«Я хотел бы сказать слово Уту».
«Уту, не знаю я матери, что меня родила,
Не знаю отца своего, который меня зачал,
«Страна» меня родила, ты меня зачал».
Он заклинал Гильгамеша Небом, Землей, Миром
Загробным, Брал его за руку, перед ним унижался.
Царственный Гильгамеш – в сердце проникла жалость,
Говорит Энкиду, своему слуге:
«Энкиду, пусть пойманная птица домой улетает,
Пусть воин плененный вернется на материнскую грудь».
Отвечал Энкиду Гильгамешу:
«Высочайший, которых не судят,
Рок поглотит, Рок, что знает отличья.
Если птица, что поймана, возвратится домой,
Если воин плененный вернется на материнскую грудь,
Ты уже не вернешься в город твоей матери, давшей рожденье тебе».
Говорит Энкиду Хувава:
«Наемник, голодный, от жажды страдающий,
подобострастный, Зачем говоришь ты дурно ему обо мне!»
И только он это сказал,
Энкиду, во гневе, отсек ему шею,
Бросил в дорожный мешок,
Принесли они это Энлилю,
Открыли дорожный мешок, вынули мертвую голову,
К ногам положили Энлиля.
Взглянул Энлиль на Хувавы мертвую голову,
Разгневался на слова Гильгамеша:
«Вы зачем так себя повели?
Так как руку подняли вы на него,
Так как имя его разрушили,
Да палит огонь ваши лица,
Да сжирает огонь вашу пищу,
Да пьет огонь вашу воду!»
(Затем следует эпизод, когда Энлиль дает Гильгамешу семь меламов, и неразборчивый отрывок из трех строк, завершающий поэму.)
В третьей из перечисленных эпических повестей, «Гильгамеш, Энкиду и нижний (загробный) мир», герой изображен поочередно как галантный рыцарь, напористый бык, отчаявшийся нытик, наставляющий мудрец, снисходительный хозяин и опечаленный смертный, жаждущий разузнать о жизни в загробном мире. Его слуга Энкиду играет роль верного и храброго друга, который, однако, в критический момент не послушался предостережения своего господина и потому погиб. За всем этим стоит Инанна, шумерская Афродита, с ее постоянными слезами и роковыми дарами с привкусом смерти.
Поэма начинается с пролога, состоящего из двух небольших абзацев, не имеющих отношения к Гильгамешу и сюжету повествования. В первом отрывке речь идет о божественном акте творения вплоть до отделения неба от земли, поэтому он представляет особую важность в шумерской космогонии и космологии. Вторая часть пролога изображает битву Энки, шумерского Посейдона, с нижним миром, воплощенным в чудовище-драконе. Похоже, она состоялась вскоре после отделения неба от земли, после того как богиня Эрешкигаль была насильно низвергнута в нижний мир; все это немного напоминает греческий миф о насильственном похищении Персефоны. Что касается исхода этой битвы, мы остаемся в неведении, т. к. поэт торопился приступить к повести о Гильгамеше, которая, насколько ее возможно сегодня понять, такова.
Однажды дерево хулуппу (вероятно, ива), растущее на берегу Евфрата и вспоенное его водами, с корнем вывернул южный ветер и понес прочь по водам Евфрата. Это увидела богиня Инанна, бродившая поблизости и по какой-то неясной причине напуганная «словом» Ана и Энлиля, двух верховных божеств шумерского пантеона. Инанна поймала дерево и отнесла его в свой город Эрех, где посадила его в своем плодоносном саду. Она тщательно ухаживала за ним в надежде, что, когда оно вырастет, она сможет себе сделать из него трон и ложе.
Шли годы. Дерево окрепло и стало большим, но его ствол был совершенно гол, ни веточки, ни листочка. Потому что у его подножия свила гнездо змея, которой неведома жалость; на его вершине поселила своих птенцов птица Имдугуд; а внутри устроил себе дом вампирша Лилит. Поэтому Инанна, поначалу беспечная и веселая, теперь проливала горькие слезы.
Когда наступил рассвет и ее брат, бог солнца Уту вышел в свои «царские владения», Инанна в слезах поведала ему все, что случилось с ее деревом хулуппу. Но Уту ничем не мог ей помочь.
Тогда Инанна повторила свою печаль «брату» Гильгамешу, и тот решил заступиться за нее. Он надел доспехи весом пятьдесят мин, взял «дорожный топор» и убил змею, сидевшую в основании дерева. Увидев это, птица Имдугуд унесла птенцов в сторону гор, а Лилит разрушила свое жилище в сердцевине дерева и побежала преследовать своих одиноких жертв. Гильгамеш и сопровождавшие его жители Эреха срубили дерево, и Инанна могла теперь сделать из него трон и ложе.
И что же сделала Инанна? Из основания дерева она создала пукку (возможно, барабан); из его макушки – микку (барабанные палочки) и все это подарила Гильгамешу. Но Гильгамеш использовал их для подавления жителей Эреха, особенно когда обрекал молодых людей на войну и таким образом превращал во вдов их жен. Во всяком случае, именно «из-за плача молодых дев» пукку и микку проваливаются в «великую бездну», т. е. в нижний мир. Гильгамеш делает все возможное, чтобы вернуть их, но тщетно. И вот он садится у ганзира, «ока» загробного мира, и оплакивает свою потерю.
Когда Энкиду, слуга Гильгамеша, увидел своего хозяина в горе, он храбро вызвался сойти в нижний мир, чтобы вернуть пукку и микку. Гильгамеш предостерег его о табу нижнего мира, которые необходимо соблюдать, чтобы «крик нижнего мира», особенно крик матери бога врачевания Ниназу, лежащей в глубоком сне, нагой и непокрытой, не смог удержать его там навечно. Но Энкиду пренебрег советом господина и был схвачен нижним миром, будучи уже не в состоянии снова подняться на поверхность земли.
Гильгамеш, удрученный новым несчастьем, отправился в Ниппур, дом Энлиля, царя богов. В слезах он поведал ему, что стряслось с Энкиду. Но Энлиль не проявил сострадания и отказался помочь ему.
Тогда Гильгамеш идет в Эреду, дом Энки, бога мудрости, с той же печалью. Энки решает помочь Гильгамешу, насколько это возможно при данных обстоятельствах. По его приказу бог солнца Уту открыл вход в нижний мир, через который призрак Энкиду – ибо это все, что от него осталось, – поднялся на поверхность земли. Господин и слуга, точнее, призрак слуги, обнялись, и Гильгамеш начал расспрашивать Энкиду о том, что же тот видел в нижних сферах. На этой гнетущей беседе поэма, начавшаяся счастливыми днями творения, подходит к отнюдь не счастливому концу. Мы приводим текст поэмы в том виде, в каком он сегодня предстает перед нами.
Вслед за днями былыми, вслед за далекими днями былыми,
Вслед за ночами былыми, вслед за прежними ночами былыми,
Вслед за днями былыми, вслед за далекими днями былыми,
Вслед за днями былыми все вещи нужные обрели бытие,
Вслед за днями былыми все вещи нужные были оглашены,
Когда хлеб был отведан в храмах «страны»,
Когда хлеб был испечен в печах «страны»,
Когда земля и небо были разделены,
Когда людей имена установлены были,
