Таким образом, авторство Черного Бертольда представляется весьма сомнительным, а следовательно, взгляды Клефана и Хайма – ошибочными. Впоследствии первый в своей работе «Артиллерия XIV и XV столетий» полностью изменил свои взгляды, придя к выводу, что Шварц был вымышленной фигурой, навязанной потомкам немецкими чиновниками далекого прошлого с единственной целью – приписать авторство изобретения пороха и пушек своей стране.
Бертольда Шварца последовательно называли греком, датчанином, ютландцем, жителем Брансуика, Уэльса и Кельна. Эта быстро меняющая местожительство личность, если она вообще когда-то ступала по этой земле, может с таким же успехом считаться ранним воплощением образа графа Сен-Жермена.
Хотя его портрет есть в сборнике «Портреты и жизни замечательных людей», опубликованном в Париже в 1584 году, а в его честь во Фрейбурге поставлен памятник, остаются сомнения в том, что сей монах-алхимик существовал в действительности. Феликс Хеммерлин из Цюриха (1389–1464) и другие летописцы подробно освещали его деяния, но сведения о его рождении и смерти всякий раз при критическом анализе оказываются недостоверными. Как и Христиан Розенкрейц, он является антропоморфическим историческим миражем. Вертело отрицал его существование, так же как и Кохлер, а Р.Дж. Партингтон прямо заявил, что этот мистический философ есть не что иное, как воображаемая фигура. Он пишет: «Черный Бертольд – фигура легендарная, такая же, как Робин Гуд (или, к примеру, монах Тук). Он был создан только для того, чтобы создателем пороха и артиллерии считалась Германия. Для фрейбургского памятника, а тем более для указанной на нем даты – 1353 год нет никаких исторических оснований».
Оставив в покое призрак брата Шварца и запись 1313 года в книге Гента, давайте обратимся к другому событию – нападению на Мец в 1324 году, во время которого, как утверждают многие авторы, применялись пушки. В этой осаде защитники города использовали кулеврины, арбалеты и другие приспособления, а Уильям де Верей прибыл на берега Мозеля на барже с серпентинами и другими орудиями. Поскольку слов «серпентина» и «кулеврина» в те дни еще не существовало, доктор Партингтон делает вполне обоснованный вывод, что документы, содержащие эти свидетельства, также являются фальшивкой. Хроники Петера из Дуйсберга, дающие подробнейшую информацию о войнах против Пруссии в 1231–1326 годах, включая захваты замков, не упоминают о пушках, а в продолжении этих хроник (1326–1410) есть только одно упоминание о бомбарде.
Таким образом, любая ссылка на артиллерию в период до 1326 года является или намеренной фальсификацией, или ошибкой историка, неспособного отличить пушку от военной машины.
Таким образом, вопрос «Когда впервые появились пушки?» так и не решен. Точно известно лишь то, что первое изображение пушки является английским, а первое достоверное упоминание об этом оружии содержится в итальянском документе. Немецкая литература несколько отстает, несмотря на усилия многих тевтонских писателей доказать, что Германия является родиной не только пороха и пушек, но и других ничуть не менее «приятных» орудий войны.
Первое изображение орудия в Англии содержится в манускрипте Уолтера де Миллемета, датированном 1326 годом и подаренном оксфордской церкви в 1707 году Уильямом Карпендером из Стантона. Этот трактат касается обязанностей королей. Автор являлся пребендарием университетской церкви в Корнуолле и капелланом Эдуарда III. К сожалению, в тексте нет ссылки на изображенное оружие. Почему так – представляется не вполне понятным. Проповеди, несомненно, были подготовлены капелланом для своего короля, и, поскольку последний являлся храбрым солдатом, мастерски владел оружием и был настоящим лидером на поле сражения, изображение могло быть включено из уважения к нему.
Орудие, изображенное в манускрипте Миллемета, имеющее форму индийской дубинки или бутылки кьянти, могло быть сделано из кожи, железа или бронзы; для создания примитивных пушек использовались все три материала. Такую протопушку англичане называли gonno, итальянцы – vaso или chioppo, французы – pot-de-per, а латинские писатели – sclopus. Она стоит на «четвероногой» опоре. Артиллерист, одетый в бацинет, сюрко с рукавами длиной до колен поверх кольчужного хауберка, айлетты с изображением льва или дракона, держит в руках запальный стержень. Пушка стреляет стрелами, кворрелами, болтами – металлическими стержнями с острыми наконечниками и оперением из меди. На иллюстрации очень точно переданы краски. Орудие, наконечник и оперение снаряда позолоченные, как и шлем артиллериста. Верхняя часть опоры белая, а все четыре ноги – зеленые. Цвет лица артиллериста темный, черты четкие. Видимо, он неевропеец – предположительно, араб. Айлетты красные, как и запальное отверстие на орудии. Сюрко зеленого цвета, запальный стержень белый. Фон сцены – голубой с белыми пятнами. Придавалось ли какое-то значение цветам, или у художника был ограниченный набор красок, которые он использовал по своему усмотрению, – сказать невозможно. Тот факт, что наконечник и оперение стрелы и само орудие позолочены, подразумевает, что оно сделано из меди, а не из кожи или железа. Древко стрелы, несомненно, железное. Показано, как снаряд покидает дуло, – видимо, артиллерист поджег запал. Создается впечатление, что он движется поперек отверстия, а не через него. Вероятно, это из-за отсутствия перспективы. Если считать, что изображение выполнено в масштабе и артиллерист нормального роста, орудие имеет высоту около 76 сантиметров, а снаряд такую же длину. В любом случае наконечник стрелы высовывается при зарядке из дула.
Первое упоминание о пушках мы находим в итальянском документе 1326 года. Декрет, изданный флорентийским Советом 11 февраля того же года, назначал приоров, гонфалоньеров и двенадцать знатных людей, чтобы назвать двух чиновников, которым предстояло обеспечить производство железных пуль и металлических пушек для защиты замков и деревень, принадлежавших республике. В других документах того же года говорится об уплате Ринальдо ди Вилламанья, мастеру бомбард, определенных сумм за изготовление железных ядер и приготовление пороха.
Таким образом, год 1326 возвестил о рождении артиллерии, правда, пока еще она пребывала в зачаточном состоянии – в форме гротескного, больше похожего на вазу, чем на пушку, предмета. Жизнь примитивного прототипа современной пушки оказалась недолгой. Сомнительно, что нечто похожее производилось после 1350 года. Ведь это было неудовлетворительное, очень неточное, опасное и бесполезное оружие, к тому же весьма холодно принятое солдатами, предпочитавшими более привычные военные машины. «Ваза» была для ее преемников примерно тем же, что контактная пружина для термоэлектронного клапана в радиопередаче.
Первые пушки из кованого железа, сменившие «вазы» (они же «горшки»), назывались бомбардами. Название произошло от слова bombas, означающего громкий жужжащий звук. Первоначально они были низкими и широкими, но позднее изменили форму.
Их изготавливали следующим образом: железные полосы оборачивали вокруг сердечника, через который проходил ряд колец, раскаленных добела. При охлаждении кольца сжимались, плотно стягивая вместе железные полосы. Обычно в одном или двух кольцах делали «глазки» для колец, которые использовались вместе с пеньковой веревкой, чтобы привязать пушку к примитивной опоре. Каморная часть в форме кувшина с коротким узким горлышком была съемной, ее конусообразный конец подходил к казеннику. Дело в том, что оружейники тех дней не умели изготавливать ствол без применения сердечника, следовательно, он должен был оставаться открытым с обеих сторон. Камора, содержащая заряд, держалась на месте с помощью клина в специальной расширяющейся части.
