– Да, да, конечно, – голос Серёжи задрожал. Такое активное подключение Тани к его беде было для него совершенной неожиданностью.
Когда они вошли в квартиру, Таня сразу же стала звонить. К счастью, подруга уже была дома, и вся необходимая информация была получена. Прежде чем уйти, хозяин дома проводил Таню в детскую, где на Машиной кровати лежало то, что ещё совсем недавно было привлекательной, модной женщиной.
21
Рита лежала без чувств. Можно было подумать, что она мертва, если бы не тяжёлое прерывистое дыхание, исходившее из груди. Таня присела на край кровати и осторожно повернула к себе опухшее лицо, которое трудно было узнать. Перед ней лежал какой-то другой, совсем незнакомый человек.
– Рита, – тихо позвала она.
Ответа не последовало. Таня позвала громче, ещё громче, потрясла Риту за плечи, но та не обнаружила никаких признаков жизни.
«Недаром же говорят ‘мертвецки пьян’, – подумала она и содрогнулась: – Человек самовольно лишает себя жизни, потому что не может перенести её. Запой – самоубийство с пробуждением».
Таня встала и пошла осматривать углы и полки. Она надеялась найти святую воду, которой нужно было бы окропить болящую, но в Машиной комнате ничего подобного не было. Здесь было царство фавна, чья рогатая рожа смотрела со всех сторон.
Мама пошла в спальню. Она надеялась найти там хотя бы иконку, но здесь было царство красоты, заставленное флаконами и тюбиками парфюмерии и косметики. Ни в гостиной, ни на кухне ничего, что предназначалось бы для души, тоже не было.
«Да, бедная Маша! – подумала она и тяжело вздохнула. – В этом доме у тебя нет помощников».
Когда Таня вернулась в Машину «берложку», стукнула входная дверь, и через несколько секунд в дверном проёме появился Серёжа.
– Вот, купил всё, что вы сказали.
Начали с минеральной воды, в которую насыпали измельчённые в ложке глицин и лимонтар.
– Она сказала, что это очень хорошо уменьшает интоксикацию и успокаивает.
– Кто она? – Серёжа был так углублён в процесс растворения лекарства, что совершенно забыл о телефонном разговоре с подругой Тани.
– Ну, женщина, с которой я разговаривала по телефону.
– Ах, да-да. Как это я забыл?
– А у вас в доме святой воды нет?
– Святой воды? – У Серёжи было такое же выражение, как и у Риты, когда она пыталась вспомнить цвет раствора медного купороса. – Нет, святой воды нет. А что, нужно?
– Очень нужно. При таких болезнях, как эта, – Таня кивнула в сторону Риты, – крещенская вода – одно из главных лекарств. Криками и кулаками тут делу не поможешь. Я пыталась найти у вас хоть маленькую иконочку, но не нашла.
– Нет, у нас нет. Мы, знаете, этим не увлекались.
– Но у вас был такой больной ребёнок, и вы никогда...? – Таня недоговорила, потому что Серёжа ответил, не дослушав:
– Никогда.
– Так, понятно. Давайте попробуем заставить её это выпить.
– Да, да, конечно. – Серёжа опустился на колено у кровати и стал поднимать голову жены.
Раздался протяжный стон. Рита с трудом открыла глаза и уставилась на Таню каким-то стеклянным взглядом, лишённым жизни.
– Ч-чего пришла? – одеревеневшими губами с трудом выговаривая звуки, спросила она.
Таня промолчала.
– Риточка, нужно выпить кисленькой водички. – Серёжа заботливо подпихивал под спину жене все имеющиеся на кровати подушки.
– Н-не х-хочу, – скривилась она и отвернула лицо.
– Нет, нужно. Это минералочка, – не сдавался Серёжа. – Наша девочка заболела, ей нужно лечиться.
– Н-наша д-девочка ум-мерла, – скорее промычала, чем сказала Рита.
– Мамочка, что ты такое говоришь. Наша Машенька не умерла. Она в реанимации. А ты, моя девочка, заболела. Тебе нужно лечиться.
Серёжа поднёс стакан к губам жены, но она стиснула зубы, отказываясь принимать лекарство.
– Дайте стакан мне, а вы держите голову, – сказала Таня и, перекрестив Риту, начала читать молитву «Да воскреснет Бог и расточаться врази Его...».
Рита тихо застонала, а потом резко дёрнула головой, пытаясь вырваться из Серёжиных рук.
– Пусть он-на уйдёт, – прошипела она, как змея. – Гон-ни эту святошу...
– ...тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением... – Таня продолжала читать молитву, не обращая внимания на Ритины реплики, тихо и сосредоточенно, как воин, готовый отразить нападение в любую минуту.
– Г-гадина, – простонала Рита с остервенением.
– ... и даровавшего нам Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата... – Таня, поворачиваясь на четыре стороны света, крестила стены, затем потолок, пол, кровать, на которой лежала болящая.
Рита молчала и только кривилась, как если бы ей делали больно.
– ...О Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай нам со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь».
Мама закончила молитву, перекрестилась, перекрестила Риту, стакан с жидкостью и, подойдя с другой стороны кровати, нагнулась и сказала тихо, но очень чётко:
– Нужно открыть рот и залпом выпить весь стакан.
Стакан ударился о стиснутые зубы.
– Нужно открыть рот, – ещё решительнее сказала Таня. – Иначе я снова начну читать молитву.
Рита замычала в ответ, но расслабила зубы. Ещё мгновение и совместными усилиями содержимое стакана, частично растекаясь по подбородку, оказалось у Риты в желудке.
– Не отпускайте её, ещё нужно выпить пропротен, – сказала Таня, заметив, что Серёжа уже готов расслабиться. – Эта процедура будет полегче: всего 10 капель в столовой ложке воды.
Когда Риту отпустили, она рухнула на подушку и плюнула:
– Напоили, ну и р-радуйтесь. Всё р-равно это не поможет. Ха-ха-ха!
– Серёжа, давайте сделаем так. Мы сейчас едем ко мне, и она останется у меня до тех пор, пока полностью не придет в себя. У меня есть и крещенская вода, и иконы, и ладан. Без всего этого эти лекарства могут дать лишь кратковременное облегчение. В моём доме она не сможет найти спиртного, потому что его там просто нет. Капли ей нужно давать каждые полчаса, пока она не успокоится и не заснёт. Я посижу с ней и помолюсь. А завтра я уйду на работу и закрою её.
Видя, что Серёжа колеблется, она добавила:
– Не бойтесь, хуже ей не станет.
– Да куда уж там хуже? Хуже некуда.
– Вы идите и приготовьте машину. Нет, лучше, мы пойдём вместе. Я буду ждать у машины, а вы, если она не захочет идти сама, принесёте её на руках.
Они спустились вниз. Серёжа, молча, пошёл к машине, подогнал её под самый подъезд, откинул переднее сидение, чтобы посадить Риту, вышел, достал сигарету и нервно закурил.
