– Если вы хотели меня таким образом отговорить, то добились обратного эффекта.
Крепко взяв ее за бедра, он вновь наклонил голову и подтянул к себе, прижавшись губами к центру ее естества.
И, как и обещал, поцеловал ее. Там.
Неслыханно! Но как возбуждает…
Она дернулась, но руки его были как стальные клещи. Он не дал ей ускользнуть. Оставив попытки сопротивления, она отдалась на волю неизбежного. Лежа навзничь на столе с раскинутыми руками, Полина пребывала в блаженном забытьи. Ничего не осталось на этом столе: ни писем, ни документов. Он посвятил всего себя ей, она была в фокусе его внимания.
И он трудился над ней с полной самоотдачей.
Его язык исследовал самые потаенные ее уголки с беспримерным усердием и уверенностью опытного мастера. Она обмякла, расслабилась, раскрылась навстречу его поцелуям, полностью доверившись мастеру.
И он не обманул ее доверия. О, мастерства ему хватало. Он был лучшим в своем деле. Ей, правда, не с кем было сравнивать, но Полина, ничтоже сумняшеся, поставила бы на это тысячу фунтов стерлингов. Если бы существовала табель о рангах для любовников, стремящихся угодить своим женщинам, он был бы первым в списке.
Он целовал ее так, словно смаковал самое изысканное блюдо на королевском банкете. Когда он подобрался к тугому набухшему бутончику, она не смогла сдержать стон. Тогда он раздвинул ее складки пальцами и языком проник внутрь, потом выскользнул наружу, и так раз за разом, имитируя соитие.
– Грифф… – извиваясь на столе, простонала Полина.
Он не пожелал отрываться от своего занятия, а ответил действием, стиснув ладонью ее грудь.
Сражаясь с досадливой помехой в виде юбок, Полина запустила пальцы в его густую волнистую шевелюру и не отпускала его голову, вжимаясь всем естеством в его искусный рот.
– Да, так! Прошу, не останавливайтесь! – стонала она задыхаясь.
Он и не думал останавливаться. Каждый толчок его языка поднимал ее все выше и выше. Она уже всхлипывала, без слов моля о разрядке, а он ритмично лизал и посасывал ее жемчужину.
– О!
Приподнявшись, оторвав бедра от стола, она закричала, испытав нечто такое, чего никогда не испытывала. Он зажал ей рот ладонью, заглушив очередной крик.
Постепенно она обмякла и перестала дрожать, и он убрал ладонь от ее губ, переместив на грудь. Несколько долгих секунд она просто молча смотрела в потолок, пока он ласкал ее соски и покрывал нежными поцелуями бедра.
У Полины не было слов. Ни одного.
– Тебе понравилось?
– Да, – пробормотала Полина, с трудом ворочая языком. Все слова вылетели из ее головы за исключением одного. – Да-да-да.
– Вы верите в то, что я боготворю каждый дюйм этого гибкого изящного тела? Вы понимаете, что я скорее заколю себя, чем допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось?
Она кивнула, затаив дыхание.
– Это хорошо. – Грифф помрачнел. – Потому что сейчас я намерен преподать вам урок.
Он помог ей спуститься на пол, развернул лицом к столу и нажал на поясницу, заставив наклониться так, что груди коснулись холодной столешницы. Стоя у нее за спиной, быстрым движением задрал ее юбки, схватил за ягодицы и коленом раздвинул бедра.
– Вот как поступают со служанками, которые забываются в присутствии герцога.
Полина знала, что все это лишь игра, но игра возбуждающая. Она почувствовала, как по телу побежали мурашки и соски, прижатые к гладкому полированному дереву, разом отвердели.
– Дерзкая девчонка.
Он слегка шлепнул ее по ягодице, а Полина вскрикнула – и от неожиданности, и от сильного возбуждения, и потому, что было смешно.
– Ах ты, распутница!
Очередной шлепок развеселил ее еще больше: она знала, что он не сделает ей больно. Если она решила разыгрывать из себя соблазнительницу, то почему бы и ему не выбрать для себя роль по вкусу? Ей нравилось, что он может быть игривым: это означало, что ему с ней свободно и легко.
Грифф наклонился над ней, прижимая плотнее к столу, и жарко выдохнул в ухо:
– Ты очень плохая девочка.
Губы его шептали ей на ухо всякие глупости, а рука между тем ласкала возбужденную плоть.
– Тебе это нравится, а еще нравится представлять, как заводишь меня, так что думать я могу только членом.
Говорить она не могла: его пальцы в этот момент описывали круг вокруг ее набухшего бугорка.
– Отвечай! – потребовал Гриффин и скользнул в нее пальцем.
– Да.
– «Да». А что дальше? – Он просунул палец глубже.
Она застонала.
– Да, ваша светлость.
– Запомни свое место, как я не забываю о моем.
О, как она хотела, чтобы он всегда был на своем месте – глубоко, глубоко в ней.
Он тем временем почти полностью вытащил палец из скользкого лона.
– Кто я?
– Герцог, – выдавила она с трудом.
– И чего ты от меня хочешь? – Он перестал ее ласкать, заставив почувствовать горечь потери.
– Я… – Она вся дрожала, не в силах оставаться на месте. – Я хочу, чтобы вы меня отодрали.
Она намеренно использовала это грубое просторечие, и реакция последовала незамедлительно: член, подскочив, уперся ей в ягодицу.
– Чему я тебя учил? – Он еще раз легонько шлепнул ее по заду. – Не забывай, с кем говоришь.
– Прошу, ваша светлость. – Сейчас ей уже было не до шуток: почти в отчаянии она добавила: – Вернее, умоляю: отдерите хорошенько вашу гадкую служанку.
– Так-то лучше.
Ухватив ее за ягодицы, он одним плавным движением вошел в нее, и с губ ее сорвался радостный стон.
Она уже давно была готова его принять, поэтому без церемоний Гриффин сразу взял быстрый темп, с каждым разом входя в нее все резче и глубже.
Полине пришлось вцепиться руками в столешницу, чтобы справиться с его напором. Горячий, мощный, он наполнял ее всю до краев, добирался до неизведанных мест там, внутри, заставляя ее испытывать новые, доселе неведомые ощущения, открывая для нее ее самое.
Наслаждение поглотило ее целиком, и с каждым толчком она лишь вскрикивала:
– Сильнее! Сильнее, если ваша светлость этого хочет.
– О, еще как хочу! – прорычал Грифф и приподнял ее за талию, так что она перестала касаться пола, вколачивая себя в нее все жестче и жестче.
Она кусала себя за руку, чтобы не кричать. Он держал ее на весу словно тряпичную куклу и был свободен выбирать какой угодно угол, какой угодно темп. Он мог делать с ней все, что захочет, она была для него орудием наслаждения, и он умело пользовался этим орудием.
