– Ты с ума сошла? – фыркает Викс.
Вместо ответа Джесси, не сказав ни слова, отстегивает ремень безопасности, открывает дверь машины и выбегает в ночь.
Судя по всему, перемирие между девчонками закончено.
Глава 27. Джесси
– О господи! – восклицает Викс. – Вот ненормальная!
Голос ее доносится сквозь открытое окно машины до того места, где я стою одна посредине пустоты. Вокруг ни огонька. Справа от меня – пустынное шоссе, а слева – водоем, наверняка кишащий какими-нибудь пиявками и прочими болотными гадами. Если бы Викс стояла сейчас рядом со мной, я бы точно столкнула ее в это болото. Все, хватит уже с меня! С Викс я порываю!
– Не поминай имя Господне всуе! – кричу в ответ я.
– А вот хочу и буду! Имя Господне! Имя Господне! Имя Господне! Что, съела? – смеется Викс.
– Если ты поминаешь имя Господне, значит, ты веришь, что он существует! – отвечаю я. Я прекрасно знаю, что на самом деле это далеко не всегда так – но так обычно говорит моя бабушка Ми-Мо, когда кто-нибудь произносит «О боже!» или «господи!» в качестве ругательства.
Все, хватит! Я считала Викс подругой, но, как оказалось, никакая она мне не подруга. В одном лишь она права – надо смотреть на вещи трезво и понимать, что любые отношения рано или поздно закончатся. И сегодня моим отношениям с Викс пришел конец. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
– Разве ты не видишь, – слышу я голос Мэл, обращающейся к Викс, – что Джесси явно чем-то расстроена? Пойди к ней, поговори, помирись…
– Да ну ее к черту! – отвечает Викс таким голосом, что у меня исчезают последние сомнения по поводу того, стоит ли мне прекратить дружбу с ней. – Она всю дорогу чем-то расстроена! Не знаю, как тебя, а меня она уже заколебала! Она заколебала всех – даже своего ненаглядного бога, и Иисуса Христа, и Божью Матерь, и кто еще там есть…
Мне хочется перенестись отсюда куда-нибудь за тридевять земель – все равно куда, лишь бы подальше от Викс. Например, в Канаду. Есть там этот канадский творожный сыр, о котором рассказывала Мэл, и не думать ни о чем. И пусть мама тоже будет там. И пусть все будет хорошо… Пусть у меня начнется новая жизнь, и я сама буду чистой, словно ребенок, только что вынутый из крестильной купели…
Из моего горла невольно вырывается стон.
– Иди к ней, – снова повторяет Мэл.
– Да не пойду я к ней! – фыркает в ответ Викс. – Это от тебя она взяла моду чуть что останавливать машину и выскакивать из нее – вот ты и иди к ней сама и поговори! Что ты, что она – две истерички!
– Я истеричка? – возмущается Мэл.
– А то нет! Кто кричал: «Останови машину, останови машину!»?
«Ну и мерзкая же эта Викс! – думаю я. – Неудивительно, что Брэди ее бросил!»
– Неудивительно, Викс, что Брэди тебя бросил! – говорю я вслух.
Из пруда рядом со мной вдруг раздается всплеск, а затем какой-то звук, похожий то ли на кваканье лягушки, то ли на кряканье утки.
– Ты это слышала? – спрашивает Мэл у Викс.
– Ну слышала, и что дальше? Мало ли что скажет эта психопатка?
– Нет, я не про то, что сказала Джесси…
– Черт побери, как вы мне все надоели! – восклицает Викс.
Судя по звукам, Викс вылезает из машины и яростно захлопывает за собой дверь. Я не оборачиваюсь.
Из пруда снова слышится кваканье… нет, пожалуй, все-таки кряканье утки.
– Ну вот, Джесси, – произносит Викс, подойдя ко мне, – я стою рядом с тобой. Скажи спасибо Мэл, это она меня уговорила. Ну и что ты мне скажешь?
Я вдруг начинаю рыдать в три ручья.
– Джесси? – растерянно произносит Викс.
Я продолжаю рыдать, громко всхлипывая, сама того не желая, но не в силах остановиться.
– Джесси, что с тобой? – Судя по голосу Викс, от ее недавнего раздражения уже не осталось и следа. – Джесси!
– Моя мама участвовала в конкурсе мокрых футболок, – произношу я, сама не отдавая себе отчета в том, что я говорю. – Она надела свою самую обтягивающую футболку, а эти пьяные идиоты поливали ее грудь из шланга…
– Ничего не понимаю! – восклицает Викс. – О чем ты говоришь, Джесси?
Из пруда снова доносятся какие-то звуки.
– Да что у вас там происходит, девчонки? – окликает нас Мэл. – Возвращайтесь в машину!
– И я назвала ее шлюхой, – продолжаю рыдать я. – Родную мать – шлюхой! Что я за дочь после этого?! А вдруг бог…
– Так вот из-за чего ты так переживаешь? – произносит Викс. – Что твоя мама участвовала в каком-то конкурсе мокрых футболок? Нашла из-за чего переживать!
– А вдруг бог хотел наказать меня, а не ее? – говорю я, словно в бреду.
Викс вдруг крепко-крепко обнимает меня – так же, как тогда в Эпкоте. Несмотря на то, что по-прежнему ничего не понимает…
– Ну, Джесси, ты и чудик! – смеется она. – Бог тебя наказал? Чем же? Тем, что я, такая сволочь, все время задираю тебя?
– Тем, что послал моей маме рак, – говорю я.
Я произнесла это, хотя говорить мне было очень тяжело. И в то же время легко. Как ни кощунственно это прозвучит, сказав это, я сразу же почувствовала облегчение. Поделиться подобным с подругой – все-таки лучше, чем переживать это в себе…
Я чувствую, как Викс застыла на месте от моих слов. Я еще крепче прижимаюсь к ней.
– У твоей мамы рак? – переспрашивает она.
Я молча киваю, несмотря на то, что мой подбородок лежит на плече Викс.
– У твоей мамы рак?
Я снова киваю.
– И все это время, пока мы с Мэл переживали из-за парней и прочей ерунды, ты…
Я молчу, словно превратившись в сплошной комок нервов.
– О господи, Джесси! Теперь все понятно… И я еще называла тебя занудой!
Последняя фраза Викс почему-то кажется мне смешной, и я смеюсь, хотя, казалось бы, это совершенно не к месту. Впрочем, в каком-то смысле, мне все-таки есть от чего смеяться – поделившись своим печальным секретом с лучшей подругой, я словно избавилась от некоего груза и обрела свободу. Хотя, разумеется, болезнь мамы от этого никуда не делась…
Голова у меня кружится, и я почти не осознаю того, что Мэл вышла из машины и подошла к нам, что Викс, разговаривая с Мэл через мое плечо, объясняет ей, в чем дело. До моего сознания долетают лишь отдельные слова: «Мама… рак…».
– А какая у нее стадия? – спрашивает Мэл. – Первая, вторая? На ранней стадии еще можно что-то сделать… Она уже начала химиотерапию?
– Ну-ну, Джесси, не плачь! – Викс гладит меня по голове, словно ребенка.
Снова раздается крякающий звук – на этот раз гораздо ближе к нам.
