В воевавшем некоторое время на стороне белой армии Колчака на Волге и в Сибири Чехословацком корпусе из бывших пленных чехов и словаков была своя служба контрразведки под началом полковника Зайчека. Но в истории «красно-белого» террора процент жестокостей этих контрразведок иностранных армий, недолго занимавших позиции на периферии нашей Гражданской войны, или недолгих национальных правительств несопоставим с деятельностью таких органов красных и белых.
Эта же чехословацкая контрразведка полковника Зайчека вообще поначалу старалась во внутрироссийские распри не влезать, когда чешские легионеры были настроены только как можно скорее покинуть охваченную братоубийственной смутой Россию. Расстрелянный чехами в плену секретарь Красноярского губкома РКП(б) Яков Дубровицкий, расстрелянные ими свои же дезертиры из Чехословацкого легиона за службу в ЧК в Пензе, повешенный ими в центре Иркутска начальник местной ЧК Постоловский (за казни его ЧК чехов ранее в этом городе), казненные с ним же за службу в ЧК венгры и австрийцы из «интернационалистов» – в каждом из этих отдельных случаев чехи карали за преступления конкретных лиц по решению своего военного суда.
В моем родном Симбирске пресловутые белочехи появились в начале июля 1918 года, когда они после начала своего мятежа выбили отсюда красных, будучи ударной силой штурма, хотя их поддерживали отряды эсеровского Комуча из Самары и офицерский батальон знаменитого Каппеля. Красные части, подорванные с тыла за неделю до того неудавшимся мятежом здесь командующего советским Восточным фронтом эсера Муравьева, сдали Симбирск почти без боя, поэтому в самом городе чехословаки были настроены миролюбиво. По воспоминаниям свидетелей, они больше гуляли по бульварам с симпатичными горожанками, а за все два месяца пребывания их частей в Симбирске они вместе с белыми казнили лишь несколько захваченных комиссаров и собственных отступников.
Когда 12 сентября 1918 года красная «Железная дивизия» комдива Гая выбила ударом чехов и белых из Симбирска, те ушли за Волгу на восток на соединение с Колчаком, и красные вырыли захороненные трупы своих расстрелянных в называемом с тех пор «Колючим» садике в центре города. С тех пор в переименованном в Ульяновск Симбирске названная в честь этой даты улица 12 Сентября проходит как раз через этот «Колючий сквер». А рядом уже в годы советской власти возведено мрачное здание городского СИЗО, здесь же за углом стояло и Ульяновское управление НКВД (затем МГБ – КГБ), да и отчий дом заварившего всю эту кашу Ульянова-Ленина в считаных метрах от этого места. А вот с возвращением в Симбирск Советов в сентябре 1918 года воссозданная Симбирская ЧК развернулась вовсю, расстреливая «пособников» ушедших из города белых и белочехов столь рьяно, что эти несколько трупов в «Колючем садике» ни в какое сравнение не идут. ЧК в Симбирске облюбовала под свой штаб «особняк Керенского», одно из красивейших зданий в историческом центре города, сохранившееся и сейчас, здесь когда-то в семье директора Симбирской гимназии рос другой правитель России – глава Временного правительства Александр Керенский. Первую Симбирскую ЧК здесь возглавлял в 1918 году Лев Бельский (Левин), позднее переброшенный в начальники Тамбовской ЧК и ставший одним из организаторов геноцида тамбовских крестьян в 1921 году. Позднее Бельский-Левин занимал ключевые должности в сталинском ГПУ – НКВД, после 1936 года взлетел в ежовщину до одного из заместителей наркома Ежова, а после падения команды Ежова тоже арестован и расстрелян своими в октябре 1941 года.
Так что чехи не слишком и зверствовали, как и японская разведка на Дальнем Востоке при союзной ей контрразведке атамана Семенова, как и английская контрразведка в экспедиционном корпусе генерала Айронсайда при союзниках белых в Северной области, как контрразведка майора Порталя у французов в Одессе. Как и контрразведка германского экспедиционного корпуса, стоявшего в 1918 году на Украине, ее возглавлял в Киеве германский майор Хассе. Немецкие контрразведчики периодически предпринимали операции и облавы против подполья, но предпочитали арестованных сдавать для разбирательства контрразведке гетмана Скоропадского, которого сами же посадили в Киеве на царство. Так и англичане в 1919 году арестовали в занятом их войсками Баку присланного сюда для руководства подпольем Григория Анджеевского (участника подавления «сорокинского мятежа» в Красной армии на Кавказе и тайной ликвидации самого Сорокина) – его передали белой контрразведке деникинцев, специально доставив для этого из Баку в Пятигорск, где Анджеевский белыми вскоре повешен.
Вообще же вся история со знаменитой интервенцией против Советской России иностранных держав в рамках нашей Гражданской войны заметно преувеличена в советское время. Тогда пытались создать видимость, что вместе с белыми на молодую Республику Советов навалились полтора десятка армий чужих государств, заставляя задаваться естественным вопросом: как это создаваемая на ходу Красная армия, как сказочный исполин, всю эту орду врагов сумела столь легко расшвырять. На самом деле никакого единого наступления со всех сторон иностранных солдат на Советскую Россию тогда не было, помощь иностранных армий русским белогвардейцам была эпизодической или вовсе символической, сами эти государства между собой враждовали, путаясь в сложных политических комбинациях и выгадывая в чужой войне свои интересы.
Во многих случаях интервенция вообще свелась к пассивному и недолгому нахождению чужих гарнизонов на окраинах России, часто вообще без военных действий против РККА или красных партизан. Немцы и австрийцы, недолго поддерживавшие белых и режим гетмана Скоропадского на Украине, уже в 1918 году увели свои войска, оказавшись проигравшей стороной в войне. Выдвинувшиеся на Одессу в 1918 году австро-венгерские части фельдмаршала Бем-Эрмоли слабеющей державы Габсбургов вообще играли вспомогательную роль, практически не воюя. Да и вошедшие в Киев германские части фельдмаршала Эйхгорна не были постоянно в боях. Их союзники турки из экспедиционного корпуса Нури-паши по той же причине дальше уголков Закавказья тоже свои войска не двигали, повоевав лишь в Армении и Азербайджане, и то не против Красной армии.
Японцы держали свои части только в Приморье и Забайкалье, помогая белым и семеновским казакам в операциях против красных партизан. Присутствие американцев в порту Владивостока изначально было символическим и большевикам ничем не грозило, лишь затем от участия в антипартизанских акциях на Дальнем Востоке и болезней экспедиционный корпус войск США генерала Грейвса понес людские потери, так и не столкнувшись ни разу в бою с регулярной Красной армией. Правительство президента Вудро Вильсона в США вообще меньше всех в Антанте рвалось участвовать в российской гражданской распре. Вильсон даже предполагал режим Колчака финансировать только негласно, поскольку для отправки на российские просторы американских солдат требовалось официальное объявление конгрессом США войны Советской России, чему желавший посмотреть на развитие событий со стороны Вильсон очень противился. Хотя главный резидент тогда в России американской военной разведки (гражданского ЦРУ тогда еще не существовало) Уильям Джадсон, близко знакомый с ситуацией в России, убеждал администрацию в Вашингтоне направить сюда значительные части, чтобы поддержать Белое движение, ратовавшее за возврат к идее Февральской революции. Только под нажимом Англии и Франции затем американцы направили несколько тысяч своих солдат для охраны портов в Мурманске и Владивостоке, противясь участию их в любых боевых действиях и выведя обратно раньше всех при первой же возможности в 1919 году. Это сейчас США легко выбрасывают при случае свой воинский контингент в любую точку планеты, тогда это была еще другая страна, не называемая никем «единственной в мире сверхдержавой».
