— Благодарю.
— Отдыхай, парень, — хмыкнул усач. — На совет тебя когда позовут, так не до отдыха станет.
Он снова вышел. Я прикрыл глаза, наслаждаясь покоем. Из-за дальней стены доносились приглушенные голоса, за дверью переминался с ноги на ногу молодой. Я неторопливо затягивался, размышляя, как оно все может обернуться дальше… Да мутант его знает как! Неясно, о чем там договорятся небоходы с Разиным и договорятся ли вообще. А мне надо, чтобы они ему помогли, чтобы здоровяк вернулся в свой Арзамас и отвалил мне денег на новый самоход.
При мысли о «Зебе» стало грустно. Я убрал ноги со стола, выбил остатки табака из трубки в пустую тарелку, и тут из коридора опять донеслись шаги. Незнакомый голос произнес: «Давайте его наверх, скоро позвать могут». Я поднялся, оставив трубку на столе, повернулся к двери.
— Ну, парень, на выход, — позвал усатый. — На третий этаж пошли, там у нас зал.
* * *
Сапоги были по размеру, но узкий носок немного давил на пальцы, это раздражало. Притопнув несколько раз по каменному полу, я взглянул в широкий витраж с прозрачным, как родниковая вода, стеклом и повернулся.
Багряный свет закатного солнца лился в коридор, по полу протянулись длинные тени. Передо мной была плотно закрытая дверь, которую охранялa все та же парочка с ружьями.
Теперь мы находились под крышей Управы, а за стеной решалась судьба Арзамаса.
Да и моя тоже, насколько я мог судить.
Бросив взгляд на караульных, я заложил руки за спину и медленно двинулся по коридору. Молодой переступил с ноги на ногу, следя за мной, а усатый позвал:
— Эй, парень!
Я обернулся. Он с прищуром смотрел на меня, постукивая прикладом ружья по колену.
— Далеко собрался?
Помедлив, я вернулся к ним.
— Осмотреться хотел.
Молодой все еще чувствовал себя не в своей тарелке, топтался на одном месте и смахивал рукавом испарину со лба, а усач выглядел спокойным и даже каким-то расслабленным.
— Ты стой лучше здесь, у окна, и не шастай никуда, — посоветовал он.
Пожав плечами, я вернулся к витражу и прижался лбом к стеклу.
После жалких поселков Пустоши, после ее лачуг, отстроенных на развалинах из обломков, город Гильдии впечатлял. Солнце скатилось за горизонт, теплый вечер близился к концу. Внизу стояли каменные и деревянные дома, между ними протянулись чистые, мощенные тесаным камнем улицы, по которым ходили люди. На площадь к зданию Управы иногда выезжали открытые машины — на таких обычно раскатывают по Пустоши богатые торговцы или старшины кланов. Никто никуда не спешил, никто никого не грабил и не убивал, внизу текла спокойная размеренная жизнь.
Хотелось спать. Я потер ладонями лицо, разглядывая непривычно близкий, круто загнутый горизонт. Низко над ним ползли облака. Хотя над Ульем их не было совсем — наверное, идущий от него поток теплого воздуха рассеивал тучи.
В небе появились две авиетки, промчались низко над крышами. Одна заложила крутой вираж и ушла за горизонт, то есть за обрыв висящей в воздухе, перевернутой вверх тормашками горы. Вторая опустилась на посадочную полосу и порулила к ангару.
Как все-таки держится в воздухе эта громада? О чем там толковала Эви?.. Гравитационная аномалия? Что еще за аномалия такая, откуда она взялась? И почему нигде больше в Пустоши нет ничего подобного? Или есть, просто я об этом не слышал? На краю Улья возле швартовочных мачт замерли дирижабли — будто огромные тупоносые рыбы, повисшие в тускнеющей небесной синеве. На хвосте одного вращался винт, из загнутой вниз трубы под днищем гондолы валил белый дым.
«Голос! — мысленно позвал я. — Голос, слышишь?»
Мигнул свет, в голове загудело, подкосились ноги. Я схватился за подоконник, боясь свалиться на пол, но все тут же опять стало как прежде — система не включилась.
— Э! — окликнул седоусый. — Что с тобой?
Скрипнула дверь. Я обернулся — из зала выглянул подтянутый молодой небоход с большим пистолетом в кобуре. Он сделал знак караульным и скрылся за дверью.
— Заходи, — велел седой, хмыкнув в усы. — Большие шишки будут с тобой разговоры разговаривать.
Молодой кинул на него неодобрительный взгляд и раскрыл дверь пошире. Я вошел в зал. Парень с пистолетом, присев на табурет возле двери, прикрыл ее за мной.
Высокий каменный потолок украшал барельеф — летящие большим кругом авиетки и дирижабль в центре.
Посреди зала стоял длинный стол, за ним сидели трое незнакомых людей. Нарядно одетый чернявый молодой мужчина с бородкой и длинными волосами явно нервничал, ерзал на стуле и крутил головой. Рядом с ним, откинувшись на спинку, сидел крепкий немолодой мужик с пышными седыми бакенбардами, похожий на зажиточного лавочника. Лицо обветренное, морщинистое, волосы кучерявые и тоже седые. Третий — высокий и тощий, с узким, каким-то сухим лицом, орлиным носом и холодными светлыми глазами. На рукаве его синего кителя были три серебристые полоски. Он крутил в руках незажженную трубку, при виде которой мне мучительно захотелось курить.
На другом конце стола одиноко сидел Егор Разин. Под стеной вытянулась в струну Эви — плечи расправлены, руки по швам. А за спиной Разина была неприметная дверь с глазком, и когда я переступил через порог, он потемнел — кто-то приник к нему с другой стороны.
Слева вместо стены было большое окно, сквозь него открывалась панорама вечернего города.
Четверо мужчин уставились на меня, а Эви почему-то потупила взгляд.
Я подошел к столу. За глазком в двери снова мелькнула тень. Кажется, никто, кроме меня, не заметил этого.
— Твое имя? — сухо произнес тощий с серебристыми полосками на рукаве.
Тон его мне совсем не понравился. Я взял приставленный к столу стул, крутанул на одной ножке и, усевшись верхом, спросил:
— А твое?
Тощий крепче сжал трубку и постучал ею о ладонь. Нарядно одетый мужчина беспокойно зашевелился, покосившись на Разина, а третий, с седыми бакенбардами, усмехнулся.
— Не дерзи им, доставщик, — спокойно сказал Разин. — Перед тобой совет Гильдии, а вопрос тебе задал техник-интендант Ягор. Это — Владис, управитель Улья, а это — командор Брага, командующий воздушным флотом.
Я пожал плечами и ответил Ягору:
— Меня зовут Альб, и я доставщик. Хотя теперь уже нет.
— Почему же? — улыбаясь, спросил командор Брага и указательными пальцами пригладил свои бакенбарды.
— Машина утонула, когда мы ехали к авиетке, — пояснил я.
— Не мог бы ты снять куртку?
— Зачем? — удивился я.
Он подался вперед, не прекращая добродушно улыбаться.
— Скажем, просто затем, что я тебя попросил.
