Выстрелы к тому времени смолкли, и до крыши долетел сдавленный крик. Чужак швырнул девушку на землю, она бросилась прочь, а он вскинул оружие с торчащей вбок длинной кривой рукоятью. Рванул рукоять на себя, отпустил…
Константин Гордеев многое видел, но он вздрогнул, когда светлый затылок девушки взорвался. Волосы окрасились темно-красным, и она упала лицом вниз.
— Твою мать! — он поймал в прицел голову чужака, который поковылял обратно к машинам.
— Костя! — позвал Курортник.
Так и не выстрелив, Лабус оторвался от прицела. Колонна снова набирала ход, при этом сворачивая к дому, на крыше которого они лежали.
— Думаешь, газ хотят пустить?
Курортник вскочил.
— А зачем БХМ? Вниз, быстро!
Курортник распахнул дверь надстройки, пересек технический этаж и заспешил вниз по лестнице.
И остановился, увидев перед собой ребенка.
Это была маленькая девочка в синих джинсах и свитере с закатанными рукавами, с бубликом в руках. Увидев Курортника, за которым спешил Лабус, она ойкнула и попятилась к приоткрытой двери квартиры.
Алексей остановился, Костя тоже. Девочка крикнула:
— Мама!
Дверь раскрылась шире, из нее высунулась женщина, схватила ребенка в охапку и отпрянула.
— Ростик, Павел Сергеевич! Тут люди с оружием!
Пока Лабус передвигал СВД за спину и доставал пистолет, Курортник стволом «бизона» толкнул дверь и осторожно вступил в коридор. Судя по его длине и ширине, и по размеру кухни, которую он увидел справа, квартира была большая — пятикомнатная, не иначе.
Когда на другом конце коридора возник седой мужчина в очках, с помповым ружьем в руках, Алексей едва не выстрелил.
— Ствол к полу! — гаркнул он.
Мужчина, помедлив, опустил ружье. За ним появился другой, помоложе, с таким же ружьем.
Курортник стоял под стеной, целясь в них из пистолета-пулемета. За его спиной в дверном проеме опустился на одно колено Лабус с поднятым «макаровым».
— Павел Сергеевич, это какие-то спецназовцы, — сказал молодой. — Не мародеры.
— Вижу, — откликнулся седой, близоруко щурясь. — Вы откуда? И сколько вас?
— Положите оружие на пол! — приказал Курортник.
— Да фиг тебе! — возмутился молодой и махнул ружьем. — Ты кто такой?!
«Бизон» тихо клацнул, парень ахнул и выронил помповик, когда в цевье ударила пуля.
В комнате позади них заплакал ребенок. Что-то быстро заговорил женский голос, ребенок стих. Раздалось мяуканье.
— Спокойно, спокойно! — Павел Сергеевич медленно нагнулся и поставил свое оружие под стеной. Выпрямился.
— Прикрываю, — сказал Лабус.
Курортник быстро прошел мимо мужчин, скомандовав на ходу: «К стене отойти!», не опуская «бизон», остановился на пороге большой гостиной.
Она была полна людей. Несколько подростков до пятнадцати лет, женщины, четверо детей — три девочки и мальчик, — и трое стариков. В кресле, закутанная до самого носа в одеяло, сидела древняя старуха. На кровати примостилась веснушчатая девушка с русыми косичками, покачивая спеленатого младенца, который тихо плакал, — этот звук Курортник и принял за мяуканье.
На улице нарастал низкий рокот БХМ.
Все смотрели на Алексея. Просительно, испуганно, жалобно, настороженно, зло… Один подросток держал биту, у второго в руках была обмотанная изолентой ножка от табуретки, у женщины в халате, которая прижимала к себе девочку с бубликом, — большой столовый нож.
Курортник растерянно огляделся. Повернулся к двум мужчинам за спиной.
— Лабус! — позвал он.
— Здесь. — Костя заглянул в комнату. — Ого! И давно вы тут?
Последний вопрос был обращен к седому мужчине.
— Три дня, — ответил тот. — Кто вы такие и сколько вас?
— Неважно, кто мы. Нас двое. — Курортник уже принял решение. — Надо уходить. Быстро, все, поднимайтесь — на выход, вниз!
— С чего вдруг?! — возмутился Ростик.
Алексей развернулся к нему.
— Сюда едет вражеская колонна, у них БХМ, сейчас…
— Какая «бэхээм», молодой человек? — спросил Павел Сергеевич, поправляя очки.
— Отравляющий газ пустят, — пояснил Лабус. — Люди, нет времени на разговоры, выходите! Леха, прикрывай, я их выведу. Ты их пугаешь, дай я сам.
С минуты на минуту чужаки могли начать атаку. Алексей быстро пошел по коридору назад, а Костя шагнул в комнату, потянулся к мальчику в комбинезоне и тапочках в виде плюшевых зайчиков. Тот спрятался за женщину в халате, захныкал. Она вскочила, неловко тыча перед собой столовым ножом:
— Отойдите от моего ребенка!
— А ну не трожь его! — заорал Ростик, пытаясь протиснуться в комнату мимо стоящего в дверях Павла Сергеевича.
— Мы никуда не пойдем, — объявил тот, не пуская его. — Мы видели, как людей хватают на улицах. Только что внизу расстреляли группу военных — они не смогли спастись сами и никого не спасли. Вчера у Любы убили мужа, у Виктории Георгиевны увели обеих внучек, кинули их в машину. А вас только двое. Нет, здесь нас могут не найти, но внизу — точно убьют.
Лабус ответил:
— Они пустят газ по нижним этажам, потом прочешут верхние. В квартире нельзя оставаться.
— Где вы раньше были?! — заорал Ростик. — Менты, вояки — в Москве вас больше, чем по всей России, где вы были?! А теперь он пришел и командует!
Оттолкнув Павла Сергеевича, он бросился на Лабуса, попытался ударить и, получив тычок в солнечное сплетение, повалился на пол.
— Ростик! — бросив нож, женщина в халате схватила его за плечи и снизу вверх глянула на Костю сверкающими от гнева глазами: — Изверги! Пошел вон отсюда! Пошел вон!!!
Столько ненависти и безумного страха было в этих глазах, что Лабус попятился. Дети плакали, пронзительно мяукал младенец. Девушка с русыми косичками, держащая его на руках, глядела на Костю так, будто просила: уведи меня с собой.
— Вы не понимаете… — начал он, и тут в поясницу его уперся ствол помповика.
— Уходите, — произнес Павел Сергеевич сзади. — Вы привлекаете к нам внимание. Уходите немедленно.
— Но они вас схватят!
— Посмотрим. Если и так, может, теперь это к лучшему. Уходите!
Рокот БХМ звучал совсем близко.
— Лабус! — донеслось с лестничной клетки.
— Кто со мной? — громко спросил Костя. — Идемте, вы еще можете спастись!
Девушка с младенцем привстала, и женщина в халате закричала: «Света, сиди! Не вставай, сиди!» В глазах девушки появилась тоска. Лабус в упор смотрел на нее. Закусив губу, она опустила голову и осталась сидеть на месте, глядя в сморщенное красное личико пищащего ребенка. Ростик, подхватив с пола столовый нож, выпрямился и медленно пошел на Лабуса.
