– Вот это прикол! – Пашка залился своим неповторимым смехом. – Вот это я понимаю ребята: «Какая косточка?» – Бамц по спине! – «Какая косточка?» – Бамц по плечу! Бабамц по чём попало! – Пашка так хохотал, что и Ваня не удержался. – Представляю, как этот гад визжал и просился: «Не бейте меня! Я больше не буду! Ой-ой, больно! Отпустите меня! У меня спина больная!»
– Спина у него больная! Да он на голову больной! – включился Ваня.
– Бабамц по голове! – тут же среагировал Пашка. – Ой, моя головка бо-бо! Ой, бо-бо! – Он схватился за голову и запрыгал вокруг Вани то на одной, то на другой ноге, изображая сыплющиеся на него удары. – Простите, помогите! Ой, больше не могу! Ой, помираю!
– Мальчик, что с тобой случилось? Что у тебя болит? – озабоченный голос проходившей мимо тёти привёл заигравшихся друзей в состояние столбняка. – Я сейчас вызову скорую помощь! – сказала тётя и полезла в сумку за мобильником.
– Не надо! – завопил Пашка. – Не надо скорой помощи! Я совершенно здоров! Это я так, просто шутил!
– Это у него просто головка бо-бо, – добавил пришедший в себя Ваня.
– Ну и шуточки у вас, – буркнула рассерженная тётя. – Не дети сейчас, а чистые придурки!
Она запрятала мобильник в сумку и, с недовольным видом, пошла прочь, а Ваня с Пашкой обменялись многозначительными взглядами и одновременно прыснули от распиравшего их смеха.
– Говорил же я тебе, что ты чистый придурок, – еле выговорил Пашка, просто задыхаясь от смеха. – Говорил же тебе, а ты всё нет да нет!
– Сам ты такой! Только ты не чистый придурок, а грязный! Только посмотри на себя!
Пашка, когда прыгал на одной ноге, изображая избиваемого препода, не заметил, как вступил в грязь, и теперь его голубые джинсы были покрыты грязными пятнами.
– Чистый тебе голубой леопард! – хохотал Ваня.
– Придурок грязный, зато леопард чистый! – подхватил Пашка.
Его веселье не смогли омрачить даже испачканные джинсы, за которые ему влетит от тёти Оли.
Друзья так развеселились, что не заметили, как прошли Пашкин двор, и, к своему несчастью, наткнулись на прогуливающуюся с подружкой бабу Люсю.
– Ванька, ты чаво это заливайисся? – скрипучий голос бабы Люси по воздействию можно было приравнять к удару берцовой костью по голове.
– А, чего? Что? – Ваня никак не мог прийти в себя после неожиданного столкновения.
– Чаво, чаво? Чаво ржёте, как кони, говорю? – взвыла баба Люся и приняла боевую позу.
– Так мы ничего, – опомнился Пашка. – Мы просто придурки, только он чистый, а я грязный, – Пашка показал на свои запачканные грязью джинсы и прыснул от смеха.
– Чаво, чаво? – проскрипела баба Люся. – Вот я матяри скажу, как вы со старшими-то разговариваяте!
– А причем тут «матери скажу»? – возмутился Ваня. – Мы что, плохое что-то делали? Шли себе, смеялись, никого не трогали.
– Смяялись они! – голос бабы Люси стал ещё скрипучее. – Кони и то приличняя смяютца! Был бы отец, выдрал бы как слядует!
– Эй, вы в семью нашу не лезьте! Это не Ваше собачье дело! – взорвался Ваня и по-петушиному вскинул голову.
– Клав, ты слышала? – завизжала баба Люся. – Эта безотцовщина мяня, порядочную женщину, собакой называет! Я этого так не оставлю!
Баба Люся визжала, Ваня огрызался в ответ, а хитрый Пашка сразу смекнул, что нужно рвать когти. Он тянул друга за рукав, но Ваня упирался. Он всё норовил накинуться на бабу Люсю. Пашка держал его изо всех сил и тянул за рукав.
– Ванька, пошли! Ты чего, обалдел с бабкой драться? Да пошли отсюда, говорю!
– Я аппарат, что давление измерять, спрячу! Помирать будете – не дам! – не унимался Ваня.
– Вишь, чё говорит! Я матяри всё скажу, как ты со старшими разговариваяшь!
У бабы Люси в горле начало что-то клокотать, как у недорезанной курицы.
– Я тоже ей расскажу, что Вы о ней говорите! Она Вам помогает, а Вы, как змея подколодная, всё норовите её укусить.
– Люди-и-и! – ещё пуще завопила баба Люся. – Он мяня змяёй подколодной назвал! Лю-юди! Караул!
С этими словами она кинулась на Ваню, размахивая руками, но в этот момент Пашке удалось, наконец, оттащить разъярённого друга от визжащей бабки, и, подталкивая его в спину, Пашка поспешил скрыться вместе со своим правдоискателем за углом дома.
– Вот и досмеялись! – сказал погрустневший Пашка, когда страсти немного улеглись.
– Да уж, – тяжело выдохнул Ваня.
– Слышь, а какой сегодня день, не пятница?
– Пятница, – подтвердил Ваня. – А что?
– Говорят же, кто в пятницу смеется, тот и плакать будет.
– Да суеверия всё это.
– Суеверия или нет, а факт – на лицо.
– Да уж, – снова тяжело выдохнул Ваня.
– Эй, ты! Мы с тобой, кажется, конкретное дело обсуждать собирались.
– Да уж! – повторил Ваня, как заевшая пластинка. – Обсудили, что надо: и в скорую помощь чуть не попали, и в бабу Люсю вляпались!
– Кто она такая? – сочувственно спросил Пашка.
– Соседка, пропади она пропадом!
– Не завидую я тебе. Такую соседку врагу не пожелаешь... Кстати, о врагах. Вот бы её на Лёху натравить.
– Хорошо бы было! Да как это сделать? Лёха у нас, сам знаешь, на людях, когда надо вид создать, мальчик вежливый, учтивый. Мечта бабы Люси!
– И не безотцовщина, – добавил Пашка.
– Да, кстати, даже наоборот: из порядочной семьи, точно такой, как баба Люся – «порядочная женщина».
– Точно, – улыбнулся Пашка, но смеяться уже не хотелось.
– Ладно, Пашка, – серьёзным тоном сказал Ваня, – ты подумай, что можно сделать, а при случае, обсудим.
– Ладно, – также серьёзно согласился присмиревший хохотун и хлопнул друга по плечу. – Ладно, давай, созвонимся, – добавил он, развернулся на пятках и медленно пошёл домой.
21
Когда Ваня пришёл домой, мамы ещё не было. Это его обрадовало: не хватало ему ещё всяких разных там вопросов после бабы Люсиных разборок! На душе было тошно. Он переоделся и пошёл на кухню чего-нибудь перекусить. Открыл холодильник, достал колбасу и масло, налил в чайник воды и поставил его на газ. Пока чайник закипал, он успел отправить в рот два бутерброда и уже полез в шкафчик за печеньем, как вдруг раздался телефонный звонок.
– Ванька, у меня мешок есть! – услышал он возбуждённый голос Пашки. – Мы ему мешок на голову натянем, шнур вокруг него обмотаем и на узелок завяжем! А потом «какая косточка?» – Пашка говорил сначала тихо, но потом не сдержался и закричал: – Мы ему: «Какая косточка, какая косточка?»
