Я не знал, что датчане вообще могут потерпеть поражение. Я понял это только в четырнадцать лет, когда впервые услышал насмешливые крики саксов, и в моей душе шевельнулось что-то глубоко потаенное.
Мы вернулись в Редингум.
* * *
Зима сменилась весной, а весна – летом, и было еще множество сражений. С наступлением нового года прибыли новые датчане, пополнив войско, и мы выиграли все последующие битвы: дважды разбили англосаксов при Басенгасе в Хамптонскире, затем – при Меретоне в Вилтунскире, уже в центральной части их земель, а потом разбили снова в Вилтунскире при Вилтуне. Каждая победа означала, что мы удерживали поле боя до конца дня, но ни в одном из этих сражений мы не смогли сломить врага. Бойцы изматывали друг друга, сражались до кровавого пота, но когда лето согрело землю, до завоевания Уэссекса нам было так же далеко, как и в Йоле.
Зато нам удалось убить короля Этельреда. Это случилось под Вилтуном. Топор оставил на левом плече короля глубокую рану, и, хотя Этельреда быстро унесли с поля боя, хотя у его постели молились священники и монахи, а знахари пользовали его травами и пиявками, спустя несколько дней он умер.
И оставил наследника, малолетнего принца Этельвольда. Принц был старшим сыном короля, но был слишком молод и несамостоятелен – ему, как и мне, исполнилось всего пятнадцать. Несмотря на это, некоторые все равно настаивали на его праве именоваться королем Уэссекса, однако у Альфреда имелись более влиятельные сторонники, к тому же существовала старая легенда, будто папа провозгласил его королем. Должно быть, легенда обладала магической силой, потому что на совете старейшин – собрании самых знатных, самых влиятельных лордов и епископов – Альфреда признали новым королем. Возможно, старейшины просто не могли поступить иначе. В конце концов, Уэссекс отчаянно старался отбросить войска Хальфдана, и то было неподходящее время, чтобы делать королем пятнадцатилетнего мальчишку. Уэссекс нуждался в вожде, и вот старейшины избрали Альфреда, а Этельвольда с младшим братом быстро увезли в монастырь, где, как объявили людям, они продолжат учение.
– Альфреду следовало бы убить мальчишек, – бодро сообщил мне Рагнар, и, наверное, он был прав.
Итак, Альфред, младший из шести братьев, сделался королем Уэссекса. Стоял год 871-й. Тогда я этого не знал, но в тот год жена Альфреда произвела на свет дочку, Этельфлэд. Этельфлэд была на пятнадцать лет младше меня, и даже если бы я знал о ее рождении, вряд ли счел бы, что это важное событие. Но судьба решает все. Пряхи сучат нитку, а мы исполняем их волю, хотим того или не хотим.
Первое, что сделал король Альфред, не считая похорон брата, отправки племянников в монастырь, своей коронации и постоянных визитов в церковь, где он испытывал терпение Бога бесконечными молитвами, – это отправил гонцов к Хальфдану с предложением переговоров. Он, видимо, хотел мира. Наступил разгар лета, а мы были так же далеки от победы, как и в середине зимы, поэтому Хальфдан согласился на переговоры и вместе со своими военачальниками и лучшими телохранителями отправился в Батум.
Я тоже поехал, с Рагнаром, Равном и Бридой. Рорик, все еще не выздоровевший, остался в Редингуме, и я жалел, что он не увидит Батума: хотя город был маленьким, но не менее чудесным, чем Лунден. В центре городка размещались бани – не какая-нибудь лохань, а огромное здание с колоннами и осыпающейся крышей над просторной каменной купальней, наполненной горячей водой. Вода поступала из-под земли, и Рагнар решил, что она нагревается в кузницах гномов. Саму купальню, разумеется, построили римляне, как и все прочие поразительные постройки в долине.
Не многие захотели лезть в бассейн: датчане боялись воды, хотя и обожали свои корабли, но мы с Бридой пошли, и оказалось, что она плавает как рыба. Я держался за бортик, наслаждаясь странными ощущениями, когда обнаженное тело полностью погружено в горячую воду.
Здесь нас и нашел Беокка. В центре Батума действовало перемирие, значит никто не имел права приходить сюда с оружием. Англосаксы и датчане вели себя на улицах вполне дружелюбно друг с другом, и ничто не мешало Беокке меня отыскать. Он подошел к купальне в сопровождении двух других священников, мрачного вида сопливых личностей, и эти двое наблюдали, пока Беокка со мной говорил.
– Я видел, что ты сюда пошел, – начал он и тут заметил Бриду, которая плыла под водой, – за ней струились длинные темные волосы.
Когда она вынырнула, Беокка не мог не увидеть ее маленькие груди и дернулся, словно перед ним предстала прислужница дьявола.
– Это же девушка, Утред!
– Знаю, – ответил я.
– Обнаженная!
– Господь милостив.
Он шагнул вперед, чтобы дать мне пощечину, но я оттолкнулся от борта, и он едва не свалился в воду. Два других священника глазели на Бриду. Бог знает почему. Скорее всего, у них были жены, но священников, как я заметил, очень волнует вид женщин… Как и воинов – только воины не дрожат словно осиновый лист при виде голых женских грудей. Беокка старался не замечать Бриду, хотя это было непросто: она подплыла ко мне сзади и обхватила меня за талию.
– Ты должен бежать, – зашептал мне Беокка.
– Куда?
– От язычников! Приходи в нашу часть города, мы тебя спрячем.
– Кто это? – спросила меня Брида по-датски.
– Священник, который когда-то служил у моего отца, – пояснил я.
– Уродливый, правда?
– Ты должен прийти, – прошипел Беокка. – Ты нам нужен!
– Нужен?
Он наклонился еще ниже.
– В Нортумбрии неспокойно, Утред. Должно быть, ты слышал, что случилось. – Он перекрестился. – Сколько монахов и монахинь убито! Их безжалостно перерезали! Ужас, Утред, но Бог не простит такого святотатства. В Нортумбрии будет восстание, его готовит Альфред. Если мы скажем, что Утред Беббанбургский на нашей стороне, мы победим!
Я сомневался, что это хоть как-то поможет. Мне было пятнадцать, вряд ли я сумел бы вдохновить людей и убедить их отправиться в гибельный поход на датские крепости.
– Она не датчанка, – сказал я Беокке: священник наверняка не стал бы всего этого говорить, если бы знал, что Брида понимает по-английски. – Она из Восточной Англии.
– Из Восточной Англии?
Беокка уставился на Бриду.
Я кивнул и, поддавшись искушению, соврал:
– Она племянница короля Эдмунда.
Брида захихикала и пробежала пальцами по моему телу, стараясь заставить меня засмеяться.
Беокка снова перекрестился.
– Бедняга! Мученик! Несчастная девочка!
Он нахмурился.
– Но… – начал он и осекся, явно не в силах понять, почему злобные датчане позволяют своим пленникам резвиться нагишом в горячей воде. Потом закрыл глаза, потому что увидел, где задержалась рука Бриды.
– Мы должны вытащить вас обоих отсюда, – проговорил он поспешно, – и отвезти туда, где вы могли бы изучить законы Господа.
