Документы о приобретении Хапдефаем того, что являлось предметов договоров, составлены все по одному и тому же официальному образцу:
«Договор, заключаемый между А и Б о том,
что Б должен дать х А
и А должен дать у Б.
Смотрите, Б удовлетворен этим».
В промежутки между частями этой формулы вписывались всевозможные положения договора – в большинстве случаев в них оговаривались подробности того, о чем заключалось соглашение. Этот предварительный набросок договора должен был полностью удовлетворить законоведов. Это вовсе не была запись уже полностью разработанного договора, сделанная при его заключении (тогда было бы написано: «договор, который был заключен», и т. д.), а, по сути дела, запись содержания договора – таблица, в которую вписано это содержание.
Мы почти готовы предположить, что писец осмелился немного изменить установленную формулу, когда эти договоры записывались в гробнице.
Седьмой договор – пример одной из самых коротких формулировок соглашения.
«Договор, заключаемый бывшим главным пророком Хапдефаем и верховным жрецом Анубиса о предоставлении ему (жрецу) трех фитилей; упомянутые фитили должны быть сожжены в светильниках храма Анубиса;
один – в пятый вставной день года накануне новогоднего праздника,
еще один – в день новогоднего праздника
и еще один – в 17-й день месяца тот, накануне праздника Уаг.
За это мы дадим ему: 1000 мер поля из поместья его отцов как цену этих трех фитилей, которые он будет вручать моему похоронному жрецу, чтобы они горели в светильниках.
Смотрите, он был удовлетворен этим».
Однако другие соглашения составлены более подробно, в них включено много статей, где установлены различные оговорки и основания, например, третье из них:
«Договор, заключаемый Хапдефаем, князем и главным пророком, с официальными служителями храма, чтобы они давали ему хлеб и пиво в 18-й день месяца тот – день праздника Уаг, а он должен дать им 24 храмовых дня из своего имущества, из хозяйства своих отцов, но ни в коем случае не из имущества, входящего в хозяйство правителя нома; на деле четыре дня главному пророку, по два дня каждому из них.
Смотрите, он сказал им:
храмовый день равен 1/360 года. Если все хлеб, пиво и мясо, получаемые храмом ежедневно, будут поделены, 1/360 этих хлеба, пива и всего, что получает этот храм, представляет собой храмовый день, который я даю вам.
Это мое имущество из хозяйства моих отцов, а ни в коем случае не имущество из хозяйства номарха, потому что я поистине такой же сын жреца, как каждый из вас.
Эти дни будут вознаграждением для каждого будущего состава жрецов, чтобы они могли предоставлять мне те хлеб и пиво, которые они должны давать мне.
Смотрите: они были довольны этим».
К договору приложен список, который показывает, как обязанность поставлять хлеб и пиво распределялась между десятью членами «официального состава» жрецов храма. Каждый из них должен был дать 2 кувшина пива и 200 булок (хлебов), но главный жрец, который получал в уплату четыре дневных рациона храма, должен был поставить 4 кувшина пива и 400 булок.
Эти три положения документа очень интересны. В первом сказано, что именно Хапдефай желает, чтобы мы понимали под словами «дневной рацион храма». Это понятие никогда не должно толковаться как поступления за какой-то один определенный день: необходимо определить сумму поступлений за весь год, и 1/360 часть этой суммы должна считаться средним рационом. Остальные положения должны были защитить Хапдефая от возможного подозрения, что он распоряжается доходами, которые не принадлежат ему по наследству: он объявляет, что по рождению принадлежит к сословию жрецов и потому имеет право на доходы, связанные с этим званием. И наконец, третья статья договора снова определяет, каковы те услуги, в обмен на которые Хапдефай уступает своим собратьям по служению пятнадцатую часть годового дохода, который он получает как жрец.
По перечисленным примерам мы видим, что тогда существовала уже полностью сформировавшаяся система составления договоров, и это подтверждают факты, содержащиеся в тех же любопытных записях. Прежде всего бросается в глаза то, как ограничены были права номарха распоряжаться имуществом по завещанию: снова и снова подчеркивается, что правитель нома может распоряжаться только той частью своего имущества и своих доходов, которая действительно передается в его семье по наследству. Например, как верховный жрец своего храма, он имел право получать кусок жареного мяса от туши каждого быка, которого приносили в жертву в храмах. Правитель нома мог желать, чтобы в будущем этот кусок подносили в дар его статуе в дни больших шествий, но не мог сам отдать распоряжение об этом. Возможно, место в сообществе жрецов принадлежало его семье по наследству, но звание верховного жреца – нет, и потому он не мог распоряжаться теми доходами, которые были связаны именно со вторым из этих званий. Чтобы все мелочи были улажены согласно его желанию, ему было необходимо пустить в ход сложную систему юридических механизмов. Как частное лицо, он заключил договор с самим собой, как главным пророком, и приобрел сам у себя этот кусок жареного мяса в обмен на два упоминавшихся выше рациона. Чтобы этот договор нельзя было оспорить, он добивается явным образом выраженного согласия сообщества жрецов на эту сделку.
Народ, который мог настолько ясно осознавать двойственную природу индивидуума, что позволял человеку заключать договоры с самим собой, несомненно, давно уже миновал пору младенчества в отношении законов и достиг высокой степени развития в области законодательства. К несчастью, как уже было сказано, почти нет материалов, по которым мы могли бы больше узнать об этом.
В гробнице Хапдефая сохранился отрывок еще одного юридического документа, а именно условие, исполнения которого он требовал от своего похоронного жреца, наделяя его «полями, слугами, стадами, прудами и иными всевозможными вещами». Должность похоронного жреца обычно переходила по наследству в одной семье, и поэтому существовала опасность, что имущество, связанное с этой должностью, когда-либо будет раздроблено, если его разделят между наследниками. Хапдефай явным образом запрещает такое наследование: «…эти вещи должны принадлежать только одному из твоих сыновей – тому, которого ты возвысишь над остальными твоими детьми, пожелав, чтобы он стал моим похоронным жрецом… и он также не должен делить это имущество между своими детьми». Подобные правила относительно похоронных жрецов, служивших при гробницах, существовали во времена Древнего царства; в этих правилах был также подробно определен порядок наследования имущества, пожертвованного на дела религии, и даны указания о том, как должны разрешаться споры между людьми, имеющими права на эту собственность. К несчастью, эти серьезно поврежденные надписи не разъясняют нам конкретные детали положений закона; однако они позволяют нам увидеть, что в те давние времена уже существовала настолько упорядоченная система законодательства, что уже одно провозглашение вышеупомянутых правил в качестве закона обеспечивало достаточную защиту против их нарушения даже потомками. Та молитва богам, которую любили и часто применяли в других частях мира в подобных случаях дарения, здесь не имела места: было достаточно того, что жертвователь вклада выразил свою волю в установленной форме.
