона капитана 3-го ранга Ильи Щавинского, то едва речь зашла о нем, как все собравшиеся в один голос сказали:
— Илья — это всё!
Капитан 3-го ранга Щавинский, как и все в экипаже «Курска», прекрасно знал свое дело. За глаза его именовали «наш суперспец», а в глаза звали ласково Ильюшей. Воспитанник Нахимовского училища, он отличался особым тактом и никогда не позволял себе грубостей по отношению как к начальникам, так и к подчиненным. Понятие офицерской чести было для него основополагающим. При этом Илья Щавинский был по жизни чрезвычайно остроумным и веселым человеком, что называется, душа любой компании. Он мог сутками травить флотские байки да так, что никто не мог понять, где кончается правда и начинается вымысел. На все случаи жизни и службы у него всегда была наготове новая потрясающая история. Где был Щавинский, там всегда были смех и хорошее настроение. А как он рассказывал о своей жизни! Впечатление создавалось такое, будто вся жизнь Ильи Щавинского была сплошной чередой самых невероятных приключений. В свободное от службы время командир электротехнического дивизиона любил поесть, а потому его часто можно было увидеть у камбуза. Там Щавинскии сходился в словесном противоборстве с коком-инструктором Анатолием Николаевичем Беляевым, который всегда выносил своему оппоненту добавку, и тогда уж от их шуток и прибауток сотрясался весь корабль. Как и Беляев, Щавинскии серьезно увлекался музыкой, прекрасно играл на электрогитаре, сочинял песни и сам же их исполнял. Во время боевой службы они вдвоем с «Николаичем» подготовили и дали несколько концертов. Как говорят ребята, после возвращения Илья со значением сообщал всем, что они с Беляевым прибыли с международных гастролей по Средиземноморью… Что ж, если принять во внимание панику в 6-м американском флоте, то следовало признать, что гастроли удались на славу!
Кто-то из сидевших рядом офицеров сказал мне в заключение нашего разговора об Илье Щавинском так:
— Если он какое-то время еще был жив, то он до самого конца поддерживал тех, кто был рядом с ним, вселял в них уверенность и делом и словом.
Уже позднее, в Москве я спросил о Щавинском у его бывшего командира капитана 1-го ранга Ежова. При упоминании фамилии Щавинского, Сергей Николаевич улыбнулся:
— Илья был из потомственных моряков. Дед — вице-адмирал, отец — капитан 1-го ранга. Сам Илья никогда не кичился родственниками, а вкалывал за двоих. Был очень добросовестен и свои электротехнические дела знал просто великолепно. Илья был всегда чрезвычайно увлечен музыкой. Профессионально играл на гитаре, сам сочинял песни и пел их в кругу друзей. Одно слово — душа экипажа! Был самым настоящим фанатиком-меломаном. Собрал уникальную коллекцию записей всех отечественных рок-групп чуть ли не с пятидесятых годов. А электрик был просто великолепный! Когда мы прибыли в Видяево и нам дали полуразграбленную казарму, он без всяких просьб и напоминаний привел там в порядок все электричество. У кого из ребят дома были неполадки со светом, все звали Илью. Он никому не отказывал в помощи. Вокруг Ильи была всегда своеобразная аура веселья. В его дивизионе вообще все всегда делалось как-то легко и весело, будто играючи. После моего ухода Гена Лячин его к себе забрал, знал, что Илья никогда не подведет.
* * *
Чем глубже я погружался в атмосферу, царившую на «Курске», тем все более и более убеждался, что ничего подобного я нигде больше не встречал за свою долгую военно-морскую службу. Это был удивительный, истинно семейный экипаж, где большая часть не только офицеров, мичманов, но и матросов была теснейшим образом связана с флотом. Военными моряками были их деды, отцы и старшие братья. Моряками стали и они, придя в подплав не случайно, в силу стечения обстоятельств, а вполне осознанно и целенаправленно. Они мечтали о подводных лодках с детства, а запах корабельного сурика, смешанный с йодистым запахом моря, был для них самым родным и волнующим. Именно так пахла отцовская шинель, висевшая на вешалке в коридоре, именно так пах и сам отец, вернувшийся с моря, смеющийся и бородатый, подкидывающий сына на руках к небу. А потому эти мальчики просто не представляли себе, что мужчина может заниматься чем-то иным, и судьбу свою выбирали прямо на отцовских причалах, выбирали бесповоротно и навсегда.
Сережа Кокурин родился на День ВМФ — 31 июля 1973 года в семье офицера-подводника Тихоокеанского флота. Его стезя была определена заранее. Флот его призвал, и он откликнулся на его зов. Детство Сережи — это типичное детство мальчишек из семей военных моряков: забытые Богом гарнизоны, бесконечные переезды, постоянное ожидание отца и мечта о лодках, которые так хорошо видно из окна дома. Не все получалось сразу. После школы Сергей год отработал фрезеровщиком, но мечту не забыл и поступил в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. Там, в Севастополе он принял обряд крещения в храме Всех Святых. Это тоже был его выбор и его путь.
Поколение Сергея попало в водоворот развала великой державы, и потому каждый из его сокурсников встал перед выбором: остаться верным присяге или пойти по пути наименьшего сопротивления. Сережа избрал путь, который подсказало ему сердце. Он избрал флот и Россию. Доучиваться пришлось в Петербурге, ибо для российских курсантов места на «незалежной» Украине не нашлось. В 1996 году он стал офицером. Служба началась с должности инженера трюмной группы на АПРК «Воронеж». За первые два года — две боевые службы в Атлантике. Говоря откровенно, на «Воронеже» у старшего лейтенанта Кокурина не сложились отношения с командованием. Нет, он по-прежнему старательно относился к служебным обязанностям, но вот личные отношения оставляли желать лучшего. В таких случаях говорят: не сошлись характерами. Конфликт был столь серьезен, что Сергей даже стал подумывать об увольнении в запас, несмотря на то, что это было для него мучительно и больно. Рассказывает капитан 1-го ранга Сергей Ежов:
«Насчет Кокурина мне сказал командир дивизии. Мол, у мальчишки не все складывается на „Воронеже“. Но я видел его в море. Парень, по моему, неплохой. Чтоб не портить судьбу, возьми его к себе, думаю, не пожалеешь. Я взял и на самом деле не пожалел. Почти сразу сдал на допуск. Отличали его потрясающая аккуратность и педантичность во всем — от служебных дел до личных взаимоотношений. Служба у Сергея сразу пошла. Появился блеск в глазах. Затем опомнились на „Воронеже“, давай Сережку просить назад, но я уже не отдал. Назначил командиром группы. Когда уходил, Гена Лячин его забрал к себе в экипаж».
