– Не против, если я присоединюсь? – спрашиваю я, пододвигая к Элис стул.
– Мы живем в свободной стране, – отвечает она, не отрывая глаз от банки.
– Да что ты? А по-моему, у нас дома сейчас столько людей, что я уже, например, начинаю чувствовать себя заключенным. Неужели ты бы не хотела, чтобы они все свалили наконец? – улыбаюсь я.
Элис молчит.
– Элис, чем тебя так заинтересовала эта банка содовой? – не отстаю я.
Она поднимает взгляд, смотрит на меня, запускает руку в свои коротко подстриженные волосы и взъерошивает их.
– Могу поклясться, они стали мягче, чем пару месяцев назад. Меня несколько раз обливали содовой в школе – чем чаще это происходит, тем мягче становятся волосы. Невероятно, да? Я вчера изучила ингредиенты маминого кондиционера для волос, а сейчас просто сверила с составом содовой. Как думаешь, можно теперь рекламировать эту воду как кондиционер для волос?
– Ты что, выучила состав кондиционера? – изумляюсь я.
– Ага, начала с тех компонентов, которых больше, а потом выучила дополнительные. Тебя так сильно это удивляет?
Очень в духе Элис. Я в восхищении.
– Да! Это удивительно. Но еще и вроде как круто – когда твоя сестра может запомнить что угодно, если захочет. Надо отправить тебя на какую-нибудь телевикторину – мы бы заработали кучу денег.
– Вроде как круто? – хмыкает Элис. – «Вроде как» – совсем не те слова. И я уверена, что «вроде как круто» – это для тебя по-прежнему недостаточно круто, чтобы перестать стесняться меня в школе.
Так, опять начинается. Вот что я получаю в ответ на комплимент.
– Эл, сколько раз повторять, что я правда сожалею? Я знаю, ты все еще сердишься на меня из-за той истории с хот-догом. Имеешь право. Но уже ничего не поделаешь. Это в прошлом.
– Не для меня. Потому что я каждый день вижу наглые рожи этих дур, которые меня за идиотку держат. Но… вот если бы ты за меня заступился, кто знает…
Уверен, это ничего бы не изменило, но я ее понимаю.
– Еще раз говорю – мне правда жаль. В следующий раз я за тебя заступлюсь. Я виноват. Давай помиримся?
Элис оживляется:
– В самом деле? Ты заступился бы за меня?
– Ну… да. Наверное… – мнусь я. Наверное? Что за идиотский ответ? Очевидно, что Элис он не убедил, потому что она хмурится.
– Конечно. Так я и поверила, что мистер «Крутой» позволит застать себя в компании нас, простых смертных.
Я сдаюсь.
– Ладно. Ты права. И когда в следующий раз кто-нибудь выльет на тебя банку содовой, не вздумай бежать ко мне жаловаться.
– Аналогично, – отвечает она. – Вот открою новый кондиционер для волос, и тебе придется тогда самому себя содовой поливать!
Я пытаюсь понять, что значит эта фраза, как вдруг из столовой в кухню входят две незнакомые мне пожилые женщины. Одна кладет руку на плечо мне, вторая приобнимает Элис.
– Как вы, ребята? – спрашивает первая. Мы с сестрой киваем, отвечая, что все хорошо, – мы так сегодня целый день всем говорим. После этого, даже не сообщив, кем они нам приходятся, пожилые дамы отправляются «пообщаться с тетушкой Патрисией». Когда они уходят, Элис говорит:
– Ты прав, мы тут как в тюрьме. Лучше бы я сидела в своей комнате и писала в блоге.
Как и мама, Элис стала довольно опытным блогером. Ее блог называется «Моя маленькая Страна чудес». В прошлом году она столько времени проводила за нашим общим компьютером, строча новые заметки, что маме с папой в конце концов пришлось потратиться и купить ей личный ноутбук – иначе у нас всех не осталось бы шансов воспользоваться компьютером.
– Потерпи, – отвечаю я. – Рано или поздно они свалят.
В конце концов так оно и происходит.
К половине девятого из гостей в доме остаются только бабушка и дедушка Стин. Элис прокрадывается в свою комнату, а я решаю, что пора все же сделать над собой усилие и проявить гостеприимство по отношению к родителям моего отца. Особенно к дедушке, который почти ни слова не сказал за сегодняшний день. Как будто дал обет молчания. Не знаю, может, так на него подействовала вся эта кутерьма с похоронами или что-то еще, но уверен, что-то гложет его. После нашей утренней беседы о папе и футболе он и двух слов мне не сказал. Сейчас, когда все гости ушли, я хочу узнать, почему у них с Роулинзом такие разные взгляды на папину футбольную карьеру. Вот только дедушка словно испарился. Бабуля же неподвижно сидит на диване в гостиной, уткнувшись взглядом в колени. Спрашиваю:
– Можно я присяду?
Бабушка медленно поднимает голову и пытается улыбнуться:
– А разве нужно разрешение?
Обычно я очень неплох в том, что касается бесед со взрослыми, но, как только сажусь рядом с бабушкой, понимаю, что ничего интересного придумать не могу. Нет, можно, конечно, обратиться к проверенным темам из серии «школа», «оценки», «какой колледж выбрать», «таблетки» – но все это выглядит как-то нелепо в такой момент. И я решаю начать с вопроса, на который весь день отвечаю сам:
– Как ты, справляешься?
Бабушка подносит белоснежный платочек к заплаканным глазам:
– С трудом. С большим трудом. А ты?
– Аналогично. А дедушка? Он мне показался каким-то… отстраненным. По крайней мере за завтраком.
– Да? Так вы завтракали вместе? – удивляется она.
– А он не сказал? Да, мы очень рано встали. Все еще спали, – честно рассказываю я.
– Ну не обижайся на своего деда за то, что он такой молчун. Он всю неделю ходит чернее тучи – просто убит горем…
– Мама сказала, вы с дедушкой собираетесь погостить у нас какое-то время?
– Надеюсь, мы не помешаем. У Тима есть всего неделя, потом ему нужно возвращаться к прихожанам. Но я все равно подумала, что, может быть, первое время вам с мамой понадобится наша помощь…
– Конечно, – киваю я.
Она снова пытается улыбнуться, но получается лишь что-то вроде морщинистой ухмылки. Ее глаза снова наполняются слезами, и она подносит платок к лицу:
– Тай, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, как ты похож на своего папу?
– Большинство говорят, что я больше похож на маму.
– Да, внешне ты точно в нее. Но характером и манерой держаться весь в Нэйтана.
– Спасибо. То есть надеюсь, что так. Когда-нибудь я хочу стать таким же, каким был папа.
Я и правда больше всего на свете хочу когда-нибудь стать похожим на своего отца. Единственная проблема, но я никогда не скажу этого бабушке, – судя по всему, мы с папой совершенно разные. Пусть у нас и одинаковый размер обуви, но размах его души для меня слишком велик.
Я улыбаюсь бабушке, и она улыбается в ответ. Очень милый момент – наверное, самый милый за все эти годы. Но тут вдруг в комнату входит мама с папиным рабочим ноутбуком в руках, и вся «милость» момента улетучивается.
