— Не пристало спасителя наказывать, — ответил за
всех Алеша Попович, находя в кучке сложенных Садко трофеев свой меч и вкладывая
его в ножны. — Да сдается мне, и сам он раскаялся.
На том и порешили.
Причалив к острову Буяну, наши герои сняли с мачты
скатерть-самобранку и подкрепившись принялись готовиться в дорогу.
— А пойдем с нами, Садко-богатый гость, —
предложил Иван. — Зла на тебя мы не держим. Кто старое помянет, тому глаз
вон. А мужик ты неплохой, видать.
— Эх, ребята, — ответил тот. — И рад бы я к
богатырским подвигам отправиться, так ведь жить без воды не могу уже. Словно не
человек, а амфибия...
Что ж делать. Попрощались они трогательно. Особенно долго
жал Садко так поразившую его перепончатую руку Смолянина. Присели на дорожку,
да и в путь отправились.
Глава пятая,
в которой молодой боян поет
загадочную былину, а Илья наступает на горло собственным чувствам, за что те
жестоко мстят
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Шли-шли
богатыри по острову Буяну, да и проголодались.
— А не пожевать ли нам бананчиков? — весело
предложил Иван.
— А пожевать! — дружно откликнулись Илья с Аленой.
Мнение мудреца с толмачом спрашивать не стали. Хоть и проявил Кубатай нечаянный
героизм, а Смолянин неуместный оптимизм, но все же до богатырей они еще не
доросли.
Раскинули богатыри скатерочку, постучали по ней
требовательно, И появились яства. Бананы, ананасы, киви, авокадо, огурцы
соленые, сала шмат, да медовухи жбан.
Только собрались богатыри голод утолить, как из-за пригорка
путник вышел. Насторожился Илья, Алеша за меч взялся, Кубатай сабелькой начал
помахивать... Да вдруг Иван-дурак в путника вгляделся, и радостно сообщил:
— Богатыри! То свой, я его на сходке боянской видел!
Это боян Воха, что на гишпанском инструменте играет! Воха, иди сюда!
Молодой боян подошел к ним. Гишпанским инструмент висел у
него на груди, а за спиной была объемистая торба.
— Откуда ты здесь, Воха?! — приветствовал его
Иван. — На острове Буяне, вблизи царства Кащеева?
Боян слегка смутился, но ответил с достоинством:
— Какой же остров Буян, коль не идет по нему боян... А
иду я из царства Кащеева. Ходил я к кикиморам да лешим, носил им из Киева сало
да медовые пряники. Они мне за то грибков сушеных да огоньков болотных
отсыпали. Продам я их на базаре Киевском с выгодой, буду сидеть на лавочке, да
былины сочинять.
— С нечистью торгуешь?! — возмутился
Кубатай. — Мы, бояны, должны быть выше этого!
— Что ж делать, кушать-то хочется, — вежливо
ответил Воха, поглядывая на скатерть-самобранку.
— Садись, отведай нашего угощения! — гостеприимно
предложил Иван.
— Не откажусь, — согласился боян. — От
самобранки не убудет, а мне накладных расходов меньше.
Достав из-за голенища деревянную ложку он принялся черпать
медовуху, закусывая то огурчиком соленым, то бананом сладеньким. Илья хмуро
уставился на бояна, и вполголоса сказал:
— Молодой да прыткий. Салабоны дедов ровняют!
— Оставь, Илья, — урезонил его Иван. — Он нам
былинок споет свежих!
— Это хорошо, это я люблю, — успокоился Илья, и
друзья принялись уплетать кушанье.
Когда самобранка опустела, Илья икнул и важно спросил:
— Ну что, боян, потешишь стариков-защитничков песенкой?
— А че не потешить? — откликнулся насытившийся
боян. — Про че спеть вам? Про Соловья-разбойника?
— Нет! — глухо прорычал Илья.
— Может про тварь морскую, медузой называемую, или про
корабль пиратский, что к берегу пристать не может?
Илья побагровел.
— Что, боян, и песен у тебя нет нормальных?
— Сымпровизируем, — сообразив, что дело пахнет
рукопашной, заявил Воха. — Слушайте.
Подергал он струны гитарные, посмотрел вдаль мечтательно, да
и запел:
Василиса, Василиса, заварила ты дела,
Самоцветные сережки вдруг Кащею отдала!
А когда тебя прижало, стал Владимир ревновать,
То пришлось тебе, Премудрой, дурака себе искать!
Богатыри онемели. Алеша помотал головой и прошептал:
— Он же тайны государственные разглашает! Откуда узнал?
А боян пел дальше:
Вот собрались в путь-дорогу, на кровавый лютый бой
Илья Муромец, Алеша, и Добрынюшка седой...
— Не седой он! — заступился за друга Илья.
— Для рифмы, — не прерывая музыки сообщил боян. И
продолжил:
С ними наш герой любимой, наш заслуженный дурак,
Называть имен не будем, ясно, что Иван, и так.
А еще два странных типа из заморских дальних стран,
Смолянин, толмач известный, и крутой мудрец...
— Имен не надо! — крикнул Кубатай, выхватывая
саблю. Воха втянул голову в плечи и робко допел:
— Пам-пам...
— Так-то лучше, — отстояв свое инкогнито заявил
Кубатай, садясь на место. — Мог бы, между прочим, «боян» спеть — и в
рифму было бы, и по сути верно. Эх, учить вас, молодых, еще, не переучить...
Оправившийся Воха продолжал:
Много было приключений у героев на пути,
И не все из приключений удалось им обойти.
Вот, к примеру, чудо-юдо, что Кащей на них наслал.
Где он только эту харю семимордую сыскал?
Не брала урода сабля, не помог и кладенец,
Но по счастью чудо-юдо в разговор втянул мудрец.
Накидал вопросов кучу, перессорил семь голов,
Вот и стало одним гадом лучше в меньшем из миров!
— Че-че?! — оторопел Илья, а Кубатай грозно
сдвинул брови. Воха торопливо запел заново:
— Вот и стало одним гадом меньше в лучшем из миров!
— Пойдет, — вынес вердикт Кубатай, и мир был
восстановлен.
А потом пришли к речушке, что Смородиной зовут,
Быстро плот соорудили и сидят, погоды ждут.
Вот подул попутный ветер, вдаль отправился их плот,
А русалки той порою затевали хоровод.
Стали петь они зазывно, призывать богатырей,
Чтобы...
— Не надо! — хлопнул кулаком по скатерти
Илья. — Не пей про Добрыню! И так на сердце горестно!
Тарам-пам-пам, тарам-пам-пам,
