– Убийца, скорее всего, действительно вышел из этой двери, а вот насчет канализации пока ничего не известно, – заметила Рэнди, внимательно оглядывая небольшое помещение.
Комната эта мало изменилась с тех времен, когда двухэтажный дом был действующей пивоварней, а на втором его этаже располагались конторы. Смотреть здесь, в общем-то, было особенно не на что: два унитаза, два писсуара, две раковины, над ними – медная полочка с туалетными принадлежностями, еще выше на стене – большое прямоугольное зеркало в раме. И никакого окна, пусть даже крошечного.
Послышался свист закипевшего чайника, и друзья прошли в гостиную.
– Джоан Соренсон погибла за запертой дверью, и Зоуи была убита почти бесшумно, так что ничего не услышала спавшая в соседней комнате сестра, – задумчиво произнесла Рэнди.
– Чертов маньяк приходит, куда ему захочется и когда ему захочется, – пробормотал Уилли. От этой мысли по спине его побежали мурашки, и, вздрогнув, он оглянулся назад. Конечно же, кроме Рэнди, он никого не увидел.
– Не согласна с тобой, – заявила Рэнди. – В квартирах Соренсон и Андерс действительно не обнаружено никаких следов взлома, будто убийца появился там по мановению волшебной палочки, но в твоем доме его остановила самая обычная дверь, запертая на ключ.
– Не остановила, а лишь слегка задержала, – поправил ее Уилли, наполняя заварочный чайник. Руки его слегка подрагивали.
– А как, по-твоему, убийце удалось настичь именно ту из сестер Андерс, которую он наметил в жертву? – спросила как бы невзначай Рэнди.
Уилли замер с чайником в руке:
– Что ты имеешь в виду?
– Как что? Сестры-близнецы были похожи как две капли воды – не различить. Расположение их спален преступник вряд ли знал. Так вот, был ли какой-то внутренний признак, позволивший убийце безошибочно выбрать одну из девушек, даже не разбудив другую. Иными словами, убил ли он оборотня?
– И да, и нет, – с неохотой ответил Уилли. – Дело в том, что обе сестры страдали ликантропией. А как ты догадалась, что убийца преследует именно ликантропов?
– По серебряным кандалам, которые оставили ожоги на теле Зоуи. – В голове Рэнди один за другим стали складываться куски головоломки, и она принялась излагать Уилли свою гипотезу: – И Джоан Соренсон тоже была оборотнем. И калекой… Но только как человек, а после трансформации ее тело действовало исправно. Поэтому-то преступник сковал ей не только руки, но и ноги. Непонятно все же, почему убийца расправился лишь с одной сестрой Андерс. – Рэнди в недоумении посмотрела на Уилли: – А ты уверен, что они обе были оборотнями?
– Ликантропами, – в очередной раз поправил Уилли. – Да, уверен. Когда они перевоплощались в волков, то различить их становилось еще труднее. По крайней мере, в человеческом обличье они носили разную одежду: Эми отдавала предпочтение белым тканям, а Зоуи вечно рядилась в кожу и замшу.
На кофейном столике стоял стеклянный поднос с самыми разными пилюлями: от головной боли, астмы и прочих недугов. Уилли зачерпнул пригоршню таблеток, забросил их в рот и проглотил, не запивая.
– Послушай, Уилли, – сказала Рэнди, – по-моему, сейчас самое время выложить все карты на стол.
Уилли сразу понял, к чему она клонит.
– Рэнди, дорогая, если бы я знал, кто убил твоего отца, то давным-давно сказал бы тебе. Поверь, мне это неизвестно. И, прошу меня простить, я вообще мало задумывался над этой историей.
– Не увиливай от ответа, Уилли. Моего отца убил оборотень, а ты тоже относишься к этому племени и потому не можешь оставаться в полном неведении.
– Замени слово «оборотень» на слово «еврей», «диабетик» или «лысый» и подумай, что получится. Ведь ты же не считаешь, что один лысый посвящен во все тайны другого на том лишь основании, что у обоих не хватает волос на голове? Так и с оборотнями. Да, твоего отца, скорее всего, убил оборотень, свидетельством тому – пустой пистолет и растерзанное тело, но раз ты это поняла, то постарайся уяснить и другое: просто оборотень и оборотень, который совершил убийство, – не одно и то же.
– A как много таких, как ты? – спросила Рэнди недоверчиво.
– Провалиться мне на этом месте, если знаю. Ты что же думаешь, мы сбиваемся в стаю, как только взойдет полная луна? Конечно, я всех ликантропов не знаю, мне известно лишь, что чистокровных осталось совсем немного. Однако полукровок вроде меня и незаконнорожденных отпрысков древних родов в городе наберется порядком. Надо учесть, что трансформировать свое тело может не каждый из нас. И еще я слышал о тех, кто, однажды превратившись в волка, не смог потом вернуть себе человеческий облик. К тому же ликантропия не всем достается по наследству, иные ее обретают, ну как Джоан.
– A разве Джоан отличалась от тебя и тебе подобных? – удивилась Рэнди.
Уилли тяжело вздохнул:
– Ну ты же смотрела кино и знаешь: укушенный оборотнем сам со временем становится оборотнем. – Рэнди кивнула, и Уилли продолжал: – Так вот, такое действительно случается, хотя и нечасто, особенно в наше время. Сейчас укушенный немедленно несется в больницу, там ему тщательно промывают рану, делают укол от бешенства, вводят в организм пенициллин и еще черт знает какие медикаменты, и укус проходит без последствий.
Уилли, замолчав, вгляделся в прекрасные глаза Рэнди; его охватили сомнения: сможет ли эта женщина понять его?
– Джоан была такой красивой, такой молодой, что мое сердце обливалось кровью, когда я видел ее в инвалидной коляске. Однажды она призналась мне, что очень сожалеет о том, что ей уже не дано познать радость любви. Ведь в аварию она попала, будучи девственницей. Помнится, тем вечером мы с ней изрядно выпили, она расплакалась, и… Ну, в общем, я рассказал ей о себе и о своих способностях. Она, конечно, не поверила ни единому слову, и тогда у нее на глазах я превратился в волка и укусил ее за ногу. Боли в ноге она не почувствовала, хотя зубы вошли глубоко: потом мне пришлось лечить ее раны. Конечно, никаких лекарств и вакцин я не использовал. Через несколько дней у Джоан началась лихорадка, а нога почернела и распухла. Я уже начал опасаться за жизнь девушки, но вскоре жар спал. У Джоан началась новая жизнь, правда, я после того случая дал себе зарок никогда впредь не проделывать подобных экспериментов.
– Так вы с Джоан были не просто друзьями, – сообразила Рэнди. – Вы были любовниками.
– Верно, – подтвердил Уилли, – когда она превращалась в волка.
– А в человеческом обличье она так и осталась калекой, – сказала Рэнди.
– Да, так и осталась калекой.
– Уилли, а тебе нравится быть оборотнем?
– Ликантропом. – Уилли молча осмотрел свои пальцы с явными следами ожогов, затем, вздохнув, заговорил: – Раза два, когда меня особенно сильно скручивал приступ астмы, моя способность спасала мне жизнь. И еще, когда я нахожусь в обличье волка, то почти любые, даже самые серьезные раны и болезни излечиваются с фантастической скоростью. Нравится ли мне быть таким, каков я есть? Наверное, не больше и не меньше, чем тебе – быть женщиной.
