— Конечно, а кто же еще? — удивился пернатый.
— Нууу, мало ли… — игриво протянула я, а сама подумала: раз розу подарил феникс, значит, он в тот момент был вполне разумен. И получается, что мое ночное почти что признание в любви тоже мог понять!
А вот это уже нехорошо. Я начала судорожно припоминать, что такого успела наговорить якобы совершенно неразумному птицу, и чуть не схватилась руками за голову. Но все же призвала себя успокоиться и не паниковать раньше времени. В конце концов, возможно, все не так плохо, как я себе представляю.
— Фауст, скажи, а ты когда птицей был, ты… ну… разумным был, да?
Блондин усмехнулся. Нехорошо так усмехнулся. Видимо, понял, куда я клоню. Мне сразу поплохело, а гадкий птиц еще и ответом добил:
— Конечно! Разве что в первые несколько часов был не совсем вменяемым. Ну, знаешь, как ребенок. Все вижу и слышу, а понимания нет. А потом очень даже здраво мыслил, — подмигнул этот невозможный мужчина.
Убиться ржавым тазиком!
— И что, все те глупости, что я тебе ночью наговорила, тоже слышал? — с опаской осведомилась я.
— Ну почему же глупости? — лишь подтвердил мои опасения мужчина.
Вот же гад, а? А ведь я спрашивала, знак подать просила. А он из себя глупую курицу строил. Петух недощипанный. А сейчас вот сидит, улыбается так понимающе. Гад пернатый!
Короче, я разозлилась, схватила подушку и запустила ею прямо в ухмыляющуюся морду. Фауст увернулся. Схватил поднос и убрал подальше от разъяренной меня.
— Люба! Ну разольешь же все! Тебе вчерашних разрушений мало?
— Мне твоего синяка под глазом мало! — возразила я и взялась за вторую подушку. — Обманщик! Не мог мне знак подать?!
Фауст вмиг оказался рядом. Вырвал подушку из моих рук и, подложив ее мне под голову, повалил на постель.
— Ну чего ты завелась-то? Тебе не о чем переживать. И вообще, ты все правильно тогда сказала.
Я смущенно закрыла лицо ладонями. Сейчас сгорю от стыда. Он все слышал. И помнит наверняка слово в слово.
— Люб… — Фауст безрезультатно пытался оторвать мои ладони от лица. А потом плюнул. Скинул с меня одеяло и стал целовать живот, постепенно перемещаясь все выше. Нет, ну и как тут устоять?
Я тихонько охнула и убрала ладони, пытаясь подглядеть, что там с утра пораньше задумал этот пакостник, и к моим губам тут же прижались в крепком поцелуе. Ох, пожалуй, это лучше всяких извинений. В общем, все обиды были мигом забыты, как впрочем, и остывающий завтрак, и я отдалась во власть умелых губ и рук, что уже вовсю скользили по обнаженному телу. Все же сначала стоило одеться, а потом бы уже учинять разборки. Глядишь, и нормально поговорить бы вышло. А так… извинения затянулись, грозя перерасти в продолжение сегодняшней ночи.
Но, слава всем здешним богам, мы опомнились. Причем оба и одновременно.
— Кажется, мы увлеклись, — хрипловато произнес Фауст, а я подумала, что лучше бы он вообще молчал, потому что такой его хриплый шепот лишь больше раззадорил.
— Ага, — выдохнула я почти осознанно и попыталась встать. И у меня это даже получилось. Правда, только со второй попытки.
— Ладно, ты пока завтракай, одевайся, а я пойду разведаю обстановку.
А? Что? Он уходит? Нет, с одной стороны, это, конечно, хорошо. Может, даже одеться удастся спокойно, а с другой… Куда это он без меня намылился?!
— Ты что, меня тут бросаешь? — не нашла ничего лучше, как состроить обиженную мордашку.
— Я скоро вернусь, не переживай, — заверил мужчина и кивнул в сторону задвинутого в угол прикроватного столика. — Кстати, если вдруг захочешь, тут в чашке это… средство от «похмелья».
Я глянула на чашку, потом перевела недоуменный взгляд на ухмыляющегося блондина. Что еще за средство от похмелья? И тут до меня дошло. Мы же ночью опять не предохранялись! Я даже и не подумала об этом. Вот блиииин. Хорошо, хоть Фауст вспомнил.
— И что, мне опять пить эту гадость? — скривилась я, вспомнив, какое жуткое на вкус это пойло.
— Люб, я все сказал тебе еще в прошлый раз. И мое мнение с тех пор не поменялось. Если хочешь — пей. Не хочешь — я не имею ничего против.
И тут я вспылила. Что за отношение, в конце концов? Сваливает всю ответственность на мои хрупкие плечи! Причем толком не объяснив такую свою точку зрения.
— Что значит «хочешь пей, хочешь не пей»?! — рассерженно заговорила я, постепенно повышая тон голоса. — То есть, если у нас появится ребенок, я его одна воспитывать буду? Я же решение приняла, да?!
— Ох, Люба. — Фауст мгновенно оказался рядом. Присел на корточки и взял мои ладони в руки. — Ты все не так поняла. Понимаешь… — Он тяжко вздохнул, собираясь с мыслями. — Я уже говорил тебе, что у фениксов дети рождаются крайне редко. И потому ребенок — это счастье не только для родителей, но и для всего рода. Ты даже не представляешь, какая это радость… И конечно, я от своего ребенка никогда не откажусь…
И так проникновенно посмотрел в глаза, что я прямо растрогалась.
— То есть ты хочешь маленьких миленьких птенчиков? — шмыгнула носом, уже готовая тихонько всплакнуть у него на плече и без раздумий плюнуть на противозачаточную настойку.
— Ну, не сказать что горю желанием. Все же для феникса я еще слишком молод, но если так получится, только порадуюсь, — мягко улыбнулся Фауст и прижался губами к моим пальцам.
Ну какой же он миииилый! И так захотелось его «порадовать», вот прям невыносимо. Сразу вспомнилось, каким хорошеньким был Фауст, когда только вылупился. И тут же подумалось: а вдруг фениксы несут яйца? Мне тогда что, тоже придется?!!
Эта мысль мигом вернула разум в мою дурную головушку. Бррр. Нет, вроде же блондин упоминал, что яйца они не откладывают. Надо будет уточнить еще разок. А то как-то не по себе вдруг стало. А еще подумалось, что Фауст, может, и порадуется маленькому птенчику, а вот папочка мой… точно всыплет по пятое число! Да и институт я еще не окончила. В конце концов, мне всего восемнадцать! Я еще сама ребенок…
Решительно тряхнула головой, возвращая себе здравый настрой. Распустила тут нюни, понимаешь ли.
— Неси кружку! — уверенно скомандовала Фаусту, и тот мигом подчинился. Даже не пикнул. Значит, не так уж и жаждет стать папашей.
Мне протянули большую чашу, и я, уже не раздумывая, залпом ее осушила, лишь в самом конце скорчившись от горечи.
— Вот, когда будешь гореть желанием, тогда и будут тебе птенчики! — выдала блондину, искренне надеясь, что он задумается над своим поведением.
Нет, ну а что за дела? Официального статуса у меня, считай, никакого. Предложения мне никто не делал. В любви не признавался. А детишек подавай! Фиг ему! Пусть сначала объявит о серьезности своих намерений. Мне и папочке за компанию. Чтоб уж точно не отвертелся, прохвост пернатый. А то мало того, что ребеночек полукровкой будет, так еще и незаконнорожденным. Ну уж нет! Я на такое не согласна!
