«Маша!» – вспомнил он и негромко, чтобы не привлекать к себе внимания, позвал её по имени, но ответа не последовало. Позвав ещё громче, он сел, чтобы иметь возможность лучше видеть окружающую его местность и прислушался.
Вокруг не было ничего, кроме зарослей высокого мощного растения с крупными листьями на твёрдом стебле, цветущего красивыми цветами, напоминающими зонтики. Ване показалось, что он уже когда-то видел такие растения.
«Точно, это борщевик!» – осенило его.
Присмотревшись к окружающим его зарослям, он понял, что здесь этот сорняк выглядел иначе. Его стебли и листья были как будто бы прозрачными. Сквозь них просвечивались наполненные ядом жилки, но какого-то совершенно непонятного цвета.
«Всё тайное станет явным», – пришли на память какие-то слова, удивившие краткостью, вмещавшей в себе полноту истины.
«Вот это так сюрприз! – безрадостно подумал он. – Целый лес смертоносного борщевика!.. Но где же Маша?»
Ваня встал и сделал несколько осторожных шагов в сторону непроходимых зарослей. И тут он увидел Машу, которая уже вплотную подошла к зарослям и протягивала руку, чтобы дотронутся до широкого разлапистого листа.
– Не трогай! – крикнул Ваня, что было сил, забыв про всякую осторожность.
От неожиданности Маша одёрнула руку и резко повернулась в ту сторону, откуда донёсся голос.
– Ваня! – С радостным криком она бросилась на шею своему избавителю.
Они обнялись, как брат и сестра, много лет не видевшие друг друга.
– Как я рада тебя видеть! – Лицо Маши сияло неподдельной радостью. – Я так боялась, что ты не успел, что они задержали тебя!
– И задержали бы, если бы не фонарик. В который уже раз он меня спас. Луч сначала ударил по той силе, которая хотела меня задержать, а потом захлопнул люк. Так что, Маша, мы с тобой больше не рабы всяких там волшебников, фавнов, телепузиков, скупердяя Скруджа, мы теперь просто Маша и Ваня, две глупые души.
– Как хорошо, Ванечка! Ой, как же хорошо! – Не переставая радоваться тому, что они опять вместе, Маша вспомнила о цветах. – Ты только посмотри, какие красивые растения!
– Красивые-то они красивые, – протянул Ваня. – А как ты думаешь, что это такое серобуромалиновое течёт в их жилах?
– Это сок! – выпалила Маша, не зря изучавшая когда-то ботанику.
– Нет, дорогуша, это яд! А если и сок, то ядовитый. Это борщевик!
– Борщевик? Я никогда не слышала о таком растении.
– А я и слышал, и видел, и обжигался. Хорошо, что меня вовремя предупредили!
– О чём? – Маша никак не могла поверить, что такая красота может быть опасной.
– Он не только опасный, но и смертоносный, – продолжал Ваня, как будто прочитал её мысли. – Его к нам завезли из Америки, как корм для скота, потому что, пока молодой, он съедобный. Но силосом этот чужак так и не стал, а разросся, как сорняк. Он захватывает поля, и даже леса. Всё, что веками украшало нашу землю, засыхает под воздействием этой заморской «красоты». Ты знаешь, Маша, борщевик – неистребимый. Что мы будем с ним делать, ума не приложу.
– Как это неистребимый?
– У него мощный стебель, и такой же мощный корень, глубоко уходящий в землю. Его невозможно вытащить. Его просто скашивают. Но даже скошенный, он остаётся ядовитым, пока совсем не высохнет. Мне рассказывали, как мальчик с девочкой решили поразвлечься и устроили шуточный бой в борщевике. Они наломали этих разлапистых листьев и хлестали друг друга, пока не покрылись пузырями. Знаешь, чем закончился их бой?
Маша просто покачала головой в ответ.
– Реанимацией! Их еле откачали.
От такого неожиданного поворота событий сияющая Ванина подружка совершенно смутилась.
– А как же мы выберемся отсюда? – подавленно спросила она. – Ведь мы окружены просто непроходимыми зарослями этого борщевика.
Ваня не ответил.
– Ты сказал, что обжигался сам, и что тебя вовремя предупредили, – Маша надеялась, что её друг вспомнит, что нужно делать, и они будут спасены.
– Если ожог небольшой, нужно промыть обожжённое место большим количеством воды.
– Но здесь нет воды! Здесь нет ничего, кроме этого ужасного борщевика! – выражение Машиного лица можно было описать двумя словами: «страх и ужас».
– Но ведь у нас есть фонарик, ты что, забыла? – Ваня обхватил подружку руками и сжал её со всей силы.
– Эй, ты чего? – Маша радостно возмутилась и чуть не засмеялась, но вспомнив о покемонах, прикрыла губы ладошкой.
– Что, боишься покемонов? И правильно делаешь! Но я думаю, что их здесь нет. Они все остались там, наверху. Но ты правильно сделала, что не засмеялась, потому что здесь есть кто-нибудь другой, и ему тоже может не понравиться твой смех. Обстановочка-то здесь, смотри-ка, преуныленькая.
– Да, такая серость, до тошноты просто. – Маша скривилась, но тут же вспомнила о фонарике. – Доставай своё чудо! Будем прокладывать себе дорогу в борщевике.
– Какая же ты нетерпеливая! – улыбнулся Ваня.
– И мне кое-кто что-то обещал, – загадочно добавила девочка и капризно поджала губки.
Привычным отработанным движением Ваня полез пальцем в рот, но вместо того, чтобы вытащить фонарик, он стал тыкать пальцем, то в одну, то в другую щёку, и на лице его отразилось полное недоумение.
– А его нет. – У Вани было такое выражение лица, как если бы зубной врач вырвал ему все зубы сразу, и он только что это обнаружил.
– Не может быть! – Не верила своим глазам Маша. – Открой широко рот, я посмотрю.
Ваня послушно открыл рот, но, как Маша ни старалась, фонарика обнаружить не смогла.
– Значит, я потерял его при падении, – сказал Ваня тоном, приличном на похоронах самого близкого друга.
– Как же так? – Маша отказывалась верить услышанному.
– Не знаю. – Больше Ване нечего было сказать. Немного помолчав, он тихо добавил: – Теперь мы можем рассчитывать только на свои силы. Фонарика у нас больше нет.
– Нет, я не верю в это! – Маша даже слышать не хотела о том, что фонарик пропал. Ей так хотелось подержать его в своих руках! – Идём, посмотрим на том месте, где ты упал. Может, он там.
– Какая же ты всё-таки молодец! – обрадовался Ваня. – Конечно же, он может быть там!
Беглецы поспешили на место Ваниного приземления, но, как они ни искали, фонарика нигде не было.
Унылая серость окружавшего их мира всё больше и больше охватывала их души, потерявшие надежду. Маша сникла, как сорванный цветок, а Ваня нахмурился, как затянутое тучами небо. Им не хотелось ни разговаривать, ни даже думать. Они сидели, молча, тупо уставившись в заросли борщевика, и, казалось, что его смертоносный яд уже насквозь пропитал их эфирные тела.
