Поскольку уже заходила речь о кельтских поселенцах в Северной Италии, стоит упомянуть, что воинские сословия бойев и инсубров, очевидно, тоже носили штаны, даже если это означало для них отступление от архаического обычая вступать в бой обнаженными. Что касается ирландцев, сведения, содержащиеся в древней островной литературе, были критически пересмотрены в последние годы. Можно сделать вывод, что наряды ирландской знати состояли из двух предметов: туники, или рубахи, на ранних фазах существования – без рукавов, и плаща. Их носили представители обоих полов. Рубаха (léine), сотканная изо льна, у мужчин доходила до колен или чуть ниже, у женщин – до лодыжек, а на талии перехватывалась ремнем или поясом (criss) (ср. фото 1). Поверх надевали шерстяной плащ (brat) – четырехугольный, возможно прямоугольный, но ни в коем случае не овальный, как у представителей культуры датского бронзового века. У ирландского плаща не было ни прорезей для рук, ни капюшона – он представлял собой цельный кусок полотна, закреплявшийся застежкой, или фибулой. Его длина, вероятно, зависела от уровня благосостояния и общественного положения владельца. В одном из древнеирландских текстов есть упоминание о королевских плащах с пятью фибулами, в другом описывается мифологическая героиня: она стоит в колеснице, а ее плащ стелется по земле.
Во-первых, неизвестно, какое слово ирландцы использовали (и использовали ли вообще) для обозначения штанов до того, как стараниями тевтонов на острове вошло в обиход название bróc; во-вторых, этот предмет в письменных памятниках упоминается лишь при описании одежды слуг, включая, впрочем, и возниц. Все это позволяет предположить, что штаны никогда не были частью экипировки кельтских воинов, мигрировавших на острова с запада, либо что мигранты переняли стиль одежды у местных жителей.
Ирландские рубахи и плащи находят аналоги и в одежде континентальных кельтов, описанной античными историками. О легких плащах упоминает Полибий, один из них носил воин, изображенный в скульптурной группе «Ludovisi». Диодор повествует о людях в разноцветных плащах, закрепленных фибулами, и в рубахах с вышивками и красочными орнаментами, перетянутых поясами с золотыми и серебряными украшениями. Страбон к этому добавляет, что рубахи (tunicae) были с разрезами по бокам и имели рукава. Поздние ирландские сочинения содержат чрезмерно подробные витиеватые описания одежды, в ранних текстах фигурируют цветные плащи – в основном пурпурные, малиновые и зеленые. Сохранились также упоминания о пятнистых и полосатых плащах; декоративные элементы, по-видимому, изготавливались отдельно и затем пришивались к полотну. Живописность и пестрота кельтских нарядов была отмечена Диодором, Плинием и другими авторами. Что касается обуви, в Ирландии носили кожаные башмаки и сандалии. Похоже, в головных уборах кельты не испытывали большой необходимости – это и понятно, если вспомнить их специфические прически.
Остается добавить последний штрих к портрету кельтов и уделить внимание украшениям, к которым они, очевидно, питали особое пристрастие.
Украшения. Самым характерным кельтским украшением была шейная гривна из золота или бронзы, реже – из серебра (фото 29, 30, 42, 43). Ее принято называть «торк», от латинского torquis
[1]
– это слово использовали при описании древнеримские авторы, хотя образцы, сделанные из перекрученных металлических прутьев или пластин, встречаются крайне редко. Тем не менее термин сохранился – в силу своего античного происхождения и краткости. Торки вошли у кельтов в моду с бурным развитием латенского художественного стиля в середине V века до н. э. Этот период ознаменовался расширением контактов – главным образом за счет торговли и разбойных набегов – между кельтами, которые находились тогда на пике политического и военного могущества, и их соседями на юге и востоке. Идея создания торков была заимствована у восточных народов, и некоторые кельтские образцы напоминают работы персидских мастеров (фото 35, 36).
Обычные кельтские шейные гривны представляли собой согнутые дугой металлические прутья или полые трубки, концы которых соприкасались либо между ними оставался небольшой зазор. Металл, вероятно, был довольно гибким – обруч раскрывался, и концы расходились на достаточное расстояние, чтобы его можно было надеть на шею. У некоторых торков подвижная часть была устроена таким образом, что его концы смыкались и со стороны украшение казалось цельным, охватывающим шею кольцом. Наиболее характерные торки имеют разнообразные декоративные навершия – их носили люди, увековеченные греческими и римскими скульпторами и кельтскими мастерами.
Самые изумительные золотые торки и браслеты относят к ранней латенской культуре и датируют примерно серединой V – концом IV века до н. э. Любопытно, что большинство таких изделий исходит из женских захоронений и лишь некоторые из них обнаружены в могилах воинов, чьи останки покоятся на погребальных колесницах. Возможно, в те времена торки служили женщинам вовсе не шейным украшением, допустимо предположить, что их носили на голове – по аналогии с найденными в женских погребениях гальштатского периода бронзовыми обручами или с золотой диадемой «княгини» из Викса, чья могила открыта возле Шатийон-сюр-Сен. Очевидно, что среди живых торки чаще носили мужчины, не только простые смертные, но и божества, а женщинам это украшение предназначалось для появления в Ином мире.
Даже в самых богатых женских погребениях последующих периодов латенской культуры не найдено ни одного торка – источниками этих изделий стали другие объекты раскопок.
Поскольку на изображениях культового характера многие персонажи носят торки (фото 67, 68), представляется вероятным, что эти украшения имели социально-религиозное значение и на них имели право все свободные люди, обладавшие особым обрядовым и социальным статусом. В таком случае мужские шейные гривны могли переходить по наследству как основной символ главы рода или племени. Это лишь одно из возможных объяснений тому, что в мужских погребениях крайне редко встречаются золотые торки; в его пользу говорит и тот факт, что золотые украшения всегда были привилегией правящих слоев. При этом бронзовые шейные гривны находят в более скромных захоронениях воинов, которые, без сомнения, были рядовыми членами племени и имели статус свободных людей.
Золотые браслеты и кольца тоже носили в период ранней гальштатской культуры (фото 29), но с появлением менее богатых захоронений в поздние времена трудно определить степень распространения этих украшений в обществе.
С точки зрения археологии чрезвычайно важны бронзовые фибулы, или броши, с безопасными застежками. Впервые в трансальпинской Европе они появились в эпоху полей погребальных урн и по сути своей сохранили популярность до наших дней. Разнообразие форм и декора, отражающее изменения в моде, внешние влияния, региональные предпочтения, придает им особую ценность, поскольку именно с их помощью удается датировать многие погребения, а иногда и поселения. Часто находят парные броши, лежащие на груди покоящихся в кельтских захоронениях людей, – свидетельство того, что подобные украшения использовались в основном для закрепления плащей, но в целом их число варьируется, иногда в могиле присутствует лишь одна брошь. Наиболее примечательны фибулы, которые кельты носили в период ранней латенской культуры, – они представляют собой стилизованные человеческие и птичьи маски на бронзовом дугообразном щитке с застежкой. Некоторые фибулы украшали кусочками коралла, что указывает на налаженные в те времена торговые связи с обитателями южных побережий. Позднее место коралла заняла эмаль – изготовление инкрустированных эмалью украшений стало одним из важнейших народных художественных промыслов кельтов.
