А время-то шло. И надежды собрать феникса в полной комплектации таяли, подобно снегу на летней жаре.
И вот я выбралась из оврага. И отдышаться не успела, как воздух вокруг сгустился. Заискрился, взывая к ассоциациям с грозой. Метнула недоумевающий взгляд к оставленной за линией оврага кучке пепла. Эээ, нет, фениксу воскресать еще рановато, а значит, грозовые раскаты не его рук дело.
Неужто дождь собирается?
А вот и низко летящая птица. Или не птица? Уж очень упитанная. А вот еще одна. Когда очередная «птица» с грохотом свалилась у моих ног, я окончательно убедилась, что к пернатым эти летящие штуки никакого отношения не имеют.
Это был град. Самый настоящий. С неба падали целые глыбы льда. Они трескались, крошась о землю. Получить таким по башке мне совсем не хотелось, а потому я лишь быстрее рванула вперед, к горящему алым пламенем Обсидиану.
Град оказался прицельным. Ледяные куски разбивались чуть ли не у меня под ногами, брызжа осколками на невысокие замшевые сапожки. Пришлось петлять, лишь удлиняя путь до желанной цели. Но маневр оказался выигрышным, и мне повезло ни разу не получить снарядом по голове.
Вот только, добравшись до камня, дышала я, словно загнанная лошадь. Устало облокотилась на гладкий отполированный бок и тут же испуганно отпрянула, потому как поверхность валуна вдруг пошла рябью, огненные дорожки на мгновение погасли, но потом вспыхнули ярким голубым светом.
И мир будто взорвался вокруг. Взорвался звуками. Толпа ревела. А зрители с трибун разом ринулись в центр площади.
Ой, мамочки, они же затопчут моего феникса! Мне резко стало не до отдыха. Подхватила лежащую рядом со священным камнем чашу. Следом совочек и кисточку. И понеслась в обратном направлении. К моему счастью, никакого града, оврага со змеями и дымовой завесы на пути уже не было. Как и в случае с Фаустом, все препятствия исчезли, стоило их преодолеть. А потому обратно я добралась не в пример быстрее. И пока разъяренная толпа — а она была именно разъяренной — не добралась до меня, принялась шустро сметать пепел и аккуратно ссыпать его в чашу, мысленно радуясь тому, что площадь достаточно большая и путь этим недоброжелателям предстоит неблизкий.
— Это немыслимо! Это против правил! — меж тем долетали возмущенные голоса. — Она не достойна…
— Что ж это творится? Чтобы жалкая человечка… — вопил кто-то совсем уж сердобольный.
— Почему не остановили? Почему не предотвратили…
Ну и все в таком духе.
Короче, понятно было одно — местные жители совершенно не рады моему внезапному выходу на арену. Вот только чего ж они только сейчас проснулись? Где они были, когда на меня ледяные глыбы с неба сыпались? Или все же надеялись, что пришибет? А я, такая нехорошая, надежд не оправдала. Ай-ай-ай.
Короче, вскоре вся эта беснующаяся толпа докатилась до меня. Окружила плотным кольцом. И не было в этой толпе ни единого знакомого лица. Дора со Стаськой и тех не наблюдалось.
«На кого ж вы меня покинули-и-и?» — захотелось завыть с досады, но вместо этого я лишь крепче прижала в груди трепетно лелеемую емкость с останками возлюбленного и, приняв боевую позу «руки вместе, ноги врозь», приготовилась эти самые останки защищать.
Гремлины все, как один, дружно уставились на чашу. И лица их стали еще мрачнее и недружелюбнее, чем прежде. А стоящая впереди старушенция, глянув на исписанную непонятными символами плошку у меня в руках, и вовсе грохнулась в обморок!
Глава 10
ПРЕНИЯ СТОРОН
Вот поражаюсь я порой тем жизненным парадоксам, что время от времени с нами происходят. Вот, казалось бы, Фауст — феникс, сильный, умный, достойный, страстно желающий добыть себе в услужение гремлина, — и вдруг волею судьбы пал на боевой арене. И хотелось бы сказать, что пал он смертью храбрых, да только вряд ли аллергию на благовония можно отнести к достойным причинам смерти.
Я же… Простая слабая человечка. Умеющая разве что быстро бегать, и то благодаря волшебному колечку. И вообще, я всего лишь хотела сохранить прах любимого, гремлин же мне вообще никаким боком не сдался. И нате вам! Получите, распишитесь!
Нет, ну не в прямом смысле, конечно. Как объяснил Дор, дотронувшись до священного Обсидиана, я доказала, что достойна стать хозяйкой гремлина и теперь имела полное право взять кого-нибудь из представителей сего славного народа к себе в услужение. И сам камень, вспыхнувший голубым светом, это право подтвердил.
Вот только сами гремлины были с таким решением не согласны. И по такому случаю даже собрали совет старейшин. Совет, к слову, заседал все на той же площади. Престарелые лилипуты расселись вокруг своего священного камня и в процессе бурной дискуссии пытались решить, что со мной делать.
Я, Дор и Стаська расположились неподалеку. Я нервно расхаживала из стороны в сторону, прижимая к груди чашу с прахом Фауста. Стаська сидела прямо на брусчатке, сжав руку рыжего юноши, и недобро на меня поглядывала. Сам же рыжий «герой» лежал! На носилках!
Да-да! В отличие от меня, совершенно без потерь преодолевшей все препятствия, Дору, что понесся следом, хорошенько досталось. Короче, напоролся он как раз на те самые острые шипы, что вылезали из-под земли, и сейчас вдоль и поперек был перебинтован лоскутами материи. Но, несмотря на свое состояние, парень напрочь отказался отправляться в лазарет и остался с нами на площади до вынесения окончательного вердикта.
Стасечка заботливо хлопотала вокруг своего раненого рыцаря, со мной же она принципиально не разговаривала, решив, что это я виновата в его несчастьях.
Нет, не пойму, я что, насильно его за собой тянула? Кто его просил следом-то бежать? Дурная голова ногам покоя не дает?
Я, конечно, понимаю, что рыжий хотел как лучше. Переживал там, уберечь пытался… Но как можно было напороться на собственные же ловушки? Уму непостижимо! А я еще и виноватой осталась.
Короче, наш отважный герой повредил ножки и передвигаться самостоятельно теперь не мог. Телепортироваться, как это с легкостью делал прежде, тоже не мог, потому как все магические резервы уходили на поддержание человеческих размеров тела. Врачи (по-гремлински — лекари) строго-настрого запретили ему уменьшаться, пока раны не затянутся и парень окончательно не выздоровеет. Короче, стал наш рыжик беспомощен, аки младенец!
Сестричка же моя заделалась заботливой наседкой, чего я прежде за ней никогда не замечала. Да, похоже, они и впрямь сдружились. Ну, я надеюсь, что это просто дружба, а не что-то большее. Все же дальше симпатии им идти пока рановато.
— Люб, ну сядь уже, успокойся! — По всей видимости, мое мельтешение перед глазами Дору изрядно надоело.
— Ну чего они там так долго совещаются?
— А ты куда-то спешишь? — хмыкнул рыжий.
Вот, кстати, больным он не выглядел. Ну ни капельки. Все так же острил и отвешивал свои шуточки. Не знаю, может, конечно, это эффект от той настойки, которой напоил его лекарь, но выглядел Дор чересчур уж бодро. И сострадания, а тем более чувства вины во мне вообще никак не вызывал.
