Воров, взломавших гробницу царя Себекемсафа, было восемь, и большинство из них были служителями Амона. Среди них были каменщики, и, очевидно, именно они прорубили подземный ход во внутреннюю часть гробницы. Они были «допрошены», то есть «были биты палками и по ладоням, и по ступням». Под воздействием этого жестокого наказания они признались, что проделали ход в пирамиду и нашли в ней тела царя и царицы. Они сказали: «Мы открыли гробы и пелены, в которых они лежали. Мы нашли благородную мумию царя… с длинной цепью золотых амулетов на шее; голова была покрыта золотом. Благородная мумия этого царя была вся покрыта золотом, и его [гроб] был покрыт золотом снаружи и внутри и украшен драгоценными камнями. Мы сорвали золото, которое нашли на благородной мумии этого бога, и пелены, в которые она была завернута. Мы нашли супругу царя, обряженную таким же образом, и сорвали все, что нашли на ней. Мы сожгли ее пелены, и мы также украли домашнюю утварь, которую нашли при них, и сосуды, золотые и серебряные. Потом мы поделили все это между собой. Мы разделили на восемь частей золото, которое нашли на этом боге, мумии, амулеты, украшения и пелены».
Одного публичного признания было недостаточно, воры были обязаны также опознать место своего преступления: похоже, что существовал закон, требовавший этого. Наместник и вассал царя Несамун приказали в их присутствии 19 афира отвести преступников в некрополь, и там они указали на пирамиду Себекемсафа как на ту, о которой говорили в признании. Их виновность наконец была установлена, и теперь «великие князья» выполнили все, что могли сделать в этом случае, поскольку приговор, определяющий наказание, должен был произнести сам фараон, которому они вместе с князьями города сразу же послали официальный отчет об этом допросе.
Тем временем воры были переданы верховному жрецу Амона, который должен был заключить их в тюрьму «с их собратьями-ворами».
Однако осмотр города гробниц еще не был завершен: возникли новые подозрения, которые надо было проверить. Человек с плохой репутацией, которого три года назад допрашивал предшественник действующего наместника, недавно признался на допросе, что побывал в гробнице Эсе, жены Рамсеса II, и украл что-то оттуда. Это был «рабочий по металлу Пейхару, сын Харуи и Митшере, из западной части города, кабальный слуга храма Рамсеса III, подчиненный Аменхотепу, первому пророку царя богов Амона-Ра». Он принадлежал к самым низам черни: на это указывает имя его матери, которое означает «кошечка». Таким образом, возникло подозрение, что воры побывали в той части некрополя, где были похоронены ближайшие родственники царя (она называлась «место красот»), и «великие князья» решили тщательно расследовать это дело. Поэтому они приказали завязать рабочему по металлу глаза и в их присутствии отнести его в некрополь. «Когда они прибыли туда, ему развязали глаза, и князья сказали ему: «Иди перед нами к могиле, из которой ты, как ты говоришь, что-то украл». Рабочий по металлу подошел к одной из могил детей великого бога царя Рамсеса II, которая стояла открытой и в которой никто никогда не был похоронен, и к дому рабочего некрополя Аменемента, сына Хуи, и сказал: «Смотрите, это места, в которых я побывал». Тогда князья приказали старательно его допросить (то есть бить палками) в великой долине и, несмотря на это, обнаружили, что он не знает никаких других мест, кроме тех, которые показал. Он клялся, что ему могут отрезать нос и уши или содрать с него живого кожу, но он не знает никаких мест, кроме той открытой могилы и того дома, которые он им показал.
«Князья осмотрели гробницы и большие залы в месте красот, где покоятся прекрасные царские дети, царские супруги, царские матери и отцы матерей фараонов. Оказалось, что они не повреждены». Радость князей была велика: дело было далеко не так плохо, как им его описали. Чтобы положить конец всем доносам, ходившим в городе по этому поводу, они сразу же отправили в город «великое посольство, куда вошли инспектора, старшины рабочих некрополя, командиры полиции, полицейские и кабальные служители некрополя, что в западной части Фив».
Мы легко можем догадаться, что это посольство было достаточно шумным, и те, кто верил, что управление некрополем велось плохо, были вовсе не рады этому шествию. Особенно был обеспокоен им один высокопоставленный чиновник – Пасер, глава власти самого города – князь города, о вражде которого с Пасерой, князем некрополя, уже было упомянуто раньше. Часть сведений, которые стали причиной для осмотра некрополя, прислал непосредственно он сам, и он официально заявил, что гробница Аменхотепа I ограблена. А теперь выяснилось, что это не так и что все царские гробницы, кроме одной пирамиды Себекемсафа, оказались в порядке. Тем не менее он считал, что обвинения, которые он выдвинул против тех, кто управлял городом мертвых, не были легковесными, а были основаны на достоверных сведениях, и даже в это время в его распоряжении были два недовольных писца из некрополя, которые предоставили ему новые данные о злоупотреблениях в управлении городом гробниц.
Неудивительно, что в таких обстоятельствах у князя города возникло то подозрение, которое даже мы с трудом подавляем, читая теперь эти старые судебные дела. Был ли осмотр действительно таким тщательным, как это было представлено в отчете; а вернее, не пытались ли «великие князья» скрыть злоупотребения, происходившие в некрополе? В конце второго дня суда, когда вассал царя Несамун проводил заседание в храме Птаха, Пасер встретился с несколькими людьми, которые принимали участие в расследовании, и не смог скрыть своего раздражения. Он открыто заявил, что не верит посольству, которое было отправлено с таким большим шумом, что теперь он полностью осведомлен о том, как идут дела в некрополе, и сообщит об этом непосредственно фараону.
Как только Пасер сделал это заявление, Пасера получил сообщение об этом, и похоже, что эта угроза пробудила страх в душе у князя некрополя. На следующий день именно он послал наместнику длинное письмо, в котором сообщил об угрозах своего сослуживца, разумеется, для того, чтобы наместник принял, если это возможно, судебные меры против князя города прежде, чем тот исполнит свои угрозы. Письмо было написано очень взволнованным человеком; копия этого письма в немного сокращенном виде – без обычных начальных и завершающих фраз – сохранилась до наших дней среди документов, которые относятся к этому громкому процессу. Самый интересный отрывок письма выглядит так:
«Вассал царя Несамун, писец фараона, вел заседание. Князь города, который был с ним, расположился возле храма Птаха и спорил с людьми из некрополя. Князь города сказал людям из этого некрополя: «Вы радовались перед дверью моего дома. Разве я – тот князь, который отправил сообщение государю? Вы радуетесь только по этому поводу. Вы были там, был проведен осмотр, и вы обнаружили, что все в порядке. Только гробницы Себекемсафа и его супруги царицы Нубхас были найдены вскрытыми – гробница только одного великого правителя, а доклады были присланы про десять. Конечно, в этой гробнице обитает гнев царя богов Амона-Ра против его памятников»
[130]
. После этого ему ответил рабочий Усерхопеш, подчиненный Нахтемхета, старшины рабочих некрополя: «Все цари вместе со своими царственными супругами, царственными матерями и царственными детьми, которые покоятся в великом благородном некрополе и лежат в месте красот, невредимы. Они направляют и защищают замыслы фараона, своего сына, который оберегает их и приказал их старательно осмотреть». Князь города ответил ему: «Ты гордо отстаиваешь то, что говоришь; это действительно была не маленькая речь. Фу!» – так сказал князь города.
