«Дошло таки? Жираф…» – сказал бы Егоров.
Он миллион раз талдычил им, что танец делают два человека, но раньше это были просто слова. Глядя на их пасодобль, он всегда презрительно морщился.
– Слушай, ты – плащ тореадора, – говорил он Полине, – ты не можешь двигаться, пока тебя не возьмут и не кинут. Какого лешего ты уже здесь?
А Захару он говорил со вздохом:
– Фиговый из тебя тореадор.
Захар притащил ему распечатку с конкурса, где все судьи поставили им с Полиной первые места именно за пасодобль. Егоров презрительно ее порвал.
– На безрыбье, – сказал он, – и ты, Кузнечик, сойдешь… Но это не пасодобль, это марш в детском садике.
Сейчас глаза у Захара блестели, он несся на быка, играя Полиной, перекидывая ее из руки в руку, обводя вокруг, играя, заманивая…
Полина расхрабрилась и замахнулась на очень сложную концовку, она у нее никогда не получалась – было очень страшно, что партнер не поймает и она со всей дури упадет на паркет. Сейчас она была уверена на миллион процентов – поймает.
Поймал.
– Класс! – только и смогла сказать Полина. – Главное, не отпускай теперь.
– Теперь не отпущу! – сказал Захар и закрутил партнершу в поклоне.
Мелкие кинулись к ним обниматься. В дверях Лев жадно щелкал затвором фотоаппарата.
* * *
Захар шагнул в комнату, собираясь сразу же поставить Льва перед фактом – с сегодняшнего дня Полина возвращается к своему законному партнеру.
Но не поставил: Лев сидел рядом с Федором, и оба угрюмо смотрели в планшет.
У Захара язык не повернулся огорчать Льва еще больше. Да и при Федоре серьезные разговоры заводить не хотелось.
– Что пишут? – спросил Захар чисто из вежливости.
Федор вместо ответа развернул к нему экран. Огромный заголовок на новостном портале гласил:
«Педофил под маской тренера».
И фотография Егорова. Фото было старое, тех времен, когда Егоров активно выступал на всяких чемпионатах. В костюме для латины, с прилизанными волосами, он смотрелся… двусмысленно.
– Что за бред? – удивился Захар.
– Ты почитай, – мрачно посоветовал Лев.
Захар попытался, но у него в глазах быстро зарябило от словечек «преступник», «зверски избивал», «насилие», «извращенец»…
– Да ерунда это! – Захар вернул планшет Федору. – Кто в это поверит?
– Все, – ответил Федор. – Куча перепостов. В топе на всех новостных сайтах.
Захар отобрал планшет и прошелся по открытым ссылкам. Действительно, перепостили все, кто мог. Правда, в основном писали посдержаннее, без «извращенцев» и «педофилов». Просто о тренере, которого отдали под суд за то, что он избил своего воспитанника. Самого Захара не упоминали по имени и не публиковали его фотографий. Но хуже всего были комментарии.
«Таких гадов на площадях расстреливать!»
«Никогда у нас такого не было, чтобы детей калечить! Спасибо пиндосам! Спасибо либералам!»
«Где он сидит? В какой колонии? У меня связи, скажу, чтобы разобрались!»
«Будь ты проклят, содомит! Гори в аду!!!!»
И лишь изредка: «Да разберитесь вы сначала! Может, человек и не виноват…»
Захар растерянно поднял глаза на Федора и Льва.
– Доволен? – ядовито поинтересовался Лев.
– Я-то тут при чем?! Типа я это писал?
– Если бы не ты…
Захар и Лев сами не заметили, как сошлись вплотную. Федору пришлось вклиниваться между ними боком и распихивать.
– Спокойно! Лев, он же не думал, что все так кончится!
– А ты тоже хорош! – теперь Лев переключился на Федора. – Это ты его в медпункт поволок!
Захар почувствовал, что его слегка мутит от этого разговора. Он вытащил из своей тумбочки телефон и выскочил на улицу. Там отдышался и набрал папу.
Объяснять долго не пришлось. Отец сидел в офисе и сразу же полез читать новости.
– Да уж… – сказал он. – Беспредел!
– Пап! Что мне делать? Может, я какое-нибудь интервью дам? Чтобы всем правду рассказать?
– Интервью – это конечно, – рассеянно бормотал папа, клацая мышкой. – Интервью – это обязательно. Но потом… Слушай, пока ничего не делай, я перезвоню!
И бросил трубку.
* * *
Лена рыдала на кровати.
– Ненавижу вас всех, – всхлипывала она, – ненавижу… Вы еще пожалеете! Вам это еще зачтется…
Федор сидел рядом и мечтал о том, чтоб взять ее за шиворот и хорошенько встряхнуть, но вместо этого, по совету Марины, угрюмо причитал и гладил ее по руке.
– Все обойдется, все будет хорошо, вот увидишь, все будет хорошо…
– Что будет хорошо? – взвилась Лена. – Хорошо уже никогда не будет! Вы все разрушили! Егоров теперь никогда не вернется!
– Леночка, не переживай, все обязательно наладится, – сказал Федор. – Хочешь конфету? Очень вкусная!
Лена отпихнула его руку и вскочила.
– Как! Ты! Достал! – прокричала она. – Что ты ходишь за мной и ноешь? Что ты ко мне прицепился? Мне ничего не надо! Отстань от меня!
Федор ошарашенно молчал.
– А что мне с тобой делать? – спросил он.
– Что-нибудь! – заорала Лена. – Я не знаю! Отстань!
Она выбежала из комнаты, хлопнув дверью, и побежала к проходной. Уже на полдороги осознала, что звонит Паше.
* * *
К проходной Паша подкатил через пятнадцать минут.
– Я читал новости, – сказал он. – Сразу к тебе поехал. Садись!
Лена мотнула головой, размазывая по лицу слезы.
– Садись, говорю.
Паша нахлобучил на нее шлем.
– Сейчас я тебе устрою суперантистресс, – сказал он и рванул с места.
Сначала Лена боялась молча. Потом орала. А потом, когда по ее ощущениям, скорость приблизилась к скорости света, она уткнулась в Пашкину спину и затихла. Очнулась от того, что мотоцикл остановился.
– Все? – спросил Паша. – Адреналин кончился?
У Лены не было сил разжать руки.
– Вижу, кончился, – сказал Паша. – Ты прости, мне очень приятно, что ты меня обнимаешь, но я б в кустики отошел.
Лена вздрогнула, выпрямилась и аккуратно слезла с мотоцикла. Осмотрелась. Лес. Опушка. Тишина.
– Где мы? – спросила Лена, когда Паша вернулся.
– А разница? – ответил он и полез в багажник. – У меня есть чай, два банана и три пирожка с капустой, будешь?
И, не дожидаясь Лениного ответа, протянул ей крышку от термоса с чаем и пакет с пирожками.
