— Оптимизм? — поразился Смолянин.
— Он самый!
— Да... — протянул Смолянин. — Вот оно что...
А скажи, Алеша, русский былинный герой, чтобы ты сделал, едучи с друзьями по
чисту полю, коли увидел бы чудо-юдо неслыханное?
— Рассмеялся весело, да друзей бы пригласил
подивиться! — хорохорился Алеша.
— Посмотри направо, — предложил Смолянин,
похихикивая.
Алеша посмотрел — и зашелся в нервном смехе. По степи
широкой бежало к ним чудо-юдо узкое, на сороконожку похожее, только с семью
головами и ростом с каланчу пожарную.
— Толмач... толмач... — прошептал Алеша, сдерживая
истерический хохот. — А тебе не страшно?
— Нет, я же русский! — гордо ответил Смолянин.
Тем временем и остальные богатыри заметили чудо-юдо и
остановились. Невиданное страшилище бежало к ним, посверкивая на солнышке
чешуей и помаргивая многочисленными глазками.
— Ух, раззудись плечо, размахнись рука! — крикнул
Иван-дурак и запустил в чудо-юдо булавой. Та попала чудовищу в глаз, погнулась,
и отлетела в сторону.
— Фигово, — грустно сказал Илья. Добрыня одевал
булатные рукавицы. Алеша молился. Смолянин оптимистически хохотал. Кубатай
нервно грыз семечки, не забывая при этом ласкать эфес сабельки острой. Иван
дурак готовил к бою меч-кладенец.
А чудище, слегка изменив направление бега, стало огибать
друзей.
— Пронесло, — ахнул Алеша.
Чудо-юдо круто повернуло, и стало замыкать друзей в кольцо.
— А ты говорил — пронесло! — удивленно
воскликнул Смолянин.
— Пронесло, — упрямо повторил Алеша. — Со
всяким бывает.
Чудо-юдо замкнуло друзей в кольцо, всунуло внутрь кольца
головы и ехидно спросило:
— Ну че, богатыри, кранты пришли?
— Посмотрим, — рассудил Иван-дурак и рубанул
ближайшую голову мечом-кладенцом. Меч жалобно звякнул, но чешую не прорубил.
— Не поможет! — гордо сказало чудище. — Я
Кащеем наколдованно, против вас науськано, от всех богатырских приемов
защищено. Говорите, чего с вами делать: раздавить телом бронированным, или
съесть сырыми, или вначале огнем пожечь, потом съесть?
— Может, бросить нас под ракитов куст? — робко
предложил Добрыня.
— Нет, братец, не выйдет! — захохотало
чудо-юдо. — Не такое уж я темное! Между прочим, решайте быстрее, а то мне
о жизни поразмышлять хочется. Я по натуре — естествоиспытатель!
Богатыри подавленно молчали. Лишь Алеша исподтишка колол
саблей ближайшую к нему голову чуда-юда, но эффекта это не давало.
— А как же оптимизм? — лепетал смущенный
толмач. — Алеша! Че с оптимизмом-то делать?
И тут, в самый тягостный момент, мудрец Кубатай
дощелкал-таки семечки в первом мешке, и воспользовавшись перерывом спросил:
— Чудо-юдо, а вы не подскажите, кто вы —
млекопитающее, рептилия, или членистоногое?
Слегка покраснев, чудо-юдо жеманно ответило:
— Млекопитающее...
— Логично, — рассудил Кубатай, разглядывая
чудо-юдо. — Тело столь огромных размеров не могло бы существовать при
двухкамерном сердце и примитивной нервной системе. Хотя ваша чешуя наводит на
определенные догадки...
— Какие? — с любопытством спросило чудо-юдо. Но
мудрец уже думал о другом:
— Но самое удивительное, это замечательная координация
движений конечностей вашего тела. Скажите, каждая пара ног имеет собственный,
автономный нервный ганглий?
— Нет... кажется... — растерялось чудо-юдо.
— Нет? А как же вы ухитряетесь передвигаться?
— Не знаю...
— И еще считаете себя естествоиспытателем! —
Кубатай покачал головой. — Давайте внесем ясность в этот вопрос. Какая
пара ног движется первой?
— Третья левая и семнадцатая правая, — неуверенно
заявило чудовище.
— Точно?
Чудо-юдо разомкнуло кольцо вокруг богатырей, неуверенно
прошлось взад-вперед и призналось:
— Когда как.
— Но должна же быть система! Вот у вашей младшей
родственницы, сороконожки, по последним данным...
Богатыри, обалдев, слушали Кубатая. Первым не выдержал
Илья — схватился за сердце и прошептал: — Лучше пусть нас съедят...
Но Добрыня, более стойкий, заткнул ему рот рукавицей.
Кубатай тем временем учил чудо-юдо методу передвижения сороконожки:
— Так, пошла левая сторона... Седьмая нога! Выше!
Теперь правая, через одну ногу, так... Теперь все ноги поднять!
Чудо-юдо выполнило приказ и тяжело рухнуло на землю. Растерянно
пролепетало:
— Мудрец, у меня не получается... Может, лучше, как
раньше ходить буду?
— Как раньше — это примитивно, — заявил
Кубатай. — Должен быть непрерывный прогресс! Во всем! Сегодня улучшим
походку, завтра — азбуку выучим, послезавтра — в Думе князя Владимира
сиживать будем! Так, в чем же дело с передвижением... Ага! Какая голова у тебя
принимает решения? Та, что говорит?
— Я принимаю, — хором ответили семь голов. Потом
подозрительно уставились друг на друга.
— Но-но! Так не пойдет! — Кубатай тревожно потер
лоб, достал саблю, и покачивая ей как дирижерской палочкой начал опрос:
— Ты мыслишь?
— Да, — скромно ответила первая голова.
— Значит, существуешь. А ты?
— Тоже! — косясь на первую голову заявила вторая.
— А ты?
— И я!
— Он? Она? Вместе? Все семь, что ли? Ну, ребята! Как
говорил один мой маленький друг, генло муф-ап, фараон сен крап. Или,
по-простому: у семи нянек дитя без глаза. Нельзя же всем семи головам
заведовать движением! Давайте решим: кто будет двигать ногами, кто языком, кто
будет есть и пить, кто вылизываться, кто следить за приближением неприятеля,
кто контролировать процессы пищеварения...
— Я вылизываться не буду! — заорала вторая голова,
оказавшаяся самой слабонервной. — Пусть первая этим занимается, у нее язык
длинный!
— Ах ты гадина! — завопила первая голова. —
Ты, значит, богатырей будешь есть, а я — вылизываться?
— Всегда так было, по жизни, — упрямилась вторая
голова. — Кто-то ест, а кто-то вылизывает...
— А-а-а! — завопила первая голова и вцепилась во вторую.
Пятая, до сих пор меланхолично наблюдавшая за происходящим, встрепенулась и
заорала:
— Оставь вторую в покое, она анекдоты о богатырях
рассказывать умеет!
И вцепилась в первую.
— Не трожь, у первой язык самый длинный! —
проревела четвертая голова, перекусывая шею пятой.
