– Да, государь. Мы упражнялись на стрельбище.
Отец посмотрел на ее амазонок, группой стоявших на краю дороги.
– Твои женщины хорошо стреляют, Галлия?
Она улыбнулась.
– Да, государь, так же как я. Они всегда попадают туда, куда целятся.
Отец подтолкнул Азат вперед.
– Не сомневаюсь. Желаю тебе доброго дня, Галлия.
Я обнял Галлию и поцеловал в щеку.
– Мы с отцом едем на учебное поле. Постарайся никого не убить, пока будешь ехать до города.
Она ткнула меня в ребра.
– Спасибо за подарок!
Случай с Галлией и жирным купцом добавил лишних сплетен к мифам, и без того окружавшим ее, равно как и ее «диких женщин».
Когда мы отправились на север, в Нисибис, повидаться с Ватой, она оставила своих амазонок в Хатре. Я все же взял с собой Нергала и полсотни парфян, что пришли со мной из Италии. Вата встретил меня в десяти милях от города с группой конников из гарнизона Нисибиса. Я тут же узнал его по круглому лицу и приземистой фигуре, когда он спрыгнул с коня и побежал ко мне. Мы обнялись. Ему теперь было почти тридцать лет, и его лицо приобрело немного исхудалый вид. Говоря по правде, годы уже начинали на нем сказываться.
– Как же я рад тебя видеть, мой друг! – воскликнул я.
Галлия тоже соскочила с седла и теперь стояла в нескольких шагах позади меня. Он заметил ее, выпустил меня из объятий и опустился перед нею на одно колено.
– Твой слуга, госпожа.
Она подняла его и поцеловал в щеку.
– Я очень рада с тобой познакомиться, Вата. Мне о тебе столько рассказывали!
– Но не все плохое, я надеюсь, – он подмигнул мне.
Пока мы ехали в Нисибис, Вата вкратце рассказал мне о том, что происходит в империи.
– Наш приятель царь Дарий все еще желает стать римлянином, но мы поставили войска на северной границе, чтобы пресечь любую попытку римского вторжения. Так что пока там все спокойно.
– А что царь Синтарук? – спросил я.
– Еще живой. Едва-едва.
– Кто такой царь Синтарук? – спросила Галлия.
– Царь царей, – ответил Вата. – Ему уже за восемьдесят, и когда он умрет, у нас начнется гражданская война.
– Да нет же! – воскликнул я. Меня это замечание здорово удивило.
– Империя стала гораздо более разобщенной и беспокойной за то время, пока тебя здесь не было, Пакор. Ходят слухи, что трон не достанется его сыну, Фраату. Его будут оспаривать другие цари империи.
– И что, если такое случится? – Галлия, кажется, очень заинтересовалась тем, как живет империя.
Вата улыбнулся:
– Тогда, госпожа, начнется война.
Нисибис был весьма унылым городом, что, надо сказать, вполне соответствовало настроению Ваты. В тот вечер он устроил в нашу честь роскошный пир, хотя я уже понял, что смерть отца оставила на нем неизбывный печальный отпечаток. Он являлся губернатором города, и сопутствующие этому посту обязанности тяжелым грузом легли на его плечи. Да, кроме того, еще и эта потеря. Он уже почти ничем не напоминал того беспечного молодого человека, каким я его помнил. Он здорово изменился; да и мы все тоже.
– Это очень хорошо, что ты вернулся, мой друг, – сказал он, когда мы отвалились от стола в его губернаторском дворце, огромном и довольно скромном, без особой роскоши здании из известняка, расположенном в северном районе города. – Твоему отцу скоро понадобятся все хорошие воины, каких он только может заполучить.
– Да неужели? Почему это?
– Потому что многие в нашей империи смотрят на Хатру несытыми глазами, завидуют ее богатствам. И теперь, когда ты вернулся, будут завидовать еще больше.
Я отпил еще вина.
– Не думаю, что кто-то обратил особое внимание на мое возвращение.
Он положил мне ладонь на руку:
– Ошибаешься, мой друг! Твоя история распространилась со скоростью степного пожара во все части империи, – он посмотрел мне за спину, где Галлия разговаривала с Нергалом. – То, что все говорят о ней, – истинная правда! Потрясающая красота! Мои поздравления!
– А что у тебя, мой друг? Сам-то ты обзавелся женщиной?
Он рассмеялся, и на секунду передо мной возник прежний Вата.
– Обзавелся многими. Но ни одну из них я не хотел бы представить своей матери.
– Мне очень жаль, что так случилось с твоим отцом.
Он поглядел на меня и пожал плечами.
– Такова судьба воина – погибнуть на поле боя. А мой отец был воином.
– Самым лучшим, – добавил я.
Он наклонился ближе ко мне:
– Скажи-ка, а это правда, то, что говорят про Галлию?
– А что именно говорят?
– Что она сражалась во всех битвах рядом с тобой.
Я прикончил вино.
– Да, это правда. Она сражалась во многих битвах. Более того, она спасла мне жизнь, когда один римлянин собирался проткнуть меня своим мечом.
– Трудно поверить, что столь прекрасная женщина умеет сражаться! Как я слышал, ее появление здесь было предсказано той старой ведьмой, что Синтарук держит у себя во дворце.
– И это тоже правда.
Он с силой хлопнул меня по плечу:
– В странные времена мы с тобой живем, мой друг!
Через несколько дней мы распрощались с Ватой и вернулись в Хатру, после чего мы с Галлией отправились в путешествие по стране и далее с визитом к царю царей Синтаруку. Мы неспешно продвигались по западному берегу Тигра. Моя свита состояла более чем из двухсот человек и включала в себя почти всех, кто пришел со мной из Италии, правда, Гафарн и Диана остались во дворце вместе с Алкеем, Бирдом и Годарзом. Последний был назначен личным советником принца Виштаспа, а когда я спросил его, что именно это должно означать, он ответил, что должность «по большей части заключается в бесконечных воспоминаниях о добрых старых временах, когда мы вместе ходили в бой. Я, понятное дело, уже слишком стар, чтобы сражаться, но мой господин добр ко мне, и мы с ним планируем совершить поездку в Аравию на поиски новых племенных лошадей для царских конюшен».
Годарз стал отличным дополнением ко двору моего отца, в немалой мере еще и потому, что в его присутствии Виштасп стал гораздо менее суров, чем в прежние времена. Нергал стал командиром моей личной гвардии, состоявшей по большей части из тех, с кем я вернулся из Италии. Многие телохранители отца хотели бы присоединиться к ним, равно как и те, кто явился в Хатру, узнав о моих приключениях. Но я отказал им всем. С теми, с кем я сражался в Италии, у меня установились самые тесные связи, и мне хотелось, чтобы меня защищали только их мечи и луки. Отец удивленно поднял бровь, когда сообщил ему, что амазонки Галлии тоже войдут в их состав, но в тот момент ни в чем не мог мне отказать, так что двадцать бешеных всадниц, ведомых дикой Праксимой, тоже ехали под моим алым знаменем.
