Насколько Хьюз болезненно относился к тем вещам, которые попадали к нему извне, настолько же страшно было ему расстаться с тем, что он воспринимал как часть себя. Он месяцами не менял белье, отказывался стричься и бриться, не разрешал убирать свою комнату, где валялись горы грязных бумажных платков и прочитанных газет. Его здоровье стремительно ухудшалось, что усугублялось тяжелой наркозависимостью. Дозы кодеина, к которому он пристрастился после авиакатастрофы, стремительно росли и часто превышали порог, который считался смертельным. Чтобы обеспечить бесперебойное поступление наркотика, Хьюз организовал целую операцию, в ходе которой множество людей по поддельным рецептам на вымышленные имена получили кодеин в разных аптеках Лос-Анджелеса. Но это было не все: кроме кодеина Хьюз регулярно делал себе инъекции транквилизаторов вроде валиума в десятикратных дозах.
С 1957 года его ни разу не фотографировали. Он так долго жил отшельником, что многие вообще не верили, что он жив, зато охотно строили догадки о его судьбе. Этим воспользовался романист Клиффорд Ирвинг. Он с интересом следил за тем, как распадалась империя Хьюза, и был уверен, что Хьюз не в состоянии делать публичные заявления. Ирвинг написал от имени Хьюза «автобиографию», которая вышла в свет в конце 1971 года и наделала много шума. Но Ирвинг просчитался: Хьюз сделал невероятное усилие и 7 января 1972 года прервал 15-летнее молчание. Во время телефонной пресс-конференции он сообщил репортерам, что не знает Клиффорда Ирвинга и не имеет никакого отношения к его произведению. Когда Хьюза спросили, почему он так странно живет, он ответил просто: «Я сам не знаю. Я как-то постепенно пришел к этому».
В том же году Хьюз продал акции Hughes Tool Company и прекратил всякое участие в бизнесе. Его мормонская гвардия увезла его сначала в Панаму, потом в Канаду, Лондон, и, наконец, в Акапулько. Там у него отказали почки, и он умер 5 апреля 1976 года в самолете, который должен был доставить его в больницу родного Хьюстона. Его могущество и его загадочность были столь велики, что ФБР потребовало снять у покойного отпечатки пальцев, чтобы удостовериться, что умер действительно Говард Робард Хьюз.
Прямых наследников у него не было, настоящего завещания не нашли, зато одно за другим стали возникать поддельные. На наследство Хьюза претендовали больше четырехсот человек. После многочисленных судебных разбирательств его разделили между двумя десятками претендентов.
А сам Хьюз не достался никому, и каждый может по-своему вспоминать самого загадочного миллиардера Америки: человека, талантливо делавшего деньги, фильмы и самолеты. Этого у него уже никто не отнимет.
Одиссея Аристотеля
Аристотель Онассис (Aristotelis Socrates Onassis, Αριστοτέλης Ωυάσης), 1906-1975
Место действия: Греция
Сфера интересов: судоходство
Онассис был мужчиной небольшого роста – ниже всех своих женщин, всех своих знаменитых любовниц и жен. С седой гривой и всегда в черных очках. Воплощение nouveau riche и миллиардера. Со своим излюбленным афоризмом, что самое трудное – это заработать только первые $5 тыс.
Светские хроникеры называли его фамильярно – «Ари». Или просто – «грек». Онассис не обижался. Он предпочитал не портить отношений с прессой.
Когда у его второй жены, бывшей первой леди Америки, Джекки Кеннеди-Онассис возникли проблемы с Роном Галелло, знаменитым папараци, который буквально изводил ее своей фотокамерой, Онассис скандалить не стал. Просто отозвал журналиста в сторонку и участливо полюбопытствовал: «Слушай, парень, она, действительно, тебе так нравится? Должен сразу предупредить, это может влететь в копеечку».
Впрочем, тогда платить пришлось Онассису. Камеру Галлелы, которую Джекки разбила в порыве ярости, в суде оценили в $100 тыс.
За что он платит, Онассис знал. За первые полосы газет, за обложки бульварных изданий, за репутацию современного Креза и Казановы, за статус мужа самой знаменитой женщины мира.
Для мира бизнеса он был фигурой, пожалуй, даже чересчур уж экзотичной. Точнее сказать, чересчур архаичной. История Онассиса – сюжет, как бы написанный Драйзером или Фицджеральдом. Его история – история великого Гэтсби, только дожившего до старости. И даже успевшего жениться на свой Дэйзи.
* * *
Аристотель Онассис родился 20 января 1906 года в городе Смирна, в Турции. В семье патриархальной и зажиточной. Нищего детства, о котором любили сочинять его биографы, Ари не знал.
Привилегированная школа, привилегированный спортивный клуб Pelopy Club. Строгий отец, солидный негоциант. Единственная драма детства – ранняя смерть матери.
От матери ему достались жгучие, всегда печальные глаза, которые он старательно прятал за темные стекла солнцезащитных очков. Очки Онассис не снимал, даже когда купался в бассейне.
В 1922 году в результате военных действий между Турцией и Грецией Смирну сожгли, а греческое население подвергли геноциду.
Ари захотелось сбежать от всего этого безумия в Америку. Но выбрал он не Штаты, а Аргентину.
$200 на дорогу одолжили друзья, столько же – отец. После недель плаванья на борту Tomaso di Savoya 21 сентября 1923 года он прибыл в порт Буэнос-Айреса Rio de la Plata.
Без знания языка, без знакомств, практически без денег, он дебютировал разносчиком фруктов, мойщиком посуды, мальчиком на побегушках, электриком. Он не брезговал никакой работой, а будучи уже «Онассисом», любил вспоминать, характерно похохатывая при этом, как в ресторане Talcahuano мыл стаканы за знаменитом Карлосом Карделем, певцом и мэтром аргентинского танго.
«Трудно заработать только первые пять тысяч, потом все становится проще», – его афоризм тех времен.
Первые большие деньги он сделал на табаке. Первая фирма Aristotle Onassis – Importer of Oriental Tobacco – представляла собой характерный образчик патриархального семейного дела. У самого хозяина тоже была обязательная норма: «Я должен был вручную набить 800 гильз в день. Разумеется, у меня были и другие дела».
Уже в 1926 году Аристотель Онассис поселяется в роскошном Alvear Palace Hotel, становится завсегдатаем модных клубов Gong Club и Calle Cordoba, нанимает себе преподавателей французского и английского. Заводит подержанный, но уже Rolls-Royce и позволяет себе первую любовную связь.
Она – балерина. Юная и отнюдь небездарная танцовщица из труппы Анны Павловой. Сама великая Павлова приходила к Ари – упрашивала не мешать карьере девочки.
«Кажется, мы друг другу понравились», – вспоминал Онассис, который всю жизнь питал особую и трепетную слабость к знаменитым и великим женщинам.
И все же табачный бизнес не стал делом его жизни. Его темперамент не принимал добропорядочной размеренной рутины. Это был темперамент конкистадора и рискового игрока.
Его влекла морская стихия – истинно эллинское призвание или, если угодно, сугубо греческая болезнь. Изворотливый ум подсказал, что именно на водных просторах его ожидает удача.
