Деревья росли редко, и большую часть времени мне удавалось вести самоход между ними, хотя иногда борта цепляли то одно, то другое, с хрустом ломая сухие черные стволы. Все деревья были мертвы, да не просто мертвы — они тлели темным дымком, который струйками сочился из трещин в коре.
Мы углубились в рощу. Струйки дыма поднимались со всех сторон — поначалу тонкие, выше они расплывались и превращались в облако, висящее низко над кронами. Казалось, что от него вниз идут сотни нитей, концами прикрепленные к стволам и веткам.
Я оглянулся — скользкий асфальт и пустыри за ним пропали из виду, теперь лес был со всех сторон.
Раздалось уханье. До того мы ехали в полной тишине — то есть моторы гудели, в недрах «Зеба» лязгало, стрекотало и шипело, но снаружи, в мертвом лесу, царила мертвая же тишина, — и потому отрывистое, громкое уханье это прозвучало как-то очень неожиданно. Я так и подскочил, машинально схватился за рукоять «шершня» в кобуре, но вспомнил, что он не заряжен. Егор Разин не особо доверял мне — отказался дать патроны к пистолету и Эви запретил делиться.
Что-то перепрыгнуло из одной кроны в другую, двигаясь прочь от «Зеба». До того оно висело неподвижно, и я просто не заметил тварь, приняв за часть ствола, только теперь понял, что она живая. Мутант был размером с человека и двигался очень быстро. Мне показалось, в воздухе он сделал кувырок, и за ветки другого дерева схватился уже ногами. А еще показалось, что на нем короткий широкий плащ, полы которого на лету трепетали и развевались.
Разин рванул пулемет, разворачивая стволы в сторону твари, Эви выстрелила из револьверов. Мутанта швырнуло вперед, он врезался в крону, проломив несколько веток, взорвавшихся дымными облачками, свалился на землю. Теперь в ядовитом тумане его почти не стало видно. Неясный силуэт вскочил и бросился прочь. Эви прицелилась, но Разин хлопнул ее по плечу, и цыганка не стала стрелять.
Впереди была широкая просека, а дальше лес заканчивался. Эви, повернувшись к рубке, громко пробубнила что-то. Зафиксировав штурвал, я выбрался на палубу и быстро подошел к ней. Разин перезаряжал пулемет. Упершись лбом в мой лоб, Эви сказала:
— Музыкант, ты много где побывал. Слышал когда-нибудь про тварей, которые живут в Отстойнике?
Я отрицательно качнул головой, и цыганка повернулась к Разину:
— А ты? Почему мы именно сюда едем? Если ты здесь уже был, значит, видел… — Не договорив, цыганка закашлялась и принялась поспешно менять фильтр на конце хобота. Разин так и не ответил. Я жестом попросил, чтобы мне дали патроны. Эви полезла в сумку на поясе, но Разин, как раз закончивший разбираться с пулеметной лентой, повернулся к нам и покачал головой. Потом указал мне на рубку.
Я вернулся туда и остановил «Зеб», не глуша моторы. Привалился к штурвалу, наблюдая за двумя людьми на носу самохода. Воздух под маску проникал хуже — фильтр почти забился. Надо же, как быстро это произошло в Отстойнике. Не понимая, почему стоит самоход, Эви с Разиным повернули к рубке обтянутые резиной головы, на которых поблескивали круглые окуляры. Я молча глядел на них. Цыганка зашагала к рубке, за ней последовал глава Меха-Корпа. Эви вошла внутрь и похлопала по черной пластиковой шайбе — мол, фильтры забиваются. Разин встал в дверях, ткнул пальцем мне в грудь, а потом вперед, показывая, что нужно ехать.
Я достал «шершень», отщелкнул барабан и сделал вид, что вставляю патроны. Разин отрицательно качнул головой и снова показал вперед.
Тогда я просто отвернулся от них.
Разин сунулся в рубку, протянув руку, чтобы взять меня за шиворот. Я отбил ее, отскочил, схватившись за нож. Эви встала между нами, топнув ногой, толкнула в грудь меня, его, покрутила пальцем у виска, показывая свое отношение к драке посреди Отстойника, решительно открыла сумку, достала горсть патронов и сыпанула их на кресло за штурвалом. Потом повернулась к Разину.
Не делая больше никаких жестов, он вышел наружу и зашагал к пулемету. Эви последовала за ним.
Я быстро зарядил «шершень», четыре оставшихся патрона сунул в карман, толкнул рычаг и повел «Зеб» дальше. Роща почти закончилась, впереди лежали одинаковые конические холмы из мелкого щебня, затянутого розоватой пленкой. Туман стал гуще, он клубился, от щебенки поднимались темные струи, обтекали борта самохода и позади него завивались большими дымными кольцами.
Не снижая скорости, мы въехали в узкий распадок между холмами. Я вдохнул поглубже, развинтил шайбу на конце хобота, взял с полочки за штурвалом новый фильтр и быстро прикрутил. Вдохнул — воздух стал чище.
Осмотрев старый фильтр, постучал по донышку. Просыпавшийся на пол из шайбы черный порошок запузырился, исходя шипящей пенкой. Я выбросил фильтр через дверь и взялся за штурвал.
Розовая щебенка трещала под колесами. Вскоре она закончилась вместе с коническими холмами, и пришлось затормозить, чтобы включить пониженную передачу. Начались ломкие, покрытые трещинами пласты отработанного шлака, они лежали ступенями, один выступал за другой, тяжелая машина продавливала их, колеса оставляли в черной крошащейся поверхности глубокие колеи. Платформа на низких сваях стала ближе, теперь я отчетливо видел полукруглую крышу ангара из рифленого железа.
«Зеб» проехал мимо огромной оплавленной булыги, покрытой застывшими бурыми потеками. Миновав несколько завалов отработанной породы, мы поравнялись с высоким холмом, состоящим из какой-то спекшейся стеклистой дряни. Оттуда торчала толстая труба, из нее в большое озеро, затянутое маслянистой пленкой, на которой посверкивали радужные разводы, лился поток чего-то густого и пузырящегося.
Мутные волны накатывали на берег и отступали, оставляя разноцветные лужицы. На краю озера стояла платформа с ангаром, от берега к ней вела длинная наклонная плита.
Рядом с озером пылал костер. Пламя было зелено-синим, с желтыми и алыми проблесками — по-моему, там горели куски пластмассы, обрывки резины и сгустки нефти. Вокруг костра сидели и стояли мутанты. Сначала я принял их за здоровенных летучих мышей, потом только понял, что они все же больше смахивают на людей. Узкомордые тощие твари густо заросли короткой темной шерстью.
Один, самый крупный, вскинул руки, под которыми двумя парусами раздулись перепонки. Вожак издал гортанный возглас и взмахнул длинной арматурой с заточенным концом.
Они начали отталкиваться от земли, расправляя перепончатые крылья, взлетать в воздух.
Я газанул, направив «Зеб» прямо на костер — все равно развернуться здесь было негде. Разин дал длинную очередь, но сбил только одного мутанта. Остальные разлетелись, на ходу швыряя в нас камни и железные прутья.
Присев, Разин спрятался за пулеметным щитком. Эви побежала к рубке, на ходу стреляя из револьверов. Камень ударил ей в затылок, она влетела в распахнутую дверь и растянулась на полу.
Под колесами «Зеба» зашипели угли, от костра разлетелись сине-зеленые искры. Я вывернул штурвал, направляя самоход к наклонной плите, но правыми колесами все-таки въехал в озеро. Вдоль борта заструился дым. Прибавив скорость, я вырулил на берег, и «Зеб» сильно накренился на правый борт. Да что происходит?! Неужели бурда в озере настолько ядовита, что пожгла резину?
