Девочка показала за стойку, и Чак, согнувшись, поспешил туда.
— Кто тебе сказал ждать меня здесь? — спросил я. — И куда я должен тебя отвести?
— Так Орест лее. — Киборг, тут же позабыв про Чака, потянулся к бутылке. — Орест велел. Сказал, машину ты нашел, теперь Дэу нужен. Дэу старьевщики всякие часто зовут. Найдут приспособу какую, артефакт, стало быть, древний, механизм технический, — и зовут. Идем, говорят, Дэу, с нами, поможешь разобраться, что там к чему и куда, а мы за это тебя кормить будем, поить будем, ну и монет подкинем. Кто еще подключиться сможет да запустить? Только Дэу. Ну вот, и Орест…
Он еще что-то бормотал, но я почти не слушал: перед глазами опять маячил худой старик с большим крючковатым носом. Орест, Орест… Иуда, это он. От него я узнал словечки вроде «термоплан», «автобус» и «самолет», он вообще очень многому научил меня. Не слушая бормотания киборга, я закрыл глаза… и увидел длинный полутемный зал. Тот самый, внутри которого находился сейчас. Только людей за столами было гораздо больше и лампы горели ярче. На бочонке сидела, болтая ногами, Инка. Мы с Орестом и киборгом устроились в самом тихом и темном закутке «Крылатой могилы». Орест показывал на киборга и говорил что-то, я внимательно слушал, нагнувшись к нему через стол. Потом он встал и пошел прочь, а я повернулся к Дэу, который добродушно глядел на меня пьяными глазами, обхватив широкой ладонью стакан. Перед ним стоял знакомый чайник и тарелка с маслятами.
На плечо мне легла нетвердая рука, и я открыл глаза. Передо мной было широкое небритое лицо, один мутный зрачок вперился в мою переносицу, другой глядел куда-то за левое плечо.
— Идем, мутант? — спросил Дэу ласково.
— Ты ждал меня здесь, потому что Орест тебе так сказал? Где он сейчас?
Дэу поник.
— Пропал: Орест. Раз — и нету! Пропал старичок безвременно, светлая ему память…
— Но почему ты ждешь меня именно здесь?
— Дэу всегда здесь. — Киборг взял бутылку, вылив в рот остатки, швырнул под стол. — Дешевое пойло. Где чайник… А, пустой он. Пора подзаправить. Горючее Дэу завсегда нужно!
Он начал вставать, но я схватил его за плечо и усадил обратно.
— Почему Дэу всегда здесь?
— Старьевщиков поджидает с заказами. Когда надо — ходит с ними.
Я откинулся на стуле, размышляя. Что получается? Я нашел что-то под склоном Крыма, какую-то древнюю машину, и обратился к Оресту за советом. Он сказал, что туда надо отвести Дэу. Договорился с киборгом. Но я исчез, и тот остался ждать меня. Так? Орест — советник управителя Херсон-Града. Один из двух, второй — Мира. Орест, всегда интересовавшийся древней техникой и наукой, в детстве учил меня, потому-то я и обратился к нему, когда нашел эту машину.
Одна загвоздка: Лада сказала, что я не управитель Херсон-Града.
Я еще раз перечислил все факты.
Отряд Миры нашел меня, когда я плыл в лодке. Я был без памяти и за мной гнались мутанты. Так?
А может, не гнались?
Нет, конечно, гнались — то есть хотели меня догнать. Зачем? Они нападали или защищали меня?
И если защищали — то от кого?
От Миры и ее людей?
Я выпрямился на стуле. Что еще она говорила? Что после возвращения из Инкермана, поссорив гетманские Дома, я ушел в экспедицию и нашел что-то важное. Отправил к ней почтового ворона, но не явился на встречу, потому что попал в плен к кочевым. Значит, после той экспедиции в Херсон-Град я не приходил — ведь был в плену, так? Но тогда как я мог говорить с Орестом про машину и почему киборг ждет меня здесь?
Одно из двух: либо машина, о которой я толковал с Орестом, и находка, о которой сообщил Мире с почтовым вороном, это разные вещи, либо…
Ну да, вот оно!
Я моргнул, потер ладонями лицо и огляделся. Дэу спал, положив голову на стол. В зале не осталось никого, кроме нас двоих и девочки, которая сидела на краю стойки, болтая тонкими ногами.
Что, если «находка» и «машина» — все же одно и то лее. Что, если после экспедиции я возвращался в город… но тайно от Миры? Поговорил с Орестом и снова ушел к тому месту под склоном Крыма. Мы договорились, что я приду в Херсон-Град во второй раз — за Дэу. Может, он тогда как раз отсутствовал, уходил со старьевщиками, но скоро должен был прийти? Поэтому я опять ушел к машине с намерением наведаться в город во второй раз и забрать Дэу, но не смог это сделать, потому что меня захватили кочевые. Хорошо, но тогда зачем, во второй раз спустившись со склона Крыма, я послал Мире почтового ворона, сообщил ей про машину и приказал с отрядом встретить меня? Ведь перед тем я пришел в Херсон-Град тайно от всех, кроме Ореста, и договорился с ним насчет того, что отведу к машине Дэу.
А если кочевые не захватывали меня? Если я не сбегал от них, не посылал почтового ворона Мире? Что, если все это ложь? Она просто воспользовалась тем, что я потерял память…
Моя мать из кочевых и после смерти отца вернулась к ним. Я был уверен, что это важно, но пока не понимал, чем именно.
И еще один вопрос: кто тот человек с изуродованным лицом, которого я видел во время последнего приступа? Страшно обожженный, воющий что-то нечленораздельное псих с пучками светлых волос. «Альи… Альи…»
Заломило в затылке, по лбу стекла капля пота, повисла на губе. Я слизнул ее. Сердце бешено колотилось, мне казалось, что оно увеличилось, заняло всю грудь и стучит там очень громко, гулко, как не может стучать обычное человеческое сердце.
Дэу зашевелился. Упершись ладонью в край стола, распрямил спину.
— Понял! — сказал я ему. — Кажется, понял… Ну, хотя бы начал понимать.
— Дэу, ходу отсюда! — донеслось вдруг от стойки. — Беги, они нас окружили!
Шлепая босыми пятками по полу, девочка бежала к нам, а со стороны входа к столу спешили люди в черном.
Глава 11
Я вскочил. Инка метнулась за стойку, подпрыгнула и повисла, поджав ноги, на большом красном рубильнике, торчащем из стены. Под ее весом он опустился — и все лампы в зале погасли.
Что-то удивленно забубнил киборг. Об аппарель застучали подкованные каблуки.
— Инка! — позвал я, услышав ее быстрые шаги. Какое-то движение произошло рядом, стол дернулся. Загрохотали сапоги омеговцев.
Эхо донесло звук выстрела из другого конца зала, крик, лязг железа. А потом стойка взорвалась — похоже, под нее бросили гранату. Во все стороны, оставляя шлейфы черного дыма, полетели шины, некоторые покатились по полу прямо на упавших омеговцев. С той стороны дохнуло жаром, и я попятился.
В глаза ударил свет — на входе включился переносной прожектор, луч его насквозь пробил длинное помещение «Крылатой могилы».
— Альб!
Сжимая в руке автомат, от прохода ко мне шагала Мира. Черная омеговская форма с золотым шевроном на воротнике очень шла к ее решительному татуированному лицу и короткой стрижке. Рядом с карабином наперевес шел Влас — он одежды не сменил.
