Один эпизод этого сражения, упоминавшийся французскими источниками и Бота
[135]
, который, вероятно, пользовался ими же, но не обнаруженный в английских описаниях, показывает, что французы воспринимали эту атаку как крайне серьезную. Согласно этим источникам, Родней, заметив разрыв в боевом порядке французов, возникший из– за того, что корабль, следовавший за французским адмиралом, оказался не на своем месте, попытался прорваться через этот разрыв (б). Однако капитан 74-пушечного Destin, поставил больше парусов и встал на пути 90-пушечного английского корабля.
«Действия Destin справедливо заслужили похвалу, – пишет Лаперуз-Бонфил. – Эскадра подвергалась опасности почти неминуемого разгрома, если бы не отвага де Гуампи. Таково мнение всей французской эскадры, корабля за кораблем. И все же, допустим, наша линия была бы прорвана, какие еще несчастья неизбежно угрожали бы эскадре? Разве наш арьергард не смог бы легко исправить неблагоприятную ситуацию своевременным маневром с целью занять место блокированных кораблей? Такой маневр неизбежно вызвал бы свалку, которая пошла бы на пользу эскадре, располагающей наиболее храбрыми и преданными своему делу капитанами. Но в то время, как и во время Империи, действовал общепризнанный принцип, что блокированные корабли – это плененные корабли, и это убеждение диктовало определенную линию поведения».
Последствия прорыва через неприятельскую линию или боевой порядок зависят от нескольких условий. Важно здесь разделить силы противника посредством проникновения в обнаруженную или созданную в ходе боя брешь, а затем сосредоточить силы на одной из частей, оказание помощи которой другими частями эскадры противника представляется менее всего возможным. В колонне кораблей такой частью обычно является арьергард. Компактность атакованного строя, численность отрезанных кораблей, продолжительность времени, в течение которого их можно блокировать и превзойти в численности, – все это влияет на результаты сражения. Очень важным фактором в этом деле является моральное воздействие, сумятица, внесенная в прорванную таким образом линию неприятельских кораблей. Корабли, подходящие к месту прорыва, останавливаются, арьергард ставится между двух огней, в то время как корабли, находящиеся впереди, продолжают движение. Это – критический момент, который требует немедленных действий. Но мало найдется людей, которые в неожиданно сложившейся чрезвычайной ситуации могут разобраться в обстановке и сразу же принять правильное решение, особенно взять на себя ответственность (если занимают подчиненное положение). В обстановке такого смятения англичане, без сомнения, надеялись опереться на превосходство в морской сноровке. Ведь в данных обстоятельствах имеют значение не только «храбрость и верность долгу», но профессиональное мастерство. Все эти последствия «прорыва через неприятельскую линию» проиллюстрировала знаменитая морская битва Роднея в 1782 году.
В следующем месяце де Гишен и Родней встречались дважды, но ни в одном из сражений французский адмирал не прибегал к излюбленному приему его соотечественников – уходу под ветер. Между тем испанская эскадра из 12 линейных кораблей двигалась на соединение с французами. Родней крейсировал на ветре Мартиники с целью перехватить испанцев, но испанский адмирал пошел севернее, на виду у Гваделупы. Отсюда он направил депешу де Гишену, который соединился с союзником и сопроводил его в порт. Большое превосходство союзного флота в численности вызывало тревогу на Британских островах. Но отсутствие согласия между союзниками вело к задержкам и колебаниям. Ужасная эпидемия, распространившаяся на кораблях испанской эскадры, привела к тому, что из задуманных операций ничего не получилось. В августе де Гишен отбыл с 15 кораблями во Францию. Родней, не зная, куда направился французский адмирал, и тревожась за судьбу Северной Америки и Ямайки, разделил свой флот. Он оставил половину его у островов, а с другой половиной направился в Нью-Йорк, куда прибыл 12 сентября. Риск был велик и вряд ли оправдан, но дробление сил не имело неприятных последствий
[136]
.
Если бы де Гишен намеревался повернуть к Ямайке или, как ожидал Вашингтон, к Нью-Йорку, ни одна из частей флота Роднея не смогла бы противостоять ему. Возникли две возможности поражения, вместо одной, поскольку англичане выступали бы малыми силами на двух аренах сражений, вместо того чтобы выступить единой силой на одной арене.
Тревога Роднея по поводу Северной Америки имела под собой серьезные основания. 12 июля этого года прибыла долгожданная французская помощь – 5 тысяч французских солдат и офицеров под командованием Рошамбо и 7 линейных кораблей под командой де Тернея (Тернье). С этих пор англичане, хотя еще и преобладавшие на море, почувствовали необходимость сконцентрировать свои силы в Нью– Йорке и не смогли усилить свои операции в Каролине. Трудности и дальние маршруты передвижения войск давали морской силе такое преимущество, что Лафайет призывал французские власти наращивать флот еще больше, но они, естественно и правильно, оставались приверженными своим непосредственным интересам на Антильских островах. Время освобождать Америку еще не пришло.
Родней, избежавший, благодаря своему отсутствию, сильного урагана в октябре 1780 года, вернулся в Вест-Индию к концу этого года. Вскоре после этого он узнал о войне между Англией и Голландией, которая была объявлена 20 декабря 1780 года. Войну вызвали причины, о которых будет сказано позднее. Адмирал немедленно захватил голландские острова Синт-Эстатиус и Синт-Мартен, помимо многочисленных торговых судов с грузами, стоимость которых достигала в целом 15 миллионов долларов. Эти острова, пока были еще нейтральными, играли такую же роль, что Нассау (Багамские острова. – Ред.) во время войны Севера и Юга в Америке, и оказались огромным хранилищем контрабандных товаров, огромное количество которых теперь оказалось в руках англичан.
1780 год стал крайне неблагоприятным для борьбы за независимость американских штатов. Битва при Камдене (16 августа, где 2200 англичан разбили 5 тысяч американцев. – Ред.), казалось, закрепит британское господство в Южной Каролине, и противник возлагал большие надежды на контроль Северной Каролины и Виргинии. Последовавшая затем измена Арнольда усилила состояние подавленности, от которого лишь частично освободила победа у Королевской горы. (Победа – громко сказано. 7 октября 1780 года на отряд англичан, пытавшийся вербовать рекрутов, напали здесь «пионеры Дикого Запада» из Теннесси и разбили. – Ред.) Существенная помощь французских войск в этой сложной для американцев ситуации вызывала ликование. Тем не менее даже она не давала уверенности. Значительная часть возможной французской помощи была блокирована английским флотом в Бресте. Между тем неспособность де Гишена появиться в регионе и полное господство на море Роднея делали надежды на благоприятный исход кампании призрачными.
Однако период энергичных и решительных действий был близок. В конце марта 1781 года граф де Грасс отправился из Бреста с эскадрой в составе 26 линейных кораблей и большим караваном транспортов. Когда эскадра подошла к Азорским островам, 5 кораблей отделились от нее, чтобы направиться в Индию – под командованием Сюффрена, с которым мы познакомимся ближе позднее. 28 апреля де Грасс появился у Мартиники. Адмирал Худ (Родней оставался у острова Синт-Эстатиус) блокировал в это время Фор-Рояль, французский порт и арсенал на подветренной стороне острова, а также 4 французских линейных корабля, когда разведочные суда доложили английскому адмиралу о появлении неприятельского флота. Худ преследовал две цели, одна из них – предотвращение соединения 4 блокированных кораблей с подходящей французской эскадрой, другая – противодействие попыткам последней стать между ним и бухтой Гроз-Иле на Сент-Люсии. Вместо реализации этого в течение следующих двадцати четырех часов, выбравшись на ветер у островка Алмазной скалы (Дайамонд– Рок), его эскадра настолько уклонилась под ветер, что де Грасс, пройдя 29 апреля через пролив, достиг Фор-Рояля, поместив сопровождавшийся им караван между эскадрой и островом. Родней сделал резкий выговор Худу за это, но, возможно, эскадра последнего оказалась в таком положении из-за слабых ветров и подветренного течения. Как бы то ни было, 4 корабля, находившиеся в Фор-Рояле, снялись с якоря и соединились с главными силами. Англичане располагали теперь только 18 кораблями против 24 французских, причем последние находились в наветренной позиции, но, имея соотношение сил 4:3 и возможность атаковать, де Грасс не воспользовался этим. Опасения за то, что караван может подвергнуться риску, заставили его воздержаться от серьезной битвы. Видимо, можно сказать, что его неверие в силы своей эскадры было слишком велико. Но когда еще эскадре навязывать бой, если не в такое время? Де Грасс ограничился канонадой с дальней дистанции, настолько губительной для англичан, что его удаление с места боя становится еще более странным. Могут ли вообще концепция и традиция, оправдывающие такую линию поведения, быть целесообразными?
