– Надолго?
– Говорят, местами до недели доходит. Там самые смешные случаи случаются. Переносится, допустим, поселок, в нем жители на работу выходят, больница работает, менты принимают сунувшихся за хабаром рейдеров, закрывают, протоколы строчат за незаконное хранение и ношение. Я однажды видел такого беднягу, помер за решеткой, никто не выпустил, все менты переродились и ушли по мясным делам. Еще бывают заклинившие кластеры, это когда перезагрузка одна за другой идет, там вообще дурдом полный. Два-три дня и все по новой начинается, и так может месяцами тянуться, а то и годами. Очень веселые места, от разного народа там не протолкнуться, ну и тварей там хватает, жратвы ведь море, сплошным потоком сыплется.
– Что за рейдеры?
– Долгая тема.
– А ты куда-то торопишься?
– Ага. В цирк. Давно клоунов не видел. Вот ты чем здесь занимаешься? Четко можешь сказать?
– Сказал уже – стаб ищу.
– Это не занятие, это цель твоего путешествия. И она у нас совпадает. Значит мы ничем не занимаемся и просто идем. То есть мы оба просто рейдеры. Понял?
– Не очень.
– Вообще-то все, кто бродят за пределами обитаемых стабов – рейдеры. Те, кто тупо собирают оружие, патроны и прочий прилетевший на перезагрузке хабар – рейдеры-сталкеры. Народ, который занимается охотой на зараженных ради потрохов – рейдеры-трейсеры. Крутые парни, устраивающие засады на внешников – рейдеры-стронги. Те, кто торгуют между стабами – просто барыги, некоторым из них приставку "рейдер" давать западло, но как ни крути, а они ее заслуживают. Вот кто ее точно не заслуживает, так это муры. Грязь человеческая. Валят нашего брата исподтишка, трупы обирают, с внешниками снюхаться могут. Шакалы Улья. Живут паскудно и недолго, вони от каждого на десяток честных рейдеров. Если на вопрос, кто ты есть по жизни, не можешь сказать четко: "Я сталкер", или "Я рейдер-трейсер", то ты просто рейдер. По сути все мы такие, потому что задумал, допустим, поохотиться, а по пути подвернулся прилетевший хабар. И что тогда говорить о себе? Что ты рейдер-сталкер-трейсер? Проще надо быть. Но люди любят словесную шелуху, да и прихвастнуть тем, что ты четкий стронг, хотят многие. А как это сделать, если на всех одно название? Вот и отделяют одно от другого.
– Все, кого я здесь видел, говорили на русском. За мелким исключением. А у тебя почему-то почти все термины иностранные или непонятные.
– Это потому, что все славянское в загоне, вот и лезет прилипчивая иностранщина из разных щелей. От молодежи словесный понос идет. Раньше не было никаких рейдеров, а были честные хваты. Только старая школа вымерла, а у новой свои словечки, им былое не в кайф. Если услышишь, что кто-то сказал о себе "я хват", скорее всего этот тип реальный динозавр.
– Вот теперь понял.
– Рейдеры и по одному бродят, и группами, и даже отрядами, шарят по кластерам, тащат в стабы все что нашли или у внешников отобрали, там спускают хабар в ноль и опять идут на дело. Жизнь по замкнутому кругу движется почти у всех.
– Весело, наверное, на этих стабах.
– Не везде. Есть строгие, там за тот же спек могут шлепнуть, особенно если много таскаешь. То есть строго с наркотой. Есть попроще. Вообще, чем ближе к Внешке, тем проще порядки. Не везде, конечно, но в основном так. На некоторых стабах порядки до того простые, что надо со стволом под рукой спать ложиться и дверь поленом подпирать, а то прирежут и хрен кто будет искать виноватых.
– Мы пойдем к какому?
– Без строгача, но и беспредела там нет. Раньше всякое случалось, но сейчас порядок навели. А прибор твой – полный хлам, – неожиданно сменил тему Рыбак. – В темноте зараженные видят не хуже нас, свет замечают издали.
– Светится он слабо.
– Все равно видно.
– Это только если включить подсветку.
– Знаю. Фонарь инфракрасный. Без подсветки ты обычно почти слепой, толку от такого прибора мало. Дешевка, его даже толкнуть трудно будет. Разве что совсем за копейки. Не нужен он никому, для серьезных дел другие применяют.
– Ты как? В смысле как самочувствие?
– Хреново, но жизнь потихоньку возвращается. Что со споранами?
– Три взял.
– Неплохо. Хлебну еще, и опять на боковую. Во сне регенерация ускоряется.
– Регенерация у всех ускоренная?
– Да. И у иммунных, и у зараженных. У тварей, конечно, круче, но и нашему брату грех жаловаться. Нам еда нужна и живец, тогда раны быстро затягиваются, а и им одной еды хватает. То есть выжить проще, но я в гробу видал такую жизнь.
– Завтра точно сможешь ходить?
– Должен. Но в случае чего хрен от кого убегу. Ты бы пошарил по гаражам, может велосипедов пару найдешь. Их любят хранить в таких местах.
– Сесть на велосипед сможешь?
– Попробую.
– Закрыто все, если ломать – много шума. Опасно.
– Этот открыт был, другие тоже могут открытыми остаться. Посмотреть надо.
– Утром посмотрю. В темноте опасно маячить.
– В темноте твари такие же слепые, как и ты.
– Зато слышат хорошо, и запахи чуют. А от меня разит на всю округу. Не просто так о бане мечтаю. Меня унюхают, а я их нет.
– Это да, верно подметил.
– И элитники ночью выползают.
– С чего ты это взял?
– Да по пути встретился с ментами. Прям как ты только что рассказывал, браслеты нацепили сходу, кучу грехов припаяли.
– Ну да, ты же при ружье.
– Тогда его еще не было, мелкашку таскал с глушителем.
– Винтовка с глушаком? Статья по любому, вот и приняли тебя.
– Я чуть язык об зубы не стер, пытался им втолковать, что они вляпались по полной.
– Поверили?
– Пришлось. Один из них, похоже, менялся уже, чудил понемногу. Обрез мне вернул, хоть и с одним патроном, а топор не отдал.
– Может и не чудил, мало ли что на уме.
– Чудил. По нему видно было.
– Тебе виднее.
– Их элитник убил. На скорости залетел на крышу машины. Здоровенный.
– Может просто рубер?
– Рубера я видел, он поменьше.
– Карат, никто не может точно сказать по одному виду, что вот – рубер закончился, и начался слабый элитник. Границы расплывчатые.
– Тогда это был всем руберам рубер.
– Может и так. Место запомнил? Я в смысле, что забрать хабар можно, они ведь небось со своими стволами были.
– Приблизительно. Темно там, и ехали долго, не факт, что найду.
– Вы что, по темноте гнали?
– Да.
– С фарами?
– Я был против.
