Шрам, Смола и Злой начали вытягивать ящики из груды и оттаскивать в сторону. Я лег на живот, попал локтем в кучу высыпавшихся патронов, перебрался немного правее и вновь улегся, выставив над баррикадой ствол «узи». Сбоку от меня Пригоршня сел, прижавшись спиной к стене, перезарядил «эфэн» и посмотрел вдоль коридора. Там горело лишь две лампочки, от остальных ничего не осталось. Одна из тех, что светились на складе, тоже погасла, разбитая взлетевшим обломком доски, так что здесь стало полутемно. В сумерках сновали силуэты, звучали скрип, ругань Злого - груда под стеной уменьшилась на треть, над ней уже показался узкий край прохода, в который из пещеры шел сильный ток воздуха.
- Лезет кто-то, - сказал я, целясь. Далеко-далеко маячил светлый - но с каждой минутой темнеющий, ведь наступил вечер - проем на том месте, где раньше была дверь будки, а теперь, скорее всего, остался лишь искореженный пулями перекрученный металл. В проеме что-то мелькнуло.
- Граната! - Пригоршня выстрелил и повалился на бок, за баррикаду.
Но это оказалась не граната, а дымовая шашка.
Она упала недалеко от нас. Светло-серые клубы поползли во все стороны, быстро поднимаясь к потолку. Вскочив на колени, я начал стрелять, и тут рожок закончился. Бросив «узи», схватился за пистолет. Дым заволок уже весь коридор, но какая-то вентиляция здесь все же была, и он не просто повис в воздухе: струи его изгибались, вытягиваясь под потолком, следуя воздушному течению. Сквозь них едва пробивался свет оставшихся лампочек. Закашлявшись, я обернулся. В пещере дыма было меньше, сквозняк выдувал его отсюда, но ящиков и тех, кто их разгребал, я не увидел. Откуда-то сбоку вынырнул Пригоршня с моим факелом в руках. Размахнулся и швырнул его - с гудением вращаясь, тот улетел, дым позади завился широкими кольцами, розовое пятно еще секунду было видно, затем пропало.
- Злой! - выкрикнул Пригоршня. - Как у вас? Сталкер не ответил, и напарник приподнялся, собираясь подбежать к ним, но тут я сказал:
- Идет кто-то.
- Что? - он повернулся обратно. - Где? Не вижу… Потом мы одновременно выстрелили: из дыма, который в коридоре был куда плотнее, чем здесь, что-то неслось прямо на нас.
Пули врезались в тело, и оно свалилось на остатки баррикады. Патриота теперь было трудно узнать, мне это удалось лишь по усам - спутанные черные волосы еще виднелись на развороченной кровавой маске, в которую превратилось смуглое лицо.
Тот, кто швырнул его в нас, прыгнул следом.
В руках Лесника был «узи», такой же, как у меня. Великан навис над нами, Пригоршня выстрелил снизу вверх, пуля ударила в автомат, и тот подскочил, вывернулся из толстых коротких пальцев, вращаясь, улетел в сторону.
Не издав ни звука, Лесник нагнулся, будто молотобоец, и как кувалду опустил кулак на голову напарника. Я выстрелил почти в упор, попал в левую руку, а потом тот же кулак врезался мне в грудь.
Задымленный мир опрокинулся: меня отбросило назад. Выпустив пистолет, я врезался спиной в ящики и проломил один. На голову со звоном посыпались патроны. Я закашлял, захрипел, перекатился на бок и пополз в сторону!
Краем глаза увидел, что второй проход наполовину свободен - дым потоком вливался в него - и никого, кроме нас троих, в пещере-складе уже нет. Повернулся, пытаясь встать.
Напарник принял стойку карате; Лесник, перешагнув через остатки баррикады, поднял руки, как в боксе, наклонив голову, двинулся к нему и вдруг ударил левой. Пригоршня качнулся - видно было, что он все еще не пришел в себя после первого удара, - уклонился, чуть пригнувшись, шагнул в сторону и рубанул ребром ладони по шее.
С тем же успехом он мог бить слона. Напарник ударил ногой, но великан неожиданно быстрым для такого жирного здоровяка движением перехватил ее, дернул и крутанул. Никита сделал боковое сальто, как тогда, когда сломал шею темному на крыльце горного домика, но в этот раз упал неудачно, шмякнулся на каменный пол ребрами и вскрикнул. Лесник склонился над ним, сдавил ладонями голову и стал поворачивать, явно намереваясь отвинтить ее. Напарник приподнялся, кряхтя, упал обратно на пол, вцепился в толстые запястья, не в силах оторвать могучие руки от своего черепа. Он застонал.
Я к тому времени отполз на пару шагов в сторону. И когда услышал стон, вскочив, прыгнул на Лесника сзади.
Повис на его спине, попытался придушить великана… А он напряг шею, и моя рука сама собой стала разгибаться в локте.
Зато другую я просунул над его плечом. Под пальцами оказалось что-то железное, скользкое… Я вцепился и рванул что было сил.
Брызнула кровь. Лесник выпрямился, отпустив Никиту. Я увидел, что держу в руке серебряный черепок на железном кольце, от которого тянется цепочка, соединяющая его с… Что это за большой ком, мягкий, бледно-розовый, залитый кровью… Ухо Лесника! Ну, не все ухо, а где-то треть, но все равно - очень большое…
Он зарычал. Я оттолкнулся коленями от его спины, отскочил и присел - кулак пронесся над головой, когда великан обернулся, наотмашь рубанув воздух.
Швырнув кусок уха ему в глаза, я бросился мимо Лесника, схватил за плечи пытающегося встать на ноги Никиту и потащил к расчищенному проходу.
* * *
Этот коридор был куда уже туннеля, по которому мы попали в пещеру, здесь даже невозможно было встать в полный рост.
- Злой! - выкрикнул я, когда мы с напарником нырнули туда, перебравшись через последние ящики. - Шрам!
Никто не откликнулся: они убежали далеко вперед.
Пригоршня еще плохо соображал, что происходит. На бегу он морщился, тер шею, то и дело спотыкаясь. Стало темнее, ход изогнулся вправо, затем пошел вверх под крутым углом, так что пришлось опуститься на четвереньки. Под ногами был обычный камень, а не железные решетки. Впереди возник свет, и мы поползли быстрее. Теперь стал слышен рокот винта, гул водопада и то и дело прорывающееся сквозь них стрекотание автоматов. _- Ты как? - спросил я.
- Лучше, - хрипнул он из темноты. - Только шея отвалится щас вместе с башкой. Но я этого гада урою еще! Мы с ним встретимся, попомни мое слово, я ему руки вырву и в ноздри вставлю!
Впереди замаячило круглое отверстие диаметром чуть больше метра, сквозь которое лился тусклый свет. Коридор стал более пологим. Мы перебрались через ржавую решетку, когда-то закрывавшую проем, и легли плечом к плечу, осторожно выставив головы наружу.
Вертолет летел прочь от нас вдоль склона. Приближалась ночь, небо потемнело. Отверстие располагалось несколько выше и чуть в стороне от железной будки. Прямо под нами был каменный выступ, так что разглядеть этот ход снизу было тяжело.
- Ах ты! Всех коней перемочили, уроды! - с чувством произнес напарник, высовываясь дальше. Упершись локтями в выступ, я тоже посмотрел: две лошади лежали возле будки, из остатков которой торчали чьи-то ноги, третья пыталась подняться, дергая шеей, и вновь падала. Солдат с автоматом, стоящий рядом, вдруг наклонился и вонзил в длинную шею нож.
