Питание греков и римлян состояло главным образом из мучных продуктов. До 600 года до н. э. греки ели artos, грубый дрожжевой хлеб, испеченный в золе. Когда хлебопечение стало профессией, основной едой простого грека стала овсяная каша. Приправленная медом, солью и оливковым маслом, она не сильно отличалась от маисовой поцоле майя.
Греки редко ели мясо и рыбу, и только состоятельные люди могли позволить себе купить дичь. Вообще мясо ели без ограничений только на жертвоприношениях. Жители Древнего Рима ели главным образом пресный хлеб, макая его в молоко; эту пищу разнообразили лук, горох и репа. Только те, кто был связан с морем, ели рыбу, и только у крестьянина было мясо, и это была козлятина, свинина и мясо молодого барашка. В I веке до н. э. на стол римлян стали поступать восточные фрукты: вишня, персики, абрикосы и им подобные, а активное выращивание цитрусовых не развилось до IV века н. э. И только после падения Римской республики богатые люди стали жить на манер Лукулла; они строили холодильники и при помощи льда и снега сохраняли продукты. В 1000 году н. э. список продуктов питания обычного европейца был беднее, если его сравнивать с рационом питания майя того же периода. Простой народ в Европе питался скромно и вегетарианской пищей обычно два раза в день
[31]
. Впечатление, которое складывается от повествований средневековых летописцев – о грандиозном количестве блюд, запиваемых огромным количеством вина, медовухи и пива, соответствовало действительности лишь в редких случаях – в жизни знати.
Археологи, занимающиеся античностью, плененные медоточивыми словами, которые они использовали, чтобы вызвать в воображении античное прошлое, все еще вздергивают подбородки при мысли, что индейцев майя (в культуре, искусстве или математике) можно сравнивать с древними греками или римлянами. И это часто случается из-за веры этих археологов в пасторальную дикость жизни и режима питания майя. Как видно из вышеизложенного, список имевшихся в распоряжении индейцев майя продуктов питания был таков, что большинство европейцев того времени посчитали бы его «райским достатком».
Рис. 67. Слева: косоглазие, признак красоты у майя, создавалось тем, что перед глазами подвешивали шарик из воска. Древний способ. Справа: способ искусственного уплощения головы. Этот обычай «…был дан нам богами и придает нам благородный вид»
На закате с моря задувает бриз, поднимает на Карибском море волны и несется через равнины Юкатана в горные районы. В этот час индеец майя возвращался в свой дом и приступал к главной трапезе дня. В те времена на Юкатане он садился и в полумраке обрабатывал дерево, нефрит или хлопок, превращая их в товары для торговли, или изготавливал оружие. Его жена пряла хлопок и ткала мантас. Жителям гор давали свет сосновые лучины; этот свет был ярким, как свет свечей.
Находилось время и для любви. Детей начинали рожать рано и часто. Женщины совершали паломничество на остров Косумель. Это было опасное путешествие в открытом долбленом каноэ через продуваемый всеми ветрами пролив (ок. 20 км), отделяющий его от Юкатана. Паломничество предпринималось, чтобы поклониться святыне Иш-Чель, богине Луны, покровительнице деторождения. Это было проявление набожности, которое опережало набожность беременных женщин XVIII века в Европе, которые имели обыкновение класть, как припарки, на свои выросшие животы отпечатанные гимны в честь святой Маргариты, чтобы облегчить боли, «так как это действовало лучше, чем когда их читали».
В течение пяти дней после родов, которым помогала повивальная бабка, головку ребенка клали между дощечками и привязывали таким образом, чтобы она «приняла плоскую форму, согласно обычаю». Ребенка привязывали к жесткой колыбели, над которой подвешивали шарики из смолы, чтобы вызвать у ребенка косоглазие. Позднее, когда ребенка уже освобождали от колыбели, мать его носила хетцмек, то есть верхом на своем бедре. От этого ноги ребенка делались кривыми. Детей отнимали от груди в возрасте четырех лет, и в первые годы своей жизни маленькие майя были «симпатичными и пухленькими, милыми и шаловливыми; они бегали повсюду голыми, когда играли в охотников».
Позже мальчики надевали нечто вроде трусиков танга, а девочкам над холмом Венеры вешали раковину.
Наречение именем имело колоссальную важность. У каждого майя было четыре имени: 1) данное имя при рождении, паал каба, 2) отчество, 3) комбинация фамилий его отца и матери, наал каба, и 4) прозвище, коко каба. Имена обладали магической силой. Имя могло износиться от чрезмерного употребления людьми, поэтому только близкие люди знали настоящее имя человека. Если врач хотел использовать имя своего пациента, чтобы вернуть его душу, он называл личное имя больного, которое обладало силой, в отличие от общеупотребительного его имени, которое делалось избитым от частого использования.
Согласно поверью майя, воздействие на будущего ребенка начиналось, как только женщина становилась беременной. Положение планет, наступление несчастливых дней играло свою роль в жизни будущего ребенка. Все первобытные люди верили, что инициативу следует проявлять в благоприятный день, ведь дни оказывают благоприятное, неблагоприятное и вредное воздействие. Много внимания уделялось предыдущим чувственным контактам.
Майя не слишком ошибались. После длительного изучения факторов внутриутробного развития современные исследователи пришли к выводу, что существует некая связь между сезонным зачатием и рождением и психическими расстройствами, а также есть большая вероятность умственной неполноценности у детей, рожденных зимой, по сравнению с теми, кто родился в другое время года. Дети, зачатые летом, уменьшают потребление белка беременной женщиной.
После рождения ребенка жрецы сверяются с гороскопом относительно наилучшего времени для того, чтобы дать ему имя (учитывая время его зачатия). Имена давали только в счастливые дни; церемонию могли отложить до наступления благоприятного времени. Однажды данное имя становилось для майя знаком различия. Мужские имена, данные при рождении, паал каба, начинались с мужской приставки «Ах», а женские – с «Иш». Типичными именами, которые давали мальчикам, были: Ах-Кукум (Перо), Ах-Куй (Сова), Ах-Ток (Кремневый Нож), Ах-Балам (Ягуар). Девочкам давали такие имена: Иш-Чан, Иш– Канн, Иш-Кукуль. Имя наал каба, которое бралось после заключения брака, состояло из приставки «Нах», девичьей фамилии матери и фамилии отца. Ланда в качестве примера упоминает человека, которого звали Нах Чан Чель – Чан была девичья фамилия его матери, а Чель – фамилия его отца. Таким образом, увековечивались обе фамилии, и отца, и матери.
Как уже упоминалось ранее, майя верили, что все люди, носящие одну и ту же фамилию, принадлежат к одной и той же семье, что указывает на родовое происхождение этой системы. К каждому майя, носящему одно и то же имя, относились как к члену семьи рода, даже если он не знал точно свою родословную. Именная экзогамия сохраняется на Юкатане и по сей день, и до сих пор существует запрет на брак между людьми, носящими одну и ту же фамилию.
