В свое время царский тайный сыск при работе за пределами России прошел долгий путь сомнений, опробовал различные варианты действий, прежде чем дошел до непосредственно силовых акций против собственных эмигрантов и, как крайней формы таких дел, физических ликвидаций прямо за границей. Сначала пытались договориться по дипломатическим каналам о выдаче таких лиц в Россию. Как еще при царе Василии II в XV веке требовали от Литвы выдачи беглого церковного митрополита Исидора, попытавшегося примирить православие с католическим Ватиканом. На заре Третьего отделения только планировали захватить и силой доставить из-за границы одного из лидеров декабристского заговора Николая Тургенева или князя-оппозиционера Петра Долгорукого – попытаться похитить обоих в Лондоне так и не решились. Затем, в случае с операцией Третьего отделения против революционера Нечаева в Швейцарии, осмелились захватывать своими силами, но с ведома местной тайной полиции, а затем начинать законную процедуру экстрадиции в Россию. Со времен Судейкина в охранке применили метод выманивания к российским границам с арестом здесь. И лишь после этого перешли к практике откровенного захвата за границей или ликвидации в ходе тайных операций тех, кто скрывался от карающей руки властей в эмиграции. Но и количество таких акций у дореволюционных спецслужб Российской империи по сравнению с чекистской историей было значительно меньшим.
У деятелей ЧК после 1917 года никаких сомнений и никакого постепенного пути к таким акциям не было, к ним приступили еще в годы Гражданской войны, а затем в 20 – 30-х годах активно пользовались в борьбе с антисоветской эмиграцией и поддерживающими ее иностранными силами. И дело было не только в том, что никакими дипломатическими запросами и нотами во враждебном окружении пользоваться Советская Россия ленинских времен, в отличие от царской России, не могла. Сам жестокий опыт Гражданской войны к этому методу располагал, установка на истребление врага физически снимала здесь все моральные преграды, а высшее разрешение власти на такой метод было легко получено, в этом плане руки у ВЧК еще с начала 20-х годов были развязаны.
Первой заметной жертвой метода ликвидации в чекистской истории разведки считается атаман Дутов. Сразу после революции 1917 года Александр Дутов поднял оренбургских казаков против власти Советов, воевал с ними под началом Колчака, в начале 1919 года выбит Красной армией из Оренбурга, а в 1920 году с остатками своей армии совершил отчаянный переход по зимним перевалам и ушел в Китай. Здесь в Синьцзяне он создал эмигрантский центр казачества, и Дутов быстро выдвинулся на первые роли среди белой эмиграции в Китае, призывая к рейдам в Советскую Россию и диверсионной войне. С его благословения отряд атамана Сидорова в конце 1920 года совершил через границу конный рейд, сравнимый с вылазкой тогда же Булак-Балаховича на другом конце Советской России, под белорусским Мозырем. Казаки Сидорова уничтожили несколько красных застав и пойманных партработников в Семиречье и ушли назад в Китай. Именно за эту свою деятельность и за давнюю славу врага советской власти Дутов был определен в первые жертвы только что созданного ИНО ВЧК.
Операция по ликвидации Дутова была осуществлена в 1921 году. Ее разработку и исполнение непосредственно курировал по эту сторону советско-китайской границы Яков Петерс, бывший тогда начальником ЧК по всему Туркестану, а также специально присланный центром его земляк латыш-чекист Эйхманс, тогда возглавивший Семиреченскую ЧК, а позднее начальник управления ГУЛАГ в сталинском НКВД, и глава Джаркентской ЧК Давыдов. Как пишут исследователи советской разведки, идея принадлежала Давыдову, его Джар-кентская ЧК осуществляла агентурную работу против эмигрантского центра дутовцев в Суйдуне, зная о таких планах непримиримого атамана.
Саму операцию в 1921 году разработали Эйхманс, Давыдов, зампредседателя Семиреченской ЧК Соколовский и начальник отдела по борьбе с контрреволюцией Семиреченской ЧК Гришин. Изначально предполагалось вытащить Дутова на советскую территорию только живым, лишь позднее исполнителям было разрешено в случае невозможности этого атамана ликвидировать на месте. В окружение Дутова были внедрены несколько человек, старшим группы был чекист Касым Чанышев, сотрудник Джаркентской ЧК, казах по национальности. Чанышев и его напарники Ходжамиров, Баймысаков и Касым-ханов выдавали себя за лидеров казахского националистического подполья, наследников разгромленной уже ЧК казахской организации сепаратистов Алаш-Орда, готовивших выступление против советской власти в казахском Семиречье и надеявшихся на помощь дутовского эмигрантского войска. Казахские эмиссары несколько раз побывали в штабе Дутова в китайском Суйдуне, к ним там привыкли, и атаман часто беседовал с ними приватно, что и было использовано.
В одну из ночей в январе 1921 года они, обезвредив дутовскую охрану и убив часового казака, проникли в его дом, имея задачу захватить атамана и силой вывезти через границу на советскую территорию для показательного суда. Однако по причине возникшей суматохи были вынуждены убить его на месте. Ходжамиров уже оглушил Дутова ударом сзади в голову, когда тот сел читать привезенное «секретное послание от казахских заговорщиков». Его собирались затолкать в мешок, но вошел ординарец Дутова, и Ходжамиров выстрелил атаману в живот. Личный ординарец атамана Лопатин попытался вмешаться, но тоже был ранен выстрелом Чанышева и скончался на следующий день. Сами исполнители бежали назад в Советскую Россию. На Лубянке Чанышев, Ходжамиров, Давыдов и Эйхманс получили за эту операцию награды, а руководивший группой Чанышев был еще и награжден Дзержинским дорогими часами, усыпанными бриллиантами. Узнав об этом, белая эмиграция в своей прессе резонно предположила, что часы эти ранее конфискованы чекистами у кого-то из жертв их террора в годы Гражданской.
В этой операции совсем еще молодой советской спецслужбы, всего за считаные дни до того обзаведшейся собственным отделом зарубежной разведки, уже чувствуется очень твердая рука и хорошее оперативное планирование такой непростой акции.
И еще одно знаменательное отличие, характерное для последующих операций такого типа, можно заметить в этой первой громкой ликвидации ЧК атамана Дутова. Наградив ее исполнителей, советская власть и ее спецслужба скрыли свое авторство этой акции, так никогда и не признав свою ответственность в смерти Дутова. Поначалу его насильственную смерть просто замалчивали: сгинул в безвестности где-то на чужбине лютый враг народной власти, ну и забыли про него. Затем стали писать, что Дутов убит неким разочаровавшимся в Белом деле уйгуром из собственного окружения, след ЧК опять не упоминался, обычные разборки внутри вражеской эмиграции или даже бытовое убийство. И так вплоть до последних лет советской власти. И в ликвидациях многочисленных последователей Дутова в этом черном списке советской разведки Москва так никогда и не признает свою ответственность ни за Троцкого, ни за Бандеру, ни за массу собственных убитых перебежчиков. А тенденция была заложена этой операцией января 1921 года против белого атамана Дутова.
Похожий сценарий лег в основу и других дерзких силовых операций внешней разведки ВЧК в начале 20-х годов за пределами Советской России. В 1921 году в Китае захвачен и вывезен в Советскую Россию близкий к Дутову белый генерал Ярушин, до эмиграции командовавший у Колчака бригадой. Сотрудники ЧК захватили его в китайском городке Чугучаке, когда вошли туда вслед за частями Красной армии, в «Тарбагатайской операции» против белых на территории Западного Китая в мае 1921 года. Пока красные отряды в ходе своего короткого рейда громили осевшие здесь белые отряды Бакича и Дутова, чекисты захватили на этой территории и вывезли в Советскую Россию ряд эмигрантов из белых. Вместе с Ярушиным в Чугучаке тогда захвачен ЧК и тоже вывезен в Советскую Россию для расстрела казачий полковник Виноградский, организатор белого восстания против Советов в 1918 году в Павлодаре и затем командир казачьего полка у Колчака.
