Некоторые ученые, однако, сомневаются, носили ли скифы бороды. Они предполагают, что вырождение и болезни сделали многих из них безбородыми, но их изображения на таких сравнительно поздних, полученных, так сказать, из первых рук документах, вроде сосудов из Куль-Оба, Чертомлыка и Воронежа, совершенно ясно указывают на обратное. Данные раскопок в Пазырыке усложняют вопрос, вместо того чтобы разъяснить его, так как по ним видно, что, в то время как большинство соплеменников либо брили, либо выщипывали растительность на своих лицах, вождь монголоидного типа, похороненный в кургане № 2, от природы безбородый, был снабжен накладной бородой, которая лежала под его головой. Она была сделана из настоящих волос, коротко подстрижена и покрашена в черный цвет; она крепилась на полоске кожи, концы которой должны были завязываться на затылке. Более того, рядом с этой накладной бородой была положена кожаная сумка с запасом черной краски. Вероятно, люди, жившие в Пазырыке, ожидали, что их вождь будет появляться в бороде, по крайней мере во время церемоний, а раз этот конкретный правитель – возможно, из-за своего монгольского происхождения – не мог отрастить себе бороду, его необходимо было снабдить подделкой, которая дала бы ему возможность появиться в надлежащем виде в мире ином. Наверное, стоит отметить сходство формы его накладной бороды с бородой, принадлежавшей фигурке облаченного в жреческие одежды человека, о котором здесь уже упоминалось ранее. В обоих случаях бороды слегка отличаются очертаниями от тех, которые изображены на сосудах из Куль-Оба и Чертомлыка. Но если придерживаться предположения, что та фигура в облачениях была священнослужителем, то наличие бороды похожей формы в могиле монгольского вождя, похороненного в Пазырыке, может указывать на то, что именно этот правитель играл не менее важную роль в религиозной жизни своего племени, чем в мирских делах. Или опять-таки, если бороду не принимать за символ некой должности либо в политической, либо в религиозной сфере, то не стоит ли ее рассматривать как признак высокого социального положения или эмблему принадлежности к касте? Ведь бороды именно такой формы носили вожди, в то время как рядовые свободные соплеменники, то есть воины и охотники, имели заостренные бороды, изображения которых есть на металлических изделиях этого периода.
Геродот отмечал, что скифы не использовали воду для мытья. Вместо этого женщины изготовляли мазь из истолченной древесной мякоти кипариса и кедра, которую они смешивали с ладаном и водой, растирая все это в массу. Они использовали эту мазь в качестве очистительного средства, намазывая себя ею на целый день. Геродот был удивлен, обнаружив, что их кожа безупречно чиста, после того как они стирали ее с тела.
ПОСЕЛЕНИЯ ГОРОДСКОГО ТИПА
Недавние изыскательские работы представили доказательства того, что уже к V в. до н. э. некоторые скифы утвердились в южных регионах России как оседлые землепашцы. Спицын пытался найти расовые различия между теми, кто поселился на берегах Днепра, и теми, кто заселил районы Киева и Полтавы. Но различия, к которым он привлекает наше внимание, должно быть, являются результатом смешанных браков с местным населением, а не врожденным несходством между самими скифами.
Раскопки, проведенные в бассейне Днепра, обнаружили развалины городищ, принадлежавших некоторым из этих оседлых скифов или, по крайней мере, каким-то полускифским общинам. Одно из них, Каменское, можно считать характерным поселением такого типа. Городище находится на левом берегу Днепра, практически напротив Никополя. В нем жили люди в V–II вв. до н. э., и оно занимало территорию почти пять квадратных миль. Даже из беглого осмотра этого места видно, что уже в этот сравнительно ранний период скифы не были плохими строителями, а его расположение на северо-западе – так далеко от юга России – помогает осознать тот факт, что даже в более отдаленные времена скифы были искусными строителями погребальных камер, а позднее, после принятия христианства, русичи сумели воздвигнуть замысловатые церкви византийского типа практически сразу после обращения в греческую православную веру.
С трех сторон Каменское было защищено естественными природными преградами – крутыми берегами трех рек: могучего Днепра, речки Корко и более крупной реки Березовки. Но с южной стороны, где простиралась степь, жители построили толстую земляную оборонительную насыпь, которая заканчивалась у юго-западного угла цитадели. Сразу же за стеной, с ее внутренней стороны, было оставлено открытое пространство шириной от половины и до трех четвертей мили. В мирное время оно служило ночью загоном для скота, а в чрезвычайных ситуациях это пространство использовалось защитниками города.
Внутри этого пояса стояли дома. Они были трех типов. Самые обычные состояли из овальной центральной части, построенной из дерева, и пристроек, выступающих с обеих сторон. Более значимые здания были больше средних по размеру, площадью от 40 до 176 квадратных ярдов. В них было по два-три помещения, смежных между собой. Вход в такой дом всегда осуществлялся с южной стороны, а очаг располагался либо в центральной, либо в самой северной комнате. Стены возводились из дерева, укреплялись примесью глины, а покатые крыши покоились на деревянных столбах. В этих помещениях были найдены многочисленные бронзовые и железные инструменты, включая изрядное количество кузнечного инвентаря. Жилища третьего типа сильно напоминали строения второго типа в плане и по расположению комнат, но они были сделаны целиком из глины. Единственный обработанный камень, найденный на месте этого городища, находился на месте, которое археологи приняли за городской акрополь. Но если это действительно так, то тогда это должно указывать или на исполнение населением нескифских храмово-культовых обрядов, или на явное различие между религиозными обычаями оседлых и кочевых скифов. Однако нет впечатления того, чтобы у скифов были какие-либо святыни или постоянные места культа.
Жители Каменского были бедны, значительно беднее большинства кочевых скифов, но очень вероятно, что оседлые скифы, независимо от их происхождения, были обязаны отдавать значительную часть своих богатств кочевым владыкам. Во всяком случае, ни одного ценного произведения искусства, ни одного примечательного ювелирного изделия и ни одного впечатляющего предмета домашней утвари еще не было найдено ни в одном скифском поселении городского типа, кроме как в местах захоронений.
Самый впечатляющий скифский город, который был раскопан до настоящего времени, – это Неаполь Скифский. Он расположен на окраине Симферополя, в Крыму, и раскопки там начали Шульц и Головкина в 1945 г. Город служил столицей царских скифов от конца IV в. до н. э. до начала христианской эры. Хотя он и относится к сравнительно позднему периоду, в начале III в. он уже занимал площадь около сорока акров. Приблизительно в это же время вокруг него была воздвигнута огромная каменная стена, которая служила защитой от становящихся все более опасными нападений сарматов. Стена имела различную толщину: от 9 ярдов до 14. В ней были сделаны большие ворота, по бокам которых стояли сторожевые башни. Внутри ее располагалась столица царя Скилура и его сына и наследника, будущего царя Палакка. В городе был целый ряд впечатляющих общественных зданий, построенных из камня и крытых черепицей. Их украшали стройные колонны, богато декорированные капители и статуи из бронзы и мрамора, фрагменты которых все еще устилают это место, являясь свидетельством его былого величия. Два бюста, ориентировочно идентифицированных как головы Скилура и Палакка, отражают черты нового натурализма, который, наверное, следует приписывать влиянию Рима.
