— Но зачем?
Разин ссутулился, опустив голову, и продолжал негромко:
— Я помог Юне занять место ее отца, когда тот умер. И тоже поселился в Арзамасе. Рассказал ей про капсулу, а она… Она не хотела жить с этой штукой в теле. Губерт умеет взрывать их дистанционно. Такой мини-взрыв — и ты гибнешь. Для Юны это было невыносимо. Она заставила меня… Меня и нашего лекаря попытаться достать капсулу. В мастерских сделали одно устройство, пневмосистему, создающую большое давление. После укола она должна была мгновенно высосать капсулу из-под кожи. У нас почти получилось.
Он сделал несколько затяжек подряд, выпуская дым тонкими струйками, и щелчком отшвырнул самокрутку.
— Почти. Капсула сработала в последний момент, уже когда попала в захват. Часть яда прыснула на кожу, то есть на ранку, через которую капсула вышла наружу. Из-за этого Юна погибала дольше. Дольше и мучительнее. Несколько дней. Теперь мне не нужен Арзамас. — Егор Разин заговорил быстрее, резче, злее. — Мне не нужен Меха-Корп и вообще власть. Мне нужен Губерт. Но он прячется где-то. У него несколько баз по всей Пустоши, множество людей, техника, оружие, которого нет больше ни у кого.
— И чтобы справиться с ним, ты хочешь получить это? — Я похлопал по своей левой руке.
Разин ничего не ответил. А я задумался. Это штуки доминантов… Конечно, они очень ценные. Но они жутко надоели мне. И мне очень не нравилось, что нечто чуждое вживлено в мое тело и имеет доступ к моему сознанию, я не хотел, чтобы моей персоной интересовались из-за этого оружия, видя во мне придаток к нему — я человек и хочу жить своей жизнью.
Поэтому я окликнул про себя:
«Голос!»
Система работает в основном режиме, — ответил он, и вокруг замерцали линии световой модели.
«Нет, выруби эту штуку! Скажи…»
Неопределенность концепции «штука» в контексте концепции «эта», — задолдонил он, но я перебил:
«Заткнись! И скажи: ты можешь отключиться от меня?»
Неопределенность концепции…
— Отключить от теперешнего носителя! — вслух сказал я, и Разин удивленно посмотрел на меня.
Тишина. Потом голос произнес:
Деинсталляция возможна.
«Ну так отключись! Деинсталлируйся, или как это называется!»
Снова тишина, потом он уточнил:
Произвести деинсталляцию только внешнего устройства «Сингулятор-Х121»?
Я посмотрел на Разина, а после на свою грудь. Конечно, этот доспех очень полезная штука и уже несколько раз спасал мне жизнь, но… Почему-то у меня было чувство: пока я ношу его, неприятности так и будут валиться на мою голову. Поэтому я сказал:
— Отключи все.
— С кем ты разговариваешь? — спросил Егор Разин.
Я не ответил — в голове загудело. Вспыхнула и сразу погасла световая модель, потом зачесалась грудь, да так сильно, что я буквально впился в нее ногтями. И ощутил под курткой шайбу генератора силовой брони, которая сама собой выпятилась из кожи.
Она отпала от меня, скатилась по животу, и я подхватил ее.
Затихающий шорох в голове. Знакомая вспышка темноты, потом — болезненные уколы на левой руке.
Я выпрямился, сбросил куртку и вытянул руку перед собой.
Длинный овальный лист бледно-желтого цвета, с тонкой трубкой на одном конце и тремя парами изогнутых когтей по краям, отпал.
На руке выступили шесть капелек крови. Вскочивший Разин попятился, изумленно глядя на меня. «Личинка» шмякнулась на череп с влажным хлопком. Вздрогнула, сморщилась, снова расправилась.
— Это оно? — прошептал Разин хрипло. — Эта вещь уничтожила пушки?
Я кивнул и бросил рядом генератор.
— А кругляш создает такой кокон из света… Силовую броню. Его надо приложить к груди, тогда он заработает. Сингулятор наденешь на руку, ты видел, где он был у меня. Потом включается система, услышишь голос в голове. Он вроде как все настраивает, но не сразу. Со временем разберешься, короче.
Он молча рассматривал оружие доминантов. Стало прохладней, солнце сползало к горизонту в той стороне, где был Улей. Я взял мешок с монетами, развязал, заглянул — там были серебряные гривны вперемешку с золотыми рублями. Серебра гораздо больше, но все равно… Сказать про содержимое мешка «целое состояние» значило не сказать ничего.
Егор Разин взял принесенную Эви котомку, вытряхнул содержимое на череп и стал осторожно засовывать внутрь сингулятор. Шайбу он положил в карман.
— Подключу это все позже, — сказал он. — Какие у тебя планы, доставщик?
Пожав плечами, я надел куртку, повесил через голову ремешок гитары и расправил на шее шнурок с губной гармошкой.
— Просто жить. С монетами оно всегда легче.
— Это, конечно, так, — согласился Разин. — Но в Арзамас тебе сейчас лучше не соваться, а здесь еще до ночи появятся люди с дирижабля, чтоб унести все, что осталось от дисколета. Отсюда лучше свалить прямо сейчас, но идти пешком по Пустоши… Сам знаешь.
— Вообще-то мне надо на юг, — добавил я. — Хоту кое-что выяснить о своем прошлом. А ты куда собрался ехать?
Разин, уже зашагавший вниз по склону, ответил:
— В Киев. У меня есть кое-какие сведения про Губерта, надо проверить. Кажется, где-то там спрятана одна из его главных баз.
Я стал спускаться за ним.
— Так что давай со мной, доставщик, — продолжал Разин таким тоном, будто он нисколько не сомневался, что я так и сделаю. — Ехать далеко, а вдвоем сподручнее, будем меняться.
Подойдя к сендеру, он положил котомку с сингулятором между свертками на заднем сиденье и сел за руль.
— Я первый, сменишь меня в полночь. Хочу быстро отъехать от Арзамаса.
Я стоял с другой стороны машины, и Разин повернул ко мне голову.
— Ну, чего торчишь там? Садись.
— Не надейся, что я стану помогать тебе с этим Губертом, — сказал я. — Даже не думай об этом, понял? В жизни стоит делать только то, что тебе интересно, доставляет удовольствие или приносит деньги. Твой Губерт мне неинтересен, его поиски не принесут никакого удовольствия, и денег мне это тоже не даст.
— Зато на киевском Подоле можно разжиться шикарным самоходом, — возразил он. — Ладно, садись, пора ехать.
Осторожно положив гитару под заднее сиденье, я уселся рядом с Егором Разиным. Загудел мотор, машина тронулась с места и поехала вокруг холма, тихо рокоча двигателем.
Этот рокот…
— Что? — спросил Разин, когда я, схватившись за раму лобового стекла, выпрямился и полез за пазуху.
Оружие и моторы, сказала Эви тогда. Оружие и моторы. Но в том-то и дело, что в мелодии не хватало звука моторов, далекого рокота сендера, едущего между барханами, шороха, какой издают шины по песку…
