После «Иосифа» Эндрю Ллойд Уэббер получил от преподобного Салливана заказ на партитуру для музыкального представления в соборе Святого Павла.
Правда, декан настоятельно рекомендовал подобрать увлекательную тему из Нового Завета.
Уэббер и Тим Райс (автор зонгов к «Иосифу») не нашли в трудах евангелистов ни одного более занимательного персонажа, нежели Иисус Христос.
Года за два до описываемых событий Джон Леннон произнес роковые слова: «Сегодня мы популярнее Христа». Он спровоцировал бурю.
Поклонникам The Beatles это высказывание показалось, возможно, и некоторым преувеличением, но уж никак не кощунством. Зато религиозные фанатики не только завалили мешками писем центральные газеты, но и занесли Леннона в черные списки. Еще в 1966 году на родине демократии, в США, пластинки The Beatles сжигали на улицах.
Первым появился на свет пробный шар Эндрю Ллойда Уэббера – альбом со студийной записью. На его оборотной стороне красовалось велеречивое благословение декана Салливана.
Премьера в соборе Святого Павла, тем не менее, сорвалась.
Церковные иерархи, в принципе готовые рискнуть и разрешить представление, прочли как-то утром свежие газеты, где красовалось: «Джон Леннон возможно споет партию Иисуса Христа».
Заголовки оказались чистым вымыслом, но разбираться иерархам было недосуг.
Зато бюро Уэббера навестил неприметный человечек. Лицо для разнообразия – сугубо светское. Звали его Стигвуд и специальностью его было продюсерство.
* * *
В 1960-е годы среди финансистов от шоу-бизнеса особенно ценилось умение держать нос по ветру. Каждый продюсер, учуявший юное поп-дарование, стремился заключить с ним кабальный контракт. По возможности на десятилетия вперед.
Обнаружив, что альбомы «Jesus Christ Superstar» распродаются по 3500 экземпляров в день, Стигвуд пошел стучаться в дверь бюро Уэббера.
Он отторговал на будущие десять лет скромные 25 % себе на пропитание, произведя щедрую инвестицию в размере £14 тыс., и принялся за дела дуэта Уэббер-Райс.
Тут ему пришлось поторопиться. Ибо, по неисследованным законам музыкальной погоды, начинался отлив.
Иисус перекочевывал из хит-парада в хит-парад с большими потерями. Начинание срочно нуждалось в свежей идее.
Стигвуд нанял бродвейского режиссера О’Хормана и устроил премьеру на Бродвее. На банкете после представления гулял тысячеголовый бомонд – от Энди Уорхола до Теннесси Уильямса.
Бродвей был самым удачным местом для такого рода предприятий. Во-первых, здесь традиционно любят размах и зрелищность.
Во-вторых, фантазия местных деятелей мюзикла имеет свои ясные границы. И никогда не дошла бы до идеи эстрадного пения на евангельский сюжет.
Кроме того, скандал на Бродвее приносит, при умелом с ним обращении, существенно больше пользы, нежели скандал в лондонском Вест-Энде.
А скандал, естественно, не заставил себя ждать.
Первой подала голос негритянская община, обратив внимание на то, что роль Иуды отдана певцу-негру.
За ней последовала еврейская община, посчитавшая, что образ иудейского народа трактован отрицательно.
За ними оживилась община музыкальных критиков, громогласно возопив, что юное дарование Эндрю Ллойд Уэббер не в состоянии написать ни одной мелодии самостоятельно.
В ариях «Jesus Christ» и впрямь слышалось все – от Прокофьева до Бурана и фортепианных концертов Грига.
К счастью для Уэббера, публике нравилось именно то, что выводило из себя критику.
Главным его талантом было – превращать могучие темы классического репертуара в назойливые мелодии для насвистывания.
Благодаря чему «Jesus Christ» продержался на Бродвее почти два года. А всемирное турне годом позже принесло $12 млн.
Главным занятием Стигвуда с этого момента стала борьба с нарушителями авторских прав. Ибо поклонники Уэббера во всем мире, добыв партитуру, немедленно забывали о таких мелочах, как договор о воспроизведении или денежные отчисления в пользу создателей.
Именно так поступили австралийские монашки, которые, вдохновленные примером декана Салливана, использовали музыку в борьбе за души прихожан.
Следует заметить, и цены у монашек достигали суммы, по тем временам апокалиптической – $25 за место в партере.
Желчный Стигвуд, которому судебные процессы за авторские права Уэббера в общей сложности обошлись в несколько миллионов, заметил по этому поводу: «Они полагают, будто Господь Бог – их личная собственность, и забывают, что существует копирайт».
* * *
У него был деревенский дом в Южном Уилтшире и квартирка в лондонском полуподвале, стоившая около £7 тыс.
Кассировав свою долю за «Jesus Christ», он немедленно женился и с выгодой обменял полуподвал на целый дом, который стоил как минимум $70 тыс.
Женитьба оказалась предприятием приятным, но в конечном счете убыточным. За развод Уэбберу пришлось через несколько лет выложить £750 тыс.
Дом же пришлось перепродавать уже спустя год. Улица была излюбленным местом районных взломщиков.
Гораздо хуже взломщиков было английское правительство. Последнее в середине 1970-х приводило юного nouveau riche в искреннее отчаяние.
Ибо бесчувственные лейбористы установили налоговые ставки, согласно которым доходы Эндрю Ллойда Уэббера облагались налогом в 83 %. А доходы от капиталовложений – налогом в… 98 %.
Уэббер несколько лет пытался понять: то ли он – миллионер, то ли он – на пороге полного разорения.
Правда, заметим в скобках, один из приятелей Уэббера тогда уточнил: «Энди считает себя банкротом, когда дело подходит к последним трем миллионам».
Переселяться в Швейцарию – подальше от налогообложения – ему отчаянно не хотелось. Но доходы от проката «Jesus Christ» аккуратно поступали на его счет и так же аккуратно откочевывали в прожорливую лейбористскую казну.
Поиски легальной лазейки, через которую можно было перетащить свои же доходы обратно в собственный карман, заняли известное время.
Оказалось, что, если перестать быть свободным деятелем искусства и превратиться в собственного менеджера, ставка налога уменьшается с 90 % до… 30 %.
Уэббер так и поступил, создав в 1977-м собственную фирму Really Useful Company, и довольно-таки нервно расстался со Стигвудом.
Последний к этому времени совершенно обессилел от занудства своего творческого подопечного, который без зазрения совести излазал конторские книги вдоль и поперек.
Кончилось тем, что Уэббер как-то на досуге перечитал свой первоначальный – почти десятилетней давности – контракт со Стигвудом. И изумился.
Стигвуд получал 25 % доходов Уэббера. За свою многотрудную посредническую деятельность. Однако согласно контракту он являлся одновременно и агентом Уэббера, и… его продюсером.
