В то время как Франция выступала с такими предложениями к Англии, Испания, направляемая другим способным представителем церкви, стремилась к такому же альянсу и в то же время наращивала силы с надеждой вернуть под свой контроль утраченные итальянские княжества. Новый министр, кардинал Альберони, обещал Филиппу V создать условия для возвращения Испании Сицилии и Неаполя, если стране будет обеспечено пять лет мира. Он упорно работал над наполнением государственной казны деньгами, созданием военного флота, реорганизацией армии, способствуя развитию в то же время мануфактур, торговли и торгового флота. Он добился в этом замечательных результатов. Но более разумному стремлению Испании вернуть свои прежние владения и с их помощью укрепить в Средиземноморье свое положение, столь серьезно подорванное утратой Гибралтара, мешала несвоевременная одержимость Филиппа V в его попытках устранить регента из Орлеанской ветви Бурбонов во Франции. Альберони приходилось отмежевываться от Франции, интересам морской силы которой, так же как и испанской морской силы, более соответствовало владение Сицилией дружественной властью. Вместо этого естественным союзникам приходилось искать согласия с морскими державами, Англией и Голландией. Этого согласия Альберони пытался достичь за счет торговых уступок, пообещав Англии привилегии по Утрехтскому договору, от предоставления которых Испания до сих пор воздерживалась. Взамен он просил содействия морских держав в Италии. Георг I, остававшийся в душе немцем, к подобным предложениям отнесся холодно, поскольку они противоречили интересам австрийского императора (он же император Священной Римской империи) сохранять контроль над итальянскими территориями. Оскорбившись, Альберони отказался от них. Тройственный союз, гарантировав условия наследования французского трона, еще более оскорбил Филиппа V, который мечтал навязать свои собственные претензии на престолонаследие. Итогом всех этих переговоров стало объединение Англии и Франции против Испании – результат недальновидной политики двух королевств Бурбонов.
Сложность ситуации, возникшей под воздействием различных устремлений и настроений, заключалась в том, что и австрийский император, и испанский король добивались Сицилии, которая по условиям Утрехтского договора была отдана герцогу Савойскому. И Франция, и Англия стремились к сохранению мира в Западной Европе, поскольку война давала шансы оппозиционерам в обоих королевствах. Однако положение Георга I было более прочным, чем положение представителя Орлеанской ветви. Политика регента имела тенденцию к уступкам английскому королю, и эта тенденция усиливалась из-за активных происков короля Испании. Как немец, Георг I желал успеха австрийскому императору, как английский государственный деятель, естественно, предпочел бы видеть Сицилию во владении своего недавнего и испытанного союзника, нежели Испании. Франция, вопреки своим подлинным политическим интересам, но вынуждаемая шаткостью положения регента, разделяла взгляды английского короля. Решили подправить Утрехтский договор так, что Сицилия переходила от Савойи к Австрии, а Савойе взамен отдавали Сардинию. Приходилось, однако, считаться с Испанией, уже достигшей под управлением Альберони уровня военной державы, поражающего тех, которые наблюдали слабость этой страны в ходе последней войны. Испания пока еще не была готова к войне, поскольку прошла только половина пятилетнего срока, запрошенного кардиналом. Но еще меньше испанцы были готовы поступиться своими амбициями. Войну спровоцировал незначительный инцидент. Высокопоставленный испанский чиновник, направлявшийся в Испанию из Рима по суше и, следовательно, проезжавший через итальянские княжества императора, был взят под арест, как мятежный элемент, по приказу императора, который все еще мнил себя королем Испании. После такого оскорбления Альберони больше не мог сдерживать Филиппа. На Сардинию была отправлена испанская эскадра из 12 военных кораблей с 8600 солдатами на борту, которые за несколько месяцев подчинили Мадриду остров, еще не переданный Савойе. Это случилось в 1717 году.
Несомненно, испанцы сразу же двинулись бы против Сицилии. Но теперь с целью предотвращения всеобщей войны, угроза которой казалась реальной, более активно вмешались Франция и Англия. Англия послала в Средиземное море эскадру, а в Париже, Вене и Мадриде начались переговоры. Их результатом стало соглашение между Англией и Францией об упомянутом выше обмене Сардинии на Сицилию, о компенсации Испании посредством передачи ей Пармы и Тосканы в Северной Италии и выполнении императором условия о его отказе навсегда от абсурдной, но раздражающей претензии на владение испанской короной. Выполнение условий соглашения предполагалось подкрепить, в случае необходимости, силой оружия. Сначала император отказался от уступки, но растущие масштабы военных приготовлений Альберони в конце концов заставили его принять столь выгодное предложение, а присоединение к соглашению Голландии дало повод для приобретения им исторического названия соглашения Четверного союза. Испания упрямилась. И показателем достижений Альберони в развитии военной мощи Испании, а также озабоченности, если не сказать тревоги Георга I является то, что была предпринята попытка купить испанское согласие уступкой Гибралтара. Если регент от орлеанской ветви Бурбонов знал о таком предложении, то это частично оправдывает ускорение им переговоров.
Альберони пытался подкрепить свою военную мощь дипломатическими усилиями во всей Европе. К плану вторжения в Англию в интересах Стюартов привлекались Россия и Швеция. Агентами Альберони было задержано подписание договора о заключении Четверного союза в Голландии. Во Франции начали плести заговор против регента. Против императора подстрекались турки. Возбуждалось недовольство по всей Великобритании. Была предпринята попытка переманить на свою сторону герцога Савойи, возмущенного лишением его Сицилии. 1 июля 1718 года испанская армия численностью в 30 тысяч человек при поддержке 22 линейных кораблей высадилась в Палермо. Войска Савойи оставили город и очень скоро весь остров. Силы сопротивления сосредоточились в крепости Мессина. Тревогу ощущали в самом Неаполе, пока эскадра британского адмирала Бинга
[74]
не стала здесь на якорь через день после осады Мессины. Теперь король Сицилии согласился на условия Четверного союза. Бинг взял на борт 2 тысячи австрийских войск для высадки в Мессине. Когда английский адмирал появился у крепости, обнаружив ее в осаде, он написал испанскому военачальнику письмо с предложением отложить военные действия на два месяца. Предложение, конечно, было отвергнуто. Тогда была произведена высадка австрийцев в Реджоди-Калабрия, в Италии. После этого Бинг проследовал через Мессинский пролив в поисках испанского флота, который ушел в южном направлении.
Столкновение, которое затем последовало, едва ли можно назвать битвой. И как случается в обстоятельствах, когда стороны находятся на грани войны, еще не объявленной, возникает сомнение в степени оправданности атаки англичан. Видимо, можно утверждать с большой долей уверенности, что Бинг заранее настроился на захват или уничтожение испанской эскадры и что как военачальник он подчинялся приказам. Испанские морские офицеры так и не выбрали для себя линию поведения. Их было гораздо меньше, а главная причина, должно быть, состояла в том, что флот, в спешке возрождавшийся Альберони, не достиг за одинаковый период времени уровня боеспособности испанской сухопутной армии. Когда англичане приблизились на угрожающую дистанцию, один или несколько испанских кораблей открыли огонь. Англичане, шедшие на ветре, атаковали испанцев и разгромили их. Немногие испанские корабли спаслись в бухте Валлетты (Мальта). Испанский флот был практически уничтожен. Трудно согласиться с некоторыми авторами, придающими большое значение тому, что Бинг в этом бою атаковал, не соблюдая боевой строй. Ведь ему противостояла неорганизованная сила, уступающая англичанам как в численности, так и дисциплинированности. Заслуга Бинга скорее заключается в готовности взять на себя ответственность, от которой более щепетильный человек мог бы уклониться. Но в этом бою и во всей военной кампании он оказал большую услугу Англии, чья морская сила укрепилась благодаря уничтожению еще не реального, но потенциального соперника. Бинг был вознагражден за службу пэрством. В связи с событиями того дня было написано донесение, оказавшее большую услугу английским историкам. Одного из командиров высокого ранга послали с частью эскадры преследовать спасавшегося бегством противника. Его донесение адмиралу выглядело так: «Сэр, мы захватили или уничтожили все испанские корабли у этого побережья, их число указано на полях. С почтением и пр. Дж. Уолтон». Один английский автор делает, а другой одобряет неспровоцированную, но характерную насмешку в адрес французов, суть которой состоит в том, что корабли, помеченные таким образом на полях, заполнили бы целые страницы англоязычного французского рапорта
[75]
. Вероятно, так называемая «битва» при мысе Пассаро не заслуживала долгого описания, и капитан Уолтон, видимо, осознавал это. Но если бы все донесения о морских боях составлялись в его манере, воссоздание истории флота не зависело бы от официальных документов.
