Очень важно точно выяснить, когда именно Мюллер прибыл в Рим и когда Пий XII согласился быть посредником для содействия заключения соглашения между официальным Лондоном и оппозицией. Ведшаяся в сентябре 1939 года польская кампания еще продолжалась, когда Мюллер начал свою работу в Риме и впервые встретился с отцом Ляйбером, для того чтобы заручиться согласием папы на предложение оппозиции. Он вспоминал, как они сидели вместе с монсеньором Каасом и Шёнхоффером в маленьком винограднике рядом с часовней в Кво–Вадис, расположенной в некотором отдалении от Аппиевой дороги, и обсуждали ход польской кампании, которая тогда стремительно разворачивалась. Мюллер навряд ли мог находиться в Риме по каким–то другим делам, поскольку, если бы он обратился за загранпаспортом не по линии абвера, ему бы его просто не выдали. Все, что он помнит об этом, возможно, самом драматическом периоде его жизни, говорит о том, что описываемые события не могли происходить позднее конца сентября 1939 года.
Однако, сильно противореча Мюллеру в этом вопросе, отец Ляйбер столь же убедительно и ясно вспоминал, что впервые он сообщил папе новость о прибытии Мюллера в Рим с соответствующим предложением от оппозиции, когда Пий XII находился в Ватикане, а не в своей летней резиденции в Кастел–Гандолфо. График личных передвижений и встреч папы неопровержимо свидетельствует, что в 1939 году он вернулся в Рим из своей летней резиденции не ранее 31 октября. Если бы отец Ляйбер узнал от Мюллера информацию о цели его приезда в конце сентября – начале октября, он никогда бы не стал ждать месяц, перед тем как сообщить об этом папе, – ведь важность этой информации была подтверждена и тем, что папа дал на сделанное предложение немедленный положительный ответ.
Отец Ляйбер говорил об этом столь убежденно и настойчиво – причем на протяжении восьми лет общения с автором – что, казалось, не было никаких оснований сомневаться в сказанном; однако целый ряд не менее убедительных свидетельств показал, что отец Ляйбер все же ошибся. Имеющиеся данные показывают, что предложение оппозиции впервые было передано примерно в те сроки, о которых говорил Мюллер, а ответ папы был получен в середине октября 1939 года. Тот эпизод в Ватикане, о котором с такой точностью вспоминает отец Ляйбер, вероятно, имел место на каком–то более позднем этапе уже начавшихся контактов.
Помимо свидетельств самого Мюллера, твердо придерживавшегося именно этих сроков, в распоряжении автора имеется также свидетельство следователя СД Вальтера Хаппенкотена, которое он огласил на суде над ним, состоявшемся в 1951 году. В ходе этого процесса выяснялась та роль, которую сыграл как обвинитель Хаппенкотен в решении ускоренных судов, отправивших на смерть Донаньи, Остера и Канариса, а также та информация, которую сообщил Хаппенкотен в ходе личных бесед с автором этой книги. Следует иметь в виду, что помимо того, что Хаппенкотен обладал исключительной памятью, он также крайне тщательно изучил в ходе расследования покушения на Гитлера в июле 1944 года захваченные документы оппозиции. Во многих аспектах он был лучше знаком с содержанием этих документов, чем те члены оппозиции, у которых они ранее хранились, или те, кто готовил эти документы за пять лет до этого. У Хаппенкотена не было никаких причин давать искаженную информацию по этому вопросу; наоборот, он был заинтересован быть как можно более точным.
Хаппенкотен подтвердил, что, согласно документам, первый визит Мюллера в Рим состоялся в конце сентября – начале октября 1939 года. Хаппенкотен обнаружил записку, написанную рукой Донаньи, в которой говорилось, что Мюллер вернулся в Германию из Рима 5 октября 1939 года.
Эта дата логична и с точки зрения происходивших тогда внутренних событий в Германии; ведь незадолго до этого – 27 сентября 1939 года – Гитлер объявил о своих планах наступления на Западе. Именно лишь в тот период, когда ОКХ был охвачен возмущением, протестом и бунтарскими настроениями, Бек и Остер могли иметь основания надеяться на то, что получение соответствующих заверений от Англии поможет подтолкнуть выступление против нацистского режима. Также именно в то время Остер принял решение перейти свой собственный Рубикон и сообщил о далеко идущих последствиях предпринятого им шага своему другу Сасу. Поэтому утверждение, что именно в это время он решил направить соответствующее предложение Англии через Ватикан, имеет основание.
Поездка Мюллера в Рим, кульминацией которой стало его возвращение в Берлин 5 октября 1939 года, имела целью провести зондаж среди ближайших помощников Пия XII. Вначале Мюллер встретился с монсеньором Каасом и спросил совета, как лучше выйти на понтифика. Бывший лидер германских центристов посоветовал ему сделать это через отца Ляйбера, который обладал тем безусловным преимуществом, что имел постоянный доступ к папе по всякого рода текущим вопросам.
Мы не знаем точно, когда Мюллер вновь посетил Рим; однако Хаппенкотен, основываясь на изучении архива Донаньи, указывает, что Мюллер вернулся в Рим 18 октября 1939 года. В этом же обнаруженном в архиве Донаньи документе говорилось, что папа согласился выступить в роли посредника, а также содействовать заключению мира «на благоприятных для Германии условиях», при условии что Гитлер будет отстранен от власти.
Весть о том, что Мюллер вернулся с добрыми новостями, стремительно распространилась в кругах оппозиции в Берлине и Цоссене. Через два дня об этом узнал и Гроскурт, который записал в своем дневнике 20 октября 1939 года: «Папа очень заинтересовался (стать посредником в заключении мира) и считает, что почетный мир возможен. Лично заверил, что не допустит, чтобы Германия вновь стала жертвой аферы, подобной той, что произошла в Компьенском лесу. Однако при обсуждении возможностей заключения мира неизменно твердым условием с его стороны является отстранение Гитлера». То воздействие, которое оказало на Остера и его окружение привезенное Мюллером сообщение, отразилось в том, что в докладной записке, подготовленной Остером и Донаньи две недели спустя, была сделана ссылка на начало переговоров через Ватикан.
Папа дает согласие
При первой же встрече Мюллера с отцом Ляйбером последний сразу согласился передать папе предложение антинацистской оппозиции. Ответ папы был предельно ясным и также не заставил себя долго ждать. Вопрос, переданный через Мюллера оппозицией, заключался в следующем: «Согласен ли папа выступить в роли посредника между оппозицией и английским правительством в целях содействия заключению соглашения между ними о приостановке военных действий во время антинацистского восстания в Германии, а также относительно характера будущего мирного договора?» Мюллер также отметил, что если потребуется и будет сочтено целесообразным, то генерал Бек готов лично приехать в Рим для встречи с папой.
Пий XII, который был человеком крайне осторожным, на этот раз принял решение не колеблясь и практически без раздумий. Два десятилетия спустя с момента описываемых событий отец Ляйбер вспоминал, что папа практически немедленно дал следующий ответ: «Германская оппозиция должна быть услышана в Англии», подчеркнув при этом, что он готов выступить в качестве ее голоса. Пять лет спустя, когда отцу Ляйберу было под восемьдесят, он говорил, что эти слова папа произнес после суточного раздумья.
