Давя кусты, броневик проехал мимо станции.
– Это ничейные территории, – тихо сказал Чак. – По крайней мере, так было, когда меня в последний раз заносило сюда. Чё они тут патрулируют? Что-то непонятное происходит... Почтарь, э?
– Не знаю, не знаю, – откликнулся тот. – Я наверху не хожу, я внизу хожу. Идемте, пока назад не поехали, жреца похоронить надо.
Броневик свернул вправо – я не помнил точно, как называлась та улица на краю Измайловского лесопарка, кажется, как и станция, Первомайской – и пропал из виду за деревьями.
Из пролома показалась Юна, в руках ее были патронташ, холщовый мешочек и ремень с ножнами для кинжала.
Мы встали. Подойдя к нам, девушка сказала:
– Это кошель Луки, в нем пять золотых. – Она достала монеты. – Два тебе, Разин, два Чаку. Тебе я должна еще три, так?
– Вроде того, – кивнул карлик, забирая деньги.
– А тебе еще пять, наемник. Почтарь... – Девушка повернулась к монаху. – У меня остался один золотой, и если...
– Не надо, не надо, – затряс он головой. – Зачем деньги под землей?
– Ты не пойдешь с нами?
– Нет! – Почтарь сразу заволновался, засопел, сгорбился больше прежнего. – Не для меня тут всё, не люблю, плохо... светло, солнце как светит, а?
– Чего? – переспросил Чак. – Пасмурный же день. Не, я вообще не понял, так а куда ты пойдешь? Назад, что ли?
– Назад, назад, – согласился монах. – Вниз, а куда ж еще?
– Да как тебе сказать... – Чак широко махнул рукой. – Вокруг куча направлений, куда можно идти. Вот с нами, к примеру. А внизу мутанты. Сожрут тебя.
– Не сожрут. Проберусь, пролезу. Дрезину надо починить, рычаги... Я пройду, смогу, я такой.
Глядя на его сутулую фигуру, крысиное личико, маленькие цепкие ручки и бегающие глаза, я подумал: да, монах именно такой. Без нас, шумных и говорливых, он тихо пролезет под носом у мутантов, починит свою дрезину и растворится в темноте туннелей.
– Но куда нам теперь? – спросила Юна.
– Там, – Почтарь показал в сторону, куда уехал бронированный автомобиль, – колесо, большое такое, знаете?
– Я знаю, – кивнул Чак. – Вокруг понтоны и дома на сваях, рыбари там живут.
– Точно, точно, колесо на том краю кратера, от него дальше идет Соколиная речка. А на этом...
– Соколиная? – перебил я, и все посмотрели на меня. – Почему она так называется?
Почтарь развел руками:
– А может, потому, что до Погибели так это место называлось. Трещина там от кратера идет, вот тебе и речка. По ней почти в центр Большой Московии приплыть можно.
«Правильно, раньше так называлась гора», – хотел сказать я, но не сказал.
– Ну и вот, – продолжал монах, – а на этом берегу застава Храма. Там братья с оружием, всегда пять-семь человек дежурят, братья мои, монахи. Люберецкие кормильцы туда подводы для Храма привозят: мука, хлеб, картофель... Подряд у них от Ордена. На заставу привозят, а дальше братья сами уже.
– Но сейчас весь кратер затопило, – напомнила Юна.
– Верно, верно! Мимо заставы окружная дорога идет. Когда сухо, когда вода на дне только, по дороге братья товар кормильцев дальше в Храм везут. А в сезон дождей, когда затопит, на то баркас имеется. Братья на нем плавают на другую сторону, мимо колеса и по речке дальше. Он и сейчас у заставы должен быть к причалу привязан. Они вас и переправят на баркасе, а? – Он вдруг с тревогой оглядел нас. – Плавать-то никто из вас не боится?
– Я – нет, – сказал Чак как-то чересчур уж решительно. Мы с Юной покачали головами.
– Ну вот и хорошо, и правильно. Потому что я боюсь очень, – признался монах. – Та́к вот в Храм и попадете.
– А нам обязательно через этот кратер переправляться? – спросил я. – Может, лучше обойти?
– А как же! – Почтарь даже руками всплеснул. – А куда ж еще? Обойти! Ишь удумал! На севере руины, шлак спекшийся, мутафаги там, волки-панцирники, ползуны. Дорог вообще нет. Там не пройти вам, а вернее, может, и пройти, но долго слишком. День, два, три... А с юга обходить – не-е... Воды там много, болота между домами, отрава в воздухе, задохнетесь. А не задохнетесь – к сроку все одно не поспеете в Храм. На баркасе скорей всего выйдет. Потому идите осторожненько, бандитов только стерегитесь. Сами видали машину ихнюю. Ну что, пора жреца хоронить? А то плохо мне, голову кружит на свету и тошнит, эх! Отвык, отвык от поверхности, почитай, больше сезона наверх не совался.
– Хорошо, – сказала Юна Гало, застегивая ремень с ножнами на поясе. – Давайте похороним Луку.
Глава 16
Из пролома в крыше взвилась большая черная птица, похожая на ворона, но с чересчур длинным клювом, хрипло каркнула и полетела над улицей.
– Чак, – сказал я, выглядывая из-за покосившейся кирпичной стены, – ты знаешь, что такое амнезия?
Карлик задумался, подняв белесые брови, и покачал головой:
– Не-а, никогда не слыхал такого диковинного словца.
Я пробирался первым, за мной Юна, замыкал Чак. Мы двигались по краю улицы, стараясь не углубляться в развалины, но и не выходить на свободное пространство. Асфальт густо порос кустами, проехавший недавно броневик оставил в них широкую прореху.
– Амнезия – это потеря памяти, – сказал я, провожая взглядом птицу. – Так вот, у меня амнезия.
– Перепил недавно? – с издевательским сочувствием спросил карлик. – Бывает, я тоже как-то...
– Нет, не в том дело. Я не знаю, в чем причина. Не помню ничего о своей прошлой жизни, кто я, откуда – вообще ничего.
– Ты серьезно, человече? – Тон его изменился. – Э, постой, а имя твое?
Я выглянул из-за угла двухэтажного дома – судя по всему, бывшего продуктового магазина. Мы давно пересекли Первомайскую улицу, что стало ясно по надписи на табличке, которую Чак вытащил из-под камней, и приближались к границе Измайловского лесопарка... То есть кратера, окруженного невысокой насыпью и залитого водой. Часть приземистой дамбы вокруг кратера видно было даже отсюда.
– Имя вспомнил, – сказал я. – И еще кое-что. Но чем занимался раньше, кем вообще был – нет.
– А откуда на тебе комбез этот чудной?
Юна прижалась к стене позади меня, за ней стоял карлик. Чтобы двигаться дальше, надо было пересечь пустое пространство, но я не спешил.
– Тоже не помню. Я пришел в себя на холме, прямо посреди пятна некроза. И некроз меня не тронул, я не заразился. Спустился оттуда, наткнулся на Юну... Потом еще были кетчеры, а позже в поселке нефтяников мы встретили тебя.
– Святой мутант! – произнес Чак удивленно. – Так это не шутка, ты и вправду ничего не помнишь? А может, ты из-за некроза память потерял?
