– Да, знаю, знаю, но с людьми моего круга я не могу говорить о таких вещах, а вести доверительные беседы со слугами тем более. Я уже голову сломала, что делать с Гриффи, и совершенно не с кем посоветоваться.
Гриффи?
– Он изменился. Все началось прошлой осенью: я заметила это в первый же день, как только приехала в столицу. Мой сын был сначала непоседливым ребенком, затем трудным подростком, а потом и беспутным юношей, прожигавшим жизнь за карточным столом и в пьяных разгулах в своей загородной резиденции. Мне известно, что у него было очень много женщин, самых разных.
«Кто бы сомневался, – подумала Полина. – Интересно, после этой ночи меня тоже можно считать одной из них?»
– Но прошлой осенью все изменилось. За всю зиму он ни разу не выезжал из города. Не могу даже вообразить, что с ним: в клубы не ходит, встречаться с друзьями перестал и вообще не появляется в свете. И еще эта запертая комната…
– Запертая комната, говорите?
Полина старалась не выдать своего проснувшегося интереса. Драматические события в библиотеке заслонили собой обстоятельства их ночной встречи в темном коридоре, возле комнаты, которую, как она заметила, он запер на ключ. А ведь и вправду он вел себя так, будто ему есть что скрывать.
И целовался с ней как мужчина, которому остро недостает тепла и понимания, но уж об этом она герцогине точно рассказывать не станет.
– Одну из комнат в своих апартаментах он держит под замком днем и ночью. И ключ один – только у него. Он даже горничным не позволяет вытирать там пыль. Это… очень странно. Кто знает, что он там хранит?
– От души надеюсь, что не коллекцию отрезанных голов. Возможно, он собирает по округе деревенских простушек, и я стану номером одиннадцатым.
Герцогиня не оценила юмора Полины.
– Никакой вы не номер одиннадцать. Вы будете его первой и единственной невестой.
– Но я не аристократка.
– Семейное древо Халфордов имеет достаточно прочные корни, чтобы не зачахнуть из-за внедрения одной простолюдинки, даже если эта простолюдинка станет герцогиней. Но вот если у моего сына не появится наследник мужского пола, на роду можно будет поставить крест.
– Смею заметить, у герцога впереди не один десяток лет, чтобы выполнить свой долг перед семьей. Признайтесь, вы ведь не думаете, что он действительно на мне женится!
– Ему придется: я не могу ждать десятки лет. Вы не понимаете… – Герцогиня запнулась. – Очень надеялась, что до этого не дойдет, но сейчас понимаю, что у меня нет выбора.
Герцогиня сунула руку в карман и что-то достала.
– Вот смотрите.
Полина взглянула на странный комок неизвестного предназначения, связанный из светло-желтой шерсти. Он чем-то напоминал чепчик, чем-то – перчатку, и мастерство вязальщицы явно оставляло желать лучшего.
– Что это? – спросила Полина.
– Это ужасно! Я даже не знаю, как это происходит. Не брала в руки спиц с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Ни спиц, ни иных инструментов для рукоделия, но последние несколько месяцев каждый вечер, только соберусь почитать что-нибудь или написать письмо, руки тянутся к спицам и спустя часа три выходит вот это.
Полина подавила желание рассмеяться в голос, но, по всей видимости, не вполне справилась с собой.
– Смейтесь, не стесняйтесь над тем, что и впрямь достойно осмеяния. – Герцогиня повертела в руках бесформенный комок. – Что это? Чепец для двухголовой змеи? Варежка для трехпалого инвалида, страдающего артритом? Этого не знаю даже я, хотя и создала эту вещь. Позор на мои седины. Не могу допустить, чтобы это увидели слуги. Мне надо спрятать эти изделия куда-нибудь подальше – возможно, в коробку из-под шляпы, а во вторник незаметно оттащить в приют.
Тут Полина не выдержала и расхохоталась, а герцогиня продолжила:
– Я всегда придирчиво относилась к выбору гардероба и драгоценностей и имею все основания считать себя дамой элегантной и стильной. Как я могла до такого докатиться!
– Возможно, вам следует посоветоваться с доктором.
– Ни порошки, ни микстура мне не нужны, мисс Симмз. – Герцогиня опустилась в кресло и прижала желтый комок к груди. Голос ее смягчился. – Мне нужны внуки, маленькие пухленькие шустрые младенцы, которые впитали бы всю мою нерастраченную нежность. Отчаянно хочется их понянчить, и я не знаю, что со мной станет, если их не будет. Однажды утром Флер зайдет меня разбудить, а обнаружит мой бездыханный труп, обмотанный длиннющим шарфом собственной вязки.
Полина взяла из рук герцогини вязанье и внимательно изучила.
– Местами у вас не так уж плохо получилось. Если хотите, я могу научить вас вязать носки или варежки.
Герцогиня выхватила из рук Полины свое изделие и сунула снова в карман.
– Как-нибудь потом я возьму у вас уроки вязания, а на этой неделе уроки вам буду давать я.
– Но, ваша светлость, вы не понимаете: я даже не…
Полина чуть было не сказала, что не хочет выходить за ее сына замуж, но вовремя спохватилась: что-то ее остановило. Она решила пощадить материнские чувства герцогини. И к тому же не представляла, как объяснить ей, почему служанка пренебрегает возможностью выйти замуж за герцога.
Впрочем, объяснять ничего и не надо было: герцог, о котором шла речь, не собирался делать ей предложение.
– Он мне платит, – не подумав, выпалила Полина, – за то, чтобы я доказала вам безнадежность любых попыток сделать из меня леди.
– Глупости, – возразила герцогиня. – Это он сам себе пытается внушить, потому что не может признать, что очарован вами. Но и у вас гордости в избытке. Заяви я сейчас, что и вы в него влюблены, вы бы, конечно, стали это отрицать.
– Я… Да, буду отрицать, потому что это неправда.
И пока Полина произносила эти слова, сердце ее гулко отстукивало: «Лгунья, лгунья…»
Он вскружил ей голову. Она безнадежно влюбилась в герцога… нет, не в герцога, а в Гриффа, в мужчину. За что? За то, как он ее слушал: без тени высокомерия, с искренним интересом; за то, что не дал ей упасть со стремянки; за страсть поцелуя; за его необыкновенный запах. Признаться честно, она мечтала выкрасть у прачки его рубашку и спрятать под подушку.
И ужас, у нее в самом деле был этот… трепет.
К реальности ее вернула Флер, которая вошла и поставила на трюмо обтянутый темно-синим бархатом поднос, нагруженный всевозможными драгоценностями, какие Полине и во сне не могло присниться: ожерельями, браслетами, серьгами, кольцами с камнями всех цветов радуги.
Герцогиня отпустила служанку взмахом руки и задумчиво пробормотала, перебирая несметные сокровища:
– Жемчуг нам не нужен, по крайней мере сегодня. Топаз тоже не годится. А пока вы научитесь носить бриллианты или рубины, пройдут годы.
