Рынок: тиакис
Рынок был подобен наполеоновской оценке Швейцарии; если бы он не существовал, его надо было бы изобрести, – нейтральная территория, на которой торгуют воюющие друг с другом народы. Мысль, что торговля неприкосновенна, стара, как само человеческое общество. Рынок не надо было изобретать, он возникал везде, где человек жил и торговал, продавал и обменивал. И даже при этом рынок в Мехико был удивительным.
«Когда мы прибыли на огромную рыночную площадь, – вспоминал хронист, – нас поразило количество людей и товаров… а также то, какой поддерживается на ней порядок и контроль…» «Да, – соглашается Эрнан Кортес, посетивший тот же самый рынок, – ежедневно туда приходят более шестидесяти тысяч человек, чтобы продать или обменять что-то… Сама площадь в два раза больше Саламанки… Здесь продается любой товар… Есть ряд, где продается дичь (куропатки, индейки, перепела, голуби, попугаи, совы, пустельги)… Есть ряд, где торгуют травами, кореньями и лекарственными растениями… и здесь же стоят аптеки, где они продают лекарства, сделанные из этих трав. Здесь есть парикмахерские, в которых можно помыть и подстричь волосы». И словно они соперничают друг с другом, Берналь Диас вспоминает о «других товарах», т. е.: «Рабов-индейцев, как мужчин, так и женщин, привозят точно так же, как португальцы привозят негров из Гвинеи… привязанными к длинным шестам…» Затем шли торговцы, которые «продавали большие куски… хлопчатобумажной ткани и изделия из крученой нити…». Много было грубой ткани, сотканной из волокон агавы, которую использовали те, кто носил на своей спине грузы, и сандалий, изготовленных из того же самого волокна. Кортес писал о разнообразных звериных шкурах, выставленных на продажу, и о керамике «очень хорошего качества». А его спутник просил не забыть о «бумаге», предлагаемой покупателям, «которая в этой стране называется аматль, а еще тростник с запахом ликуидамбар… и табак… много кошенили… И я чуть не забыл о тех, кто продает соль, и о тех, кто делает каменные ножи…». Здесь продавали «золото и серебро [это было бы невозможно в Перу, где Великий Инка «владел» всеми металлами] и драгоценные камни, перья, плащи…». И при всей этой торговой суете здесь царил порядок. «Прекрасное здание, – уверял Кортес своего сеньора, Карла V, – стоит на этой огромной площади и служит как бы присутственным местом, где всегда заседают десять или двенадцать человек судей, которые совместно рассматривают все дела, возникающие в ходе работы рынка, и немедленно выносят приговоры правонарушителям».
Таков был рынок (тиакис), а их на острове было пять. В каждом городе был свой тиакис, и праздничные дни устраивались таким образом, чтобы люди могли посетить различные рынки, расположенные в долине Анауак.
Рис. 26. Деятельность на рынке (тиакис) охватывала все сферы жизни ацтеков, их интересы и потребление. Можно увидеть, как женщины торгуются, покупая продукты питания, а мужчины – предметы роскоши
Рынок в Мехико был большим, возможно, даже самым большим из всех, но он был не единственным: рынок в Чолуле был своеобразной Меккой из-за своего огромного храма Кецалькоатля, который привлекал к себе людей со всей Мексики. Даже те, кто традиционно враждовал, временно сдерживали свою вражду в то время, когда они вели свои торговые дела. Торговля была священна. Испанцы, которые на своем пути в Мехико вошли в Тласкалу, племенное государство, находившееся в состоянии постоянной войны с ацтеками, обнаружили город, который, по мнению Кортеса, был «больше Гранады… а рынок в нем вмещал ежедневно более тридцати тысяч человек, которые продавали и покупали… здесь недостатка нет ни в чем. Здесь есть золото, серебро, и драгоценные камни, и лавки ювелиров… Есть глиняная посуда… такого же высокого качества, как и в Испании. Есть палатки, где парикмахер может помыть вам волосы и побрить… есть также общественные бани… И везде царит порядок… так как они ведут себя как здравомыслящие люди… Самый развитый город в Африке не может сравниться с ними».
Если слово «ходить» означало идти на рынок, то мужчины ходили. Это просто невероятно, пока внимательно не просмотришь все данные, какие расстояния с древнейших времен проходили люди, чтобы сбыть на рынке свои излишки и купить себе все необходимое. Задолго до 2500 года до н. э. человек во многих уголках мира уже ходил на рынок. «В самых отдаленных уголках обитаемого мира, – писал греческий историк Геродот, который сам посетил многие из них, – можно найти самые великолепные товары». Все древние торговые пути были путями, по которым доставляли предметы роскоши, и рынки были тем местом, где их продавали. Дороги Персии были запружены «людьми, едущими по царским делам». Людей привлекала торговля в далекой долине Инда так давно, что, когда Александр Македонский отважился пойти туда, ожидая чего-то другого, он «увидел хорошие дороги из глиняных кирпичей», а всевозможные «деревья с желтыми плодами росли по их обеим сторонам». Была ли это торговля в Древнем Китае, или на Дунае, или в районе «Благодатного полумесяца», которая привлекала человека, – все стремились избавиться от излишков и приобрести предметы роскоши. Торговля была тем магнитом, который влек людей на рынки во всех частях света.
Рынок ацтеков, который в число товаров включал дань, мало отличался сначала от обычной «американской» системы взимания дани с побежденных на войне. Но ацтеки упорядочили ее, и каждые полгода 371 город-вассал поставлял возложенную на него дань в виде такого разнообразия и количества товаров, что были нужны учетные книги, чтобы уследить за всем. В дальнейшем рынок насыщался благодаря деятельности странствующих купцов. Берналь Диас написал: «Но зачем я трачу так много слов, чтобы подробно изложить, что они продают на этом огромном рынке? – ведь я никогда не доберусь до конца, если буду рассказывать во всех подробностях».
Праздничные дни
Праздники в древней Мексике шли почти непрерывно. Не так легко отделить праздничное от обрядового, церковное от мирского, так как все было связано вместе. Однако не трудно обнаружить параллель с не столь далекими временами, когда казни через повешение или удушение гарротой (обруч, стягиваемый винтом) всегда были поводами для праздников, и понять, как в делах такого рода праздник и священный ритуал были связаны между собой.
Как и все другие развитые племена, ацтеки имели свой календарь, разделенный на восемнадцать месяцев по двадцать дней в каждом. Каждому из этих восемнадцати месяцев соответствовали свои обряды и праздники. У месяцев были описательные названия. Первый месяц назывался Атлькоулако («жажда воды»), и были соответствующие церемонии, процессии и жертвоприношения. Вторым месяцем был Тлакашипеуалицтли («снятие кожи с людей»), когда на протяжении шестнадцати дней проходили церемонии и шествия, во время которых жрецы плясали, одетые в кожу принесенных в жертву людей. Эта кожа, естественно, обладала магической силой: она давала плясавшему в ней жрецу силу восставшего из мертвых (т. е. силу жертвы, чья кожа была на нем). Эта кожа не была просто символом, служащим прообразом чего-то, каким символ является для нас, – это была полная реальность. Мы можем отчасти понять значение этого, быть может, из рассказа Анатоля Франса о горожанине XVIII века из Сеза, у которого его служанка украла несколько дублонов. Зная свои права, он потребовал себе кожу воровки, после того как ее судили и казнили, и сделал себе из нее панталоны. Всякий раз, когда мысль об этой потере овладевала им, он хлопал себя по бедру и говорил: «Дерзкая девчонка. Дерзкая девчонка».
