И вновь, при виде ее, Стефано почувствовал приятное тепло в груди. Это уже стало своеобразным ритуалом. Одним из множества, что украсили его жизнь с появлением Клио.
Стефано знал, что бумаги на столе – это копии финансовых документов Джексона. Он не успел задать ей вопрос, потому что раздался звонок, возвещающий о приезде лифта, и в коридоре послышались голоса.
Клио напряглась – пальцы так сильно вонзились в стол, что их кончики побелели.
Чувствуя, как где-то в животе затягивается узел тревоги, Стефано вышел в коридор… и остановился, лишенный дара речи.
С сияющей улыбкой и распахнутыми объятиями на него бежала мама. Позади шел отец – более сдержанный и такой же высокий и широкоплечий, как сам Стефано.
Он не видел отца все эти двенадцать лет. А с мамой виделся два года назад, когда он проездом заезжал на виллу Монделли – дом Рокко в Милане.
Не сдерживая слез, мама крепко обнимала любимого сына и что-то щебетала. От удивления Стефано не понимал смысла ее слов.
Когда в коридор вышла Клио, первым ее обнял отец. Было видно, что он смотрит на нее с теплотой и нескрываемым любопытством.
– Ты так же красива, как и добра, bella, – приветствовал ее Бьянко-старший.
Стефано удивило, что отец обращается к ней, как к хорошей знакомой.
– Как ты, чем сейчас занимаешься? – спрашивал отец.
Клио пожала плечами, стараясь не смотреть на Стефано:
– Все как всегда, мистер Бьянко. Работаю.
– Клио, мы были так рады твоему приглашению, – сказала мама с сильным итальянским акцентом, обнимая ее за шею.
– Простите, что пришлось пригласить в гостиницу, а не в дом, которого у нас пока нет, – ответила Клио.
– Дом там, где твое сердце, – сказала мама, и в уголках ее глаз снова заблестели слезы.
Стефано смотрел то на Клио, то на родителей, как будто находился на теннисном матче. Казалось, дар речи еще не вернулся к нему после шока.
Двенадцать лет назад он убеждал родителей, что Серена – любовь всей его жизни и поэтому он остается в Нью-Йорке.
Они были настолько против, что обещали в этом случае оборвать с ним любые связи и лишить его наследства. А он был так влюблен и наивен, что сказал: «Пусть будет так».
– Проходите, пожалуйста, – пригласила Клио. – Как прошел полет?
– Замечательно, – ответила мама. – Самолет Стефано такой удобный, и на борту есть все, что нужно.
Подгадав момент, Стефано подошел к Клио сзади и схватил ее за запястье:
– Сколько ты еще будешь бегать? – прошептал он, чтобы слышала только Клио. – Уже даешь распоряжения пилоту без моего ведома?
Все, что хотел сейчас Стефано, – это извиниться перед родителями, затащить Клио в комнату и потребовать объяснений. Или сначала овладеть ею, а уже потом допросить.
Потому что только страсть к непокорной жене была постоянной в его новой жизни.
За итальянскими блюдами, приготовленными поваром по просьбе Клио, родители вежливо обходили вопрос, почему их не пригласили на свадьбу. Зато мама без умолку спрашивала, где познакомились Клио и Стефано, как поняли, что любят друг друга, и, главное, планируют ли они детей. И если Клио старательно выдумывала ответы, то Стефано за весь ужин не произнес ни слова. Происходящее сильно действовало ему на нервы.
Все эти двенадцать лет, приезжая в Нью-Йорк, он жил в «Четсфилде» в одном и том же люксе. Но теперь в его жизни словно извергся вулкан, ущерб от которого было невозможно возместить.
Отец прервал ход его мыслей, положив руку сыну на плечо:
– Злишься на жену, что позвала нас?
Стефано автоматически закачал головой, как вдруг прочел в глазах отца понимание. Отец никогда ему не врал, ни разу в жизни.
– Знаешь, мы были бы счастливы, если бы ты приехал к нам хоть раз за все это время. Почему ты ни разу не приехал в Палермо? Зачем держался от нас на таком расстоянии?
Вопрос отца был пропитан такой болью, что у Стефано закололо в сердце. Скорлупа, которой он отгородился от всего мира, дала трещину.
Ведь отец понимал его, как никто другой на Земле. Отец точно знал, что творилось в душе Стефано все эти годы.
– Ты решил наказать нас за то, что мы пригрозили прекратить общаться с тобой? Неужели ты стал таким жестоким, сын мой?
– Нет, – сорвался ответ с губ Стефано, прежде чем он успел подумать. Но другого ответа отец бы не принял, ему была нужна только правда. Впервые за долгие годы Стефано было стыдно.
– Каким нужно быть человеком, чтобы лишить любящую мать возможности обнимать сына?
Укор в словах и голосе отца был слишком болезненным. Стыд и чувство вины наполнили душу Стефано в считаные секунды.
– Серена… – начал он. – Когда она ушла, я потерял веру в себя. В тот же день я стал чужим самому себе. Я стал другим и не хотел, чтобы вы это видели. Мне было стыдно перед вами. Я знал, что недостоин вас, раз предпочел вам эту женщину. Как я мог смотреть вам в глаза после того, как разбил все ваши мечты?
В глазах отца читалось понимание.
– А что потом? – все же спросил он. – Ты создал целую империю. Ты доказал себе и другим, что можешь достичь всего.
Стефано отрицательно покачал головой. На этот вопрос отца у него не было ответа.
– Неужели она взяла с собой все хорошее, что было в тебе?
Нет, она ничего у него не брала. Он отдал все по собственному желанию. Он не хотел хранить то, что в один прекрасный день снова сделает его уязвимым. В тот день он навсегда распрощался не только с юношеской наивностью, но и с добрым мальчишеским сердцем.
Он так старался вычеркнуть ее из своей жизни, но все же позволил ей победить.
Осознание этого холодом пробежало по его спине. Он будто питался ядом, которым Серена отравила его душу. И этот яд съедал изнутри все доброе и чистое, что было в нем.
Из-за него он лишил себя и родителей радости видеть друг друга.
Взяв руки отца в свои, Стефано произнес:
– Мне было стыдно видеться с вами. Чувство вины оказалось сильнее меня. Я хотел доказать себе, что снова достоин вас. Но потом я забыл все, чему ты меня учил. Я забыл, что в жизни действительно важно.
Кивнув, отец сжал руки сына в своих ладонях.
– Материнская любовь бывает слепа, – тихо произнес он. – А мне было больно видеть, в кого превращается мой сын. И знаешь… Клио – твое спасение, Стефано. Видеть рядом с тобой такую женщину – счастье для нас.
Что бы сказал отец, узнай он все подробности их брака?
Но если он действительно так сильно хочет Клио, что мешает ему сделать ее своей настоящей женой?
Эта мысль пришла как откровение.
