Одним из выдающихся немецких епископов, возвысивших голос против национал-социализма и антихристианского расизма, был кардинал из Бреслау Адольф Бертрам, говоривший о «соблазнителях», овладевших душой нации» и о «черном тумане», повисшем над Германией. Бертрам проклинал «прославление расы», «самообожествление», «фанатичный национализм» и восклицал: «Берегитесь лжепророков, главное оружие которых – подстрекательские лозунги! Встаньте стеной на защиту нашего священного наследия!»
Лион Фейхтвангер в своем романе «Успех» описал, что творилось в довоенные времена в Германии, в частности в Баварии. Мы знакомимся с националистическими организациями, убивавшими достойных демократов. Мы слышим лозунги о «расе господ» и «нордической идее». Баварский министр говорит о ложности идей Канта об абсолютной этике и справедливости. Национал-социалисты мечут громы и молнии в «еврейское правительство в Берлине», а промышленники дают Гитлеру деньги в обмен на обещание покончить с профсоюзами. Промышленники, пользуясь инфляцией, становятся все богаче, а рядовые люди изо дня в день – все беднее. Мы видим в романе неудавшийся путч Гитлера. Фюрера сажают в тюрьму под аккомпанемент бешеной пропаганды против «Рима и евреев». Если бы Фейхтвангер не уехал из Германии в 1933 году, то его ждали бы концлагерь и смерть.
В 1932 году профессор Э.Р. Курциус опубликовал книгу «Немецкий дух в опасности», в которой предостерегал против «доктринерских форм национализма» и против немцев, «апеллирующих к иррациональному», каковое является «опасным обоюдоострым оружием». Эти призывы, предупреждал Курциус, «ведут не к мистическому озарению, а к психологическому варварству. Все, кто ныне ополчаются против духа, действуют не в интересах нации, но подрывают немецкий дух и ввергают его в пучину революционного хаоса».
После поражения Германии в 1918 году сатирик Курт Тухольский отказался следовать принципу «О мертвых хорошо или никак» и говорил: «Для начала мы должны проклясть старый режим. Нация, оставь свое кастовое высокомерие и никогда больше не вверяй свою судьбу этим мерзавцам!» Но очень скоро он понял: «Революция 9 ноября вовсе не была революцией. Никто и не думал сводить счеты со злом абсолютизма». Остатки императорской армии, особенно офицеры, подняли громкий шум, чтобы заглушить голоса, говорившие правду об их поведении на войне. Обвинял Тухольский и социал-демократов, чей лидер Шейдеман приветствовал как непобежденную возвращавшуюся с войны армию. Никто не хотел вспоминать, что восемьдесят миллионов человек, ставших рабами оружия, опустошительно прошлись по всей Европе. Европа, гуманность, христианство – все погибло под неистовые звуки гимна Deutschland, Deutschland über alles. Историки снова принялись фальсифицировать историю Германии. Великобританию обвинили в том, что она начала войну, чтобы подорвать мощь своего единственного конкурента, а Париж объявили центром морального разложения. Генерал Сект говорил, что цель новой армии – сохранение того духа, что однажды привел нас к Седану и прославил в сражениях на Востоке и на Западе. Социал-демократы, сформировавшие новое правительство, неверно поняли устремления народа – настроенного отнюдь не по-большевистски и желавшего лишь либеральных социальных реформ – и оставили нетронутыми старые феодальные классы. Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Эрцбергер и Ратенау были зверски убиты, но люди говорили: «Виновны не убийцы, а сами убитые». Почти все газеты были в руках пангерманистов, и к двадцатому году в ходу были прежние лозунги: «Нами правит еврейская раса», «Граждане! Лев за пределами отечества. Кто в этом виноват? Евреи», «Все деревья в лесу принадлежат евреям, и Иисус Христос – еврей. Германию надо освободить от евреев». Тухольский возражал: «Такая смешанная раса, как немцы, происходящие в восточных областях Германии от вендов, кашубов и поляков, не имеет никаких оснований бояться смешения рас. Антиеврейские лозунги призваны отвлечь внимание одураченной нации от истинных преступников».
Тухольский спрашивает одурманенных соотечественников: «Разве вы не видите, что нацисты обрекают вас на смерть? Германия спит, но мы бодрствуем!» Но в ответ звучит все та же песня: «Нам не нужен чертов мир. Мы хотим войны, потому что без нее мы навсегда останемся никем».
Карл Краус говорил в 1933 году: «Язык едва ли подходит для того, чтобы описать происходящее». Он цитирует некоторые лозунги, повторявшиеся в те годы многими немцами: «У Адольфа Гитлера божественная миссия», «Мы научились отвергать интеллект не только для того, чтобы служить такому фюреру, но и чтобы любить его», «Эта чуждая раса, несовместимая с немецкой кровью, пиявки, высасывающие кровь из нашей несчастной нации, – долой евреев!».
Самыми выдающимися провидцами, предупреждавшими о надвигавшемся варварстве, были Генрих Манн и Томас Манн. В 1919 году Генрих Манн опубликовал большое эссе «Монархия и республика», в котором показал порочность германской политики и проанализировал образ мыслей, характерный для немцев предшествовавших десятилетий. Стремление к единству использовали склонные к насилию люди, а провозглашение в 1871 году Германской империи было не шедевром, а всего лишь эфемерным действом, и с тех пор девизом стали «Сила идет впереди права» и «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Идеология империи была идеологией зла, реализм спутали с циничным мнением о том, что реально только зло. Для империи – в период между 1871 и 1914 годами – характерны высокомерие и безумие правителей, тупость раболепных подданных, человеконенавистничество, материальная алчность и бесстыдная бездуховность. Новая империя не обещала будущего. Кайзер, этот балаганный мастер на все руки в остроконечном шлеме, щеголявший по очереди в семидесяти мундирах, постоянно подстрекал нацию и дважды отказывался от союза с Великобританией, ибо, верный заветам Бисмарка, всегда хотел быть старшим партнером в этом альянсе.
Душой эпохи, продолжает Генрих Манн, стали: Пангерманский союз с его бессмысленными и безответственными демонстрациями силы, выродившиеся профессора, генералы и промышленники, пытавшиеся «мирно» поглотить Европу в бесцеремонной манере, задолго до 1914 года гарантировавшей будущую войну. Они постоянно твердили о своих острых мечах, о германской армии, о германской науке и о германской музыке. В своей философской гордыне они стремились политикой превзойти нравственность. Свое рабство они называли свободой, демократию – признаком разложения, вечный мир – далеко не прекрасной мечтой, а человеческий прогресс – ложью.
Всем этим они пробуждали национализм, называя себя «извечной расой господ». Когда же началась война, они заговорили о благородстве своей нации и о ее бесконечно высокой миссии. Эта империя с самого начала несла в себе семена своего будущего поражения, говорил Генрих Манн. Проклятие победы 1870 года довело немцев до 1914 года. На крики о несправедливости Версальского договора Генрих Манн отвечал, что, судя по мирному Брестскому договору, немцы, в случае своей победы, вели бы себя куда более бескомпромиссно. Когда монархисты в рейхстаге диким ревом заглушали слово «революция», Манн возражал, что революция была принята без всякого энтузиазма и не привела к радикальному изменению умонастроения народа. Ложь монархии была воспринята республикой со всем содержимым. Самые ярые поджигатели войны избежали ответственности. Но нация должна сначала осознать свою ответственность и только потом требовать справедливости. Ваши отцы питали вас ненавистью как до, так и во время войны. Никогда слово «нация» не было у нас синонимом «внутренней свободы». Чувство личной ответственности никогда не было нам знакомо, как незнакомо оно нам и сейчас. Демократия же – это ответственность всех друг за друга. Но вы последовали за рыцарями прошлого, за националистами, подобными Людендорфу, чья деятельность вызвала у мира сомнение в реальности и подлинности немецкой демократии. Эти националисты ненавидели Францию до тех пор, пока «несчастье победы 1870 года» не облегчило им душу. Потом они принялись ненавидеть Великобританию; война 1914 года позволила им разрушить всю Европу. Но пока не найден выход для накопившегося антисемитизма. Антисемитизм не может забыть время своей национальной катастрофы. Отсюда постоянное выпячивание национального превосходства. В действительности же они больше всего страдают от комплекса собственной неполноценности. Манн предупреждал националистов и расистов: «Каждого диктатора неизбежно ждет Ватерлоо».
