Вот такой разговор состоялся в кают-компании подводной лодки «Сьерра». Впрочем, какая она теперь «Сьерра»? У нее появилось собственное имя — «Кострома». Все как в песне у Юрия Визбора: «По судну “Кострома” стучит вода, в сетях антенн запуталась звезда..» Вообще-то она из породы «Барсов». Но жизнь заставила хищницу сменить имя, заставила нарушить традицию флотского имяречения, по которой названия губернских центров наносили на борта лишь госпитальных судов да вспомогательных транспортов. Но куда деваться, если казенное снабжение флота захирело настолько, что впору пускать фуражку по губерниям — подайте, кто сколько сможет? И подают — каждый город своему, именному кораблю. Так возникла ассоциация городов, шефствующих над Северным флотом. Россия, точнее, ее регионы, спасают свои в прямом смысле этого слова — свои корабли.
Сегодня атомный подводный крейсер «Кострома» снова готов к боевой службе. И наверняка на выходе из Кольского залива его снова поджидает американская атомарина. Разойдутся ли они на контркурсах? Вопрос отнюдь не праздный…
ДОЛГО БУДЕТ СНИТЬСЯ НАМ «РИЦА»…
Куда мы шли, вольноотпущенники на час, с наших кораблей, из наших казарм? Конечно же, в «Ягодку» — главный приют холостых офицеров, работавший по вечерам в режиме ресторана, а днем — как военторговская столовая. Или же направлялись в «Космос», если подводные лодки стояли в доках Росты или Чалмпушки. А этот лейтенант, имея все данные — приглядный и рослый, — чтобы быть любимцем гарнизонных див, манкируя дружеские пирушки и прочие офицерские развлечения, корпел над учеными книжками и электронными плато разъятых на части приборов. Знать бы тогда, что замышлял этот самый странный на Северном флоте лейтенант — Виктор Курышев!..
Зато сегодня я могу с гордостью сказать, что 4-я эскадра подводных лодок не только пахала моря, но и двигала науку. И дело не только в том, что на наших кораблях по ходу службы проводились всевозможные эксперименты самых разных ведомств, а в том, что некоторые офицеры, несмотря на чудовищную занятость по службе, несмотря на все соблазны береговой жизни, находили время, чтобы посидеть над схемой того или иного прибора, дабы улучшить его возможности; более того, они сами создавали уникальную аппаратуру, которую еще только разрабатывали в столичных НИИ. Жизнь заставляла подводников изобретать то, без чего невозможно было надеяться на победы в дуэльных поединках под толщей воды. Формула успеха весьма очевидна: кто кого первым обнаружил, тот и выстрелил первым. У вероятного противника поисковая техника была намного эффективнее, чем та, которой были оснащены советские подлодки. Как ни обидно это было сознавать, еще обиднее было ощущать это в море, на боевой службе. Исправить положение взялся молодой офицер, выпускник Высшего военно-морского училища радиоэлектроники имени А.С. Попова, лейтенант Виктор Курышев. С самонадеянностью молодости он взялся за проблему немыслимой технической сложности и… добился ошеломительного результата. Впрочем, все по порядку.
Все началось с научно-технического кружка во ВВМУРЭ, где курсант Курышев, хорошо знавший английский язык, помогал преподавателю Юрию Григорьевичу Тарасюку переводить научный труд «Основы гидроакустики». Именно тогда Виктор Курышев и увлекся идеей цифровой обработки сигналов.
Смысл ее был таков: очень слабый сигнал от цели, принятый гидрофонами подводной лодки, но не различимый на экране штатной аппаратуры и не слышимый человеческим ухом, регистрировался компьютером, переводился на цифровой код, очищался от помех, прежде всего шумов своего корабля (адаптивное подавление помех) и классифицировался по образцам шумов (из базы данных, из шумовых «портретов» иностранных ПАА). Таким образом, определялся пеленг на цель, идущий за порогом чувствительности штатных ГАС — гидроакустических станций.
Важно было и то, что подлодки не надо было переоснащать новой гидроакустической аппаратурой, довольно было поставить к бортовым станциям весьма компактную приставку, названную автором БПР-ДВК, а впоследствии — «Рица».
Существенный недостаток курышевского прибора — медленность обработки сигналов. На дальних дистанциях это было не столь важно, а вот ближние цели попадали в мертвую зону и успевали выйти из сектора наблюдения. Но при доработке можно было бы избавиться и от этого изъяна. Главное то, что «Рица» позволяла обнаруживать подводные лодки на запредельной для советской гидроакустической аппаратуры дистанции.
КОЕ-ЧТО О ГРАДАЦИИ ЛЕЙТЕНАНТОВ
Служить выпускник престижного ВВМУЗа, лейтенант Курышев попал в медвежий угол Кольского полуострова — в далекую заполярную базу подводных лодок Гремиху, прозванную из-за частых шквальных ветров «городом летающих собак».
Есть такая флотская шутка о лейтенантах: младший лейтенант — ничего не знает и ничего не умеет; лейтенант — все знает и ничего не умеет; старший лейтенант — что-то знает и что-то умеет; капитан-лейтенант — ничего не знает, но все умеет… Лейтенант Курышев — статья особая!
Летом 1979 года лейтенант Курышев доложил флагманскому РТС, капитану 1-го ранга Буреге о возможности обнаружения целей на более дальних дистанциях, чем нынешние. Бурега внимательно выслушал «умного лейтенанта» и доложил о нем командующему 11-й флотилии, Герою Советского Союза, вице-адмиралу Вадиму Коробову. Тот отнесся к цифровой идее с большим интересом. Курышев начал разрабатывать математический аппарат цифровой обработки, создавая качественно новый метод поиска и обнаружения подводных целей. Это сегодня «цифрой» никого не удивишь, а тогда, в начале 80-х это был прорыв в XXI век
«ПУСТЬ ЧЕРТИТ СВОИ “ИЕРОГЛИФЫ”»
В 1981 году старшего лейтенанта Курышева перевели в Полярный — на 4-ю эскадру дизельных подводных лодок. Ходил он на боевые службы на подлодке капитана 2-го ранга Геннадия Нужина в качестве командира гидроакустической группы. Проводил в море опыты по цифровой обработке сигналов. О результатах доложил командиру бригады, капитану 1-го ранга А. Широченкову. Тот, не долго думая, послал «хитрого» старлея на три буквы. Без тебя-де ученые люди разберутся, твое дело — служить, лелеять любимый личный состав да подбивать документацию, и нечего соваться поперед батьки в пекло. Убитый таким отношением, Курышев вышел из кабинета комбрига. Лица на нем не было, и света белого не видел, пока не налетел на капитана 3-го ранга Евгения Сазанского, командира подводной лодки. Человек веселый, известный на всю эскадру своими шутками, приколами и розыгрышами, за что снискал кличку Хулиган Сазанский.
— Витя, что стряслось?!
Курышев рассказал все, как было.
Ну-ка, пойдем к начпо! Меня как раз к нему вызывают…
Начальника политотдела эскадры, капитана 1-го ранга Василия Павловича Ткачева в отличие от его предшественника подводники любили и уважали — за человечность, отзывчивость, готовность помочь найти выход из трудных житейских и служебных ситуаций. Как ни странно, но именно политработник сразу же оценил труды молодого офицера и немедленно позвонил начальнику штаба Северного флота, адмиралу Вадиму Коробову. Вадим Константинович вспомнил «умного лейтенанта» из Гремихи и пригласил его на прием. Вместе с Курышевым, дабы тот не робел перед большим начальством, Ткачев направил в Североморск, столицу Северного флота, и «Хулигана Сазанского».
