О праведные жены, чей город разрушен, как жить теперь вам!
О Нингаль, чья земля погибла, как это вынесло сердце твое!
Когда город твой разрушен, как жить тебе!
Когда дом твой разрушен, как еще бьется сердце твое!
Твой город стал чужим городом, как жить тебе!
Твой дом стал домом слез, как вынесло это сердце твое!
Твой город обращен в руины, ты более не госпожа его,
Твой праведный дом, преданный киркам, – ты более не живешь в нем,
Твой народ предан гибели – ты более не царица,
Слезы твои стали чужими слезами, не плачет твоя земля,
Без «слез мольбы» она населяет чужие земли,
Земля твоя подобна тому, кто преумножил… сомкнул уста.
Город твой в руинах, как жить тебе!
Дом твой пуст, как это вынесло сердце твое!
Ур, прибежище, предан ветрам, как жить тебе!
Его гуда-жрец более не ходит в достатке, как это вынесло сердце твое!
Его эн не живет в гипаре, каково же теперь тебе!
Его…, что исполнял очищения, не делает их для тебя,
Отец Нанна, твой ишиб-жрец, не совершенствует кубки твои,
Твой мах в священном гигуна не в белые льны облачен,
Твой праведный эн, избранный…, в Экишнугале,
Не шествует радостно из храма в гипар,
В аху, пиршественном доме твоем, справляли уже не пиры;
На убе и але играли не для тебя, то, что радость сердцу дает, музыку тиги.
Черноголовые люди не омываются ради твоих пиров,
Льном теперь им грязь; видом стали они иные,
Песня твоя превратилась в стон,…,
Музыка тиги превратилась в плач…
Бык твой не вернулся в стойло, жир его не приготовлен для тебя,
Овцы твои не в стадах, молоко их не поднесли тебе,
Те, что жир приносили тебе, не несут его боле из стойла,
Те, что молоко подавали тебе, не приносят его из овечьего стада,…
Рыбаки, что приносили рыбу тебе, повержены горем,
Птицеловы, приносившие тебе птиц, уведены…, ты едва
теперь можешь существовать, Река твоя, приспособленная для лодок магур,
Посередине заросла… – растением,
Дорога твоя, подготовленная для колесниц, поросла горным терном.
О, царица моя, город твой плачет перед тобою как перед матерью своей,
Ур, как дитя улицы, что была разрушена, ищет тебя,
Дом, как потерявший все человек, простирает руки к тебе,
Кирпичная кладка праведного дома, как человеческое
существо, взывает к тебе: «Где ты, молю?»
О царица моя, ты покинула дом; ты покинула город.
Долго ль, молю, будешь стоять отчужденная в городе, точно враг,
О Мать Нингаль, бросать городу вызов, точно враг?
Хоть ты есть возлюбленная царица города своего, город свой… ты покинула.
[Хоть] ты есть возлюбленная царица народа своего, народ свой… ты покинула.
О Мать Нингаль, как бык твоего хлева, как овца твоего стада!
Как бык прежнего твоего овина, как овца прежнего твоего стада!
Как дитя покоев твоих, о госпожа, дома твоего!
Да возгласит Ан, царь богов, устами твоими: «Довольно!»
Да огласит Энлиль, царь всех земель, тебе (благосклонную) участь,
Да вернет он город на место свое для тебя: царствуй в нем!
Да вернет он Ур на место свое для тебя: царствуй в нем!
Вновь обращаясь к шумерской мифологии, важно отметить в первую очередь, что шумерские мифы мало связаны, если вообще связаны, с обрядом и ритуалом, несмотря на тот факт, что последние играли важнейшую роль в религиозной практике Шумера. Фактически весь корпус шумерских мифов по характеру своему носит литературный и этиологический характер; они не являются ни описанием обрядов, как часто ошибочно полагают, ни письменным руководством по отправлению культа. Это, прежде всего, повествование о сотворении и организации вселенной, рождении богов, их любви и ненависти, их коварных замыслах и интригах, благословении и проклятиях, их актах творения и разрушения. В них практически ничего не говорится о борьбе богов за власть, а если такое случается, никогда не окрашено горечью, местью и кровавыми стычками.
С интеллектуальных позиций, шумерские мифы свидетельствуют о достаточно зрелом и глубокомысленном взгляде на богов и их божественную деятельность; в них ясно прочитывается весомая космологическая и теологическая мысль. Однако шумерские мифографы не были и прямыми наследниками народных менестрелей и бардов прежних времен, и их главная цель состояла в том, чтобы придумать привлекательные, вдохновенные и развлекательные сказания о богах. Их основными литературными средствами были не логика и рассудок, а воображение и фантазия. В своих сказаниях они не смущаются выдумывать мотивы и события с оглядкой на человеческие действия, необъяснимые с рациональных и последовательных позиций. Не гнушались они и легендарными и фольклорными мотивами, не имеющими ничего общего с космологическим знанием и выводами.
До сих пор не найден ни один шумерский миф, непосредственно и четко повествующий о сотворении вселенной; все, что известно о шумерских космологических идеях, взято из кратких отрывочных утверждений, рассеянных по всем литературным памятникам. И все же есть несколько мифов о порядке вселенной и культурных процессов в ней, сотворении человека и основании цивилизации. Число главных протагонистов в этих мифах невелико: это бог воздуха Энлиль, бог воды Энки, богиня-мать Нинхурсаг (известная также под именами Нинту и Нинмаль), бог южного ветра Нинурта, бог луны Нанна-Син, бог врачевания Марту и чаще всего богиня Инанна, особенно то, что касалось ее отношений с ее несчастным супругом Думузи.
Энлиль, как уже отмечалось в этой главе, был самым значительным божеством шумерского пантеона, «отцом богов», «царем неба и земли», «владыкой земель». Согласно мифу «Энлиль и сотворение кирки», он разделил небо и землю, взрастил «семя земли», дал «все необходимое», создал кирку для сельских и строительных работ и подарил ее «черноголовым», т. е. шумерам, а быть может, и человечеству в целом. Согласно литературному диспуту «Лето и Зима», Энлиль был богом, давшим все деревья и злаки, изобилие и процветание «Земле (Стране)» и назначившим Зиму «Фермером богов», отвечавшим за жизненосные воды и за все, что растет. Боги, даже самые главные, жаждали его благословения. В одном из мифов рассказывается о том, как бог воды Энки, построив свой «дом моря» в Эреду, отправился в храм Энлиля в Ниппур, чтобы снискать его одобрение и благосклонность. Когда бог луны Нанна-Син, божество-покровитель Ура, пожелал удостовериться в благополучии и процветании своего домена, он отправился в Ниппур на лодке, груженной дарами, и таким образом получил великодушное благословение Энлиля.
Хотя Энлиль был лидером пантеона, его власть была вовсе не безгранична и абсолютна. Один из самых человечных и нежных шумерских мифов повествует об изгнании Энлиля в нижний мир в результате следующих событий.
